Понятие этикиЭтика — это область социально-философских исследований, в рамках которой изучается мораль (см. Мораль), выражающая особую сферу надбиологической регуляции отношений между людьми и связанные с ней высшие ценности и идеалы долженствования. Содержательные и формальные особенности этики как философской дисциплины заданы тремя константами:
Наряду с этим, этика иногда рассматривается как теория добродетелей, видящая свою цель в обосновании модели достойной жизни человека, выражающей идеалы человечности. В настоящее время сложившаяся в общественных науках традиция понимает под этикой по преимуществу область знания, а под моралью (или нравственностью) её предмет. Предмет и проблематика этикиРазмышления о предмете этики в истории европейской философии традиционно концентрировались вокруг ряда сквозных проблем, таких, как соотношения счастья и добродетели, индивидуальной и социальной этики, намерений и действий, разума и чувств в моральной мотивации, свободы и необходимости человеческого поведения и тому подобных. Их особенность состояла в том, что они в реальном опыте нравственной жизни чаще всего приобретали характер дилемм, свидетельствуя о многократной дисгармонии человеческого существования. В этом смысле этику можно определить как рефлексию над моральными основаниями человеческой жизни (понимая под рефлексией обращённость сознания на себя). Если мораль есть непосредственное сознание смысла жизни, вошедшее в язык самой практики, то этика есть сознание сознания жизни, то есть сознание жизни второго уровня. Решающая причина, определяющая необходимость такой вторичной рефлексии, состоит в том, что моральное сознание попадает в ситуацию, которую вслед за Кантом можно было бы назвать ситуацией двусмысленности притязаний. По родовой принадлежности этика относится к философии  Существенное своеобразие этики состоит в том, что она, будучи наукой о морали, является в то же время в известном смысле частью последней. Отделяя этику как практическую философию от теоретической философии (физики, математики, учения о первопричинах), Аристотель имел в виду, что она задаёт предельную целевую основу человеческой деятельности, определяя, на что она в конечном счёте направлена и в чём состоит её совершенство (добродетельность). Таким образом, этику изучают не для того, чтобы знать, что такое добродетель (мораль), а для того, чтобы стать добродетельным (моральным). Она имеет дело с практикой в той мере, в какой эта последняя зависит от разумно аргументируемого выбора самого человека. Этика пересматривает (как бы заново структурирует) всю человеческую жизнедеятельность под углом зрения сознательного, индивидуально-ответственного выбора. Этим определяется понятийный аппарат этики, её идеально задаваемое проблемное поле. При всём доктринальном многообразии этических систем все они так или иначе имеют дело с тремя основными тематическими комплексами:
Вопрос о предмете этики не имеет однозначного, бесспорного решения: как философская наука этика в определённой мере сама создаёт свой предмет — отсюда многообразие и индивидуализированность этических систем. Развитие этикиПредставления об этике формируются в процессе осмысления правильного поведения человека в обществе (см. Общество), прежде всего в восточной духовной культуре первой половины I тысячелетия до новой эры и в западной [античной] философии, начиная с IV века до новой эры. Комплекс этических воззрений Древнего Востока, сохраняющий свои основные аксиомы и в современной концептуальной модели нравственности, отличается космологизмом, интенцией на гармонию человека и мира, метафоричностью и мифопоэтичностью, поисками путей нравственного совершенствования.  В западной философии способы этической концептуализации нравственного опыта были предложены Сократом и систематизированы Аристотелем. Термин «этика» впервые встречается в названии всех трёх его сочинений, посвящённых проблемам нравственности («Никомахова этика», «Евдемова этика», «Большая этика»), и несёт в них основную содержательную нагрузку. В последующем также остаётся одним из типичных названий философских произведений и становится общепринятым обозначением учебной дисциплины. Аристотель говорил об этике в трёх смыслах: как об этической теории, этических книгах, этической практике (см. Аристотель. «Вторая Аналитика», книга 1, 33, 89в. 
Непосредственное выделение этики как особого аспекта философии в европейском культурном регионе связано с открытием софистов, согласно которому установления культуры существенно отличаются от законов природы. Софисты обнаружили, что законы, обычаи, нравы людей изменчивы и разнообразны. В отличие от необходимости природы, которая везде одна и та же, они являются случайными и произвольными. Встала проблема сопоставления различных законов, нравов, выбора между ними, такого их обоснования, которое стало бы вместе с тем и их оправданием. Необходимо было показать, что общественные нравы не только по традиции считаются, но и по существу могут быть прекрасными и справедливыми. Сократ поставил знак равенства между совершенством человека, его добродетелью, и знанием. Платон пошёл дальше: для того, чтобы придать новую легитимность нравам и институтам полиса, необходимо познать идею блага и руководствоваться этим знанием, доверив управление обществом философам-мудрецам. По мнению Аристотеля, отождествление добродетели с науками было ошибкой. Зенон из Кития и Эпикур разделяли философию на логику, физику и этику, следуя в этом традиции, восходящей к Академии Платона. Некоторые из древних сводили философию к двум или к одной части (так, стоик Аристон отождествлял её с одной этикой). Однако своеобразию философского знания соответствует трёхчастное деление, которое в известном смысле вслед за И. Кантом можно считать исчерпывающим. Превалирующей в послеаристотелевской философии стала точка зрения, согласно которой в этой взаимосвязанной триаде решающей была физика. Упорядоченный, разумно организованный космос рассматривался в качестве плодоносящей почвы этики. Основные усилия средневековых христианских философов (после начального периода конфронтации с греческой философией, которая была объявлена виновницей гибельного падения нравов) оказались направлены на то, чтобы обосновать возможность интеграции этики языческой древности в структуру христианских ценностей. Преимущественной точкой опоры в решении данной задачи первоначально становится традиция Платона. Августин высоко оценивает произведённое Платоном разделение философии на физику, логику и этику, полагая, что тот лишь открыл (а не создал) объективно заданный порядок вещей. В этом контексте патристика не рассматривала этику в послеаристотелевском индивидуалистическом варианте, отдавая предпочтение её аристотелевской социально-полисной версии. Как самостоятельная учебная дисциплина в рамках средневекового свода знаний этика вычленяется в аристотелевской версии; после перевода в XIII веке на латинский язык «Никомаховой этики» последняя становится основным университетским учебником. Этика становится обозначением как всей практической философии, так и её первой составной части (наряду с экономикой и политикой). Разрабатывается систематика добродетелей, где десять аристотелевских добродетелей берутся в сочетании с четырьмя основными добродетелями Сократа — Платона в иерархии, завершающейся христианскими добродетелями веры, надежды, любви. Этическую систематику позднего Средневековья разработал Фома Аквинский («Комментарии к Никомаховой этике»). Этика Нового времени отказывается от идеи трансцендентных моральных сущностей и апеллирует к человеческой эмпирии, стремясь понять, каким образом мораль, будучи свойством отдельного индивида, является в то же время общеобязательной, социально организующей силой. Ф. Бэкон подразделяет этику на два учения — об идеале (или образе блага) и об управлении и воспитании души. Вторая часть, которую он называет «Георгиками души», является самой великой, хотя философы уделяли ей меньше всего внимания. Этика — часть философии человека, изучающая человеческую волю; она имеет дело только с осуществимыми целями, а признак такой осуществимости, по Бэкону, — способность создания практически действенной технологии воспитания. Декарт уподоблял философию дереву, корни которого — метафизика, ствол — физика, а ветви — практические науки (медицина, механика и этика, которая является «высочайшей и совершеннейшей наукой»). Согласно Т. Гоббсу, этика должна следовать за геометрией и физикой и основываться на них (Гоббс Т. «О теле», гл. II, VI). Эти методологические установки у Гоббса сочетаются с содержательными выводами, которые из них не вытекают, хотя сами по себе они очень важны и открывают принципиально новую исследовательскую перспективу этики. Гоббс оспаривает представление о человеке как общественном (политическом) животном, из которого явно или неявно исходила предшествующая этика. Человек изначально эгоистичен, нацелен на собственную выгоду. Естественным состоянием людей является война всех против всех, причём «понятия правильного и неправильного, справедливого и несправедливого не имеют здесь место» (Гоббс Т. Б. Спиноза стремится идти в этике «геометрическим путём» и исследовать человеческие действия «точно так же, как если бы вопрос шёл о линиях, поверхностях и телах» (Спиноза Б. «Этика», ч. III, предисловие. — Избранные произведения в 2-х тт., т. 1. — М., 1957, с. 455). Он создаёт этику личности, совпадающей в своём могуществе с самим миром. Предмет и задача этики — свобода человека, понимаемая как освобождение из-под власти аффектов, пассивно-страдательных состояний, и способность быть причиной самого себя. Достигается она через познание, составляющее сущность и могущество человеческой души. Спиноза порывает с традицией, которая непосредственно связывала этику с общественным бытием человека, установлениями культуры: человека в природе нельзя изображать как государство в государстве. Посредствующим звеном между индивидом и добродетелью является не политика, а познание (без познания нет разумной жизни). Односторонности надындивидуальной этики общественного договора и этики личности отражают свойственное буржуазной эпохе, трагически переживаемое ей противоречие между социально-всеобщими и индивидуально-личностными измерениями бытия человека. Поиски синтеза между ними — характерная черта этики XVIII века. Одним из опытов такого синтеза стал английский этический сентиментализм. По мнению Ф. Хатчесона, добродетель заложена в человека природой и Богом. Её основа — моральное чувство как внутреннее сознание и склонность ко всеобщему благу; оно действует непосредственно, без оглядки на личный эгоистический интерес; сопровождая наши поступки, оно направляет их к достойному и прекрасному. Наиболее значительным опытом синтеза различных этических учений Нового времени стала этика И. Канта, который впервые установил, что в рамках морали человек «подчинён только своему собственному и, тем не менее, всеобщему законодательству» (Кант И. «Основоположение к метафизике нравов», разд. 2. Сочинения в 6 тт., т. 4. — М., 1965, с. 274). Основным законом нравственности, по Канту, является категорический императив, всеобщий обязательный принцип жизни человека: «… поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом». В этом смысле моральность зиждется на долженствовании, свободе и добровольности поступка, альтруизме; легальность же определена гипотетическим императивом и действиями по чувственной склонности и эгоизму. Кант исследует антиномию должного и сущего, несовпадение идеала и действительности, постулирует свободу воли, бытие Бога и бессмертие души как последнее чаяние на осуществление нравственного закона в потустороннем мире. Г. В. Ф. Гегель пытается снять дуализм (свободы и необходимости, добродетели и счастья, долга и склонностей, категорического и гипотетического императивов и так далее), пронизывающий этику Канта. Стремясь обосновать мораль не только как субъективный принцип долженствования, но и как объективное состояние, он исходит из того, что индивид обособляется в качестве личности, утверждает свою субъективность только в обществе, государстве. Всеобщая воля — в себе и для себя разумное в воле, она воплощается в государстве, которое есть объективный дух, «шествие Бога в мире; его основанием служит власть разума, осуществляющего себя как волю» (Гегель Г. В. Ф. «Философия права», § 258. — М., 1990, с. 284). Современное основанное на праве государство характеризуется тем, что в нём принцип субъективности достигает завершения. Оно «есть действительность конкретной свободы», «всеобщее связано в нём с полной свободой особенности и с благоденствием индивидов» (Философия права, § 260, с. После Гегеля наметился поворот в этике, который можно назвать антинормативистским; он был направлен на критику морализирующего отношения к действительности и заявил себя в двух основных вариантах — в марксизме и в философии Ф. Ницше. Пафос философии К. Маркса и Ф. Энгельса состоял в том, чтобы придать человеческой активности предметный, миропреобразующий характер. Кант, писали они, остановился на одной доброй воле, перенеся её осуществление в потусторонний мир. Задача же состояла в том, чтобы осуществить её в этом мире, трансформировать вневременный идеал в программу исторического действия. Исходя из понимания бытия как практики, Маркс и Энгельс обосновывали перспективу морально преобразованного бытия, перспективу коммунизма, описываемого ими как практический гуманизм. Такое понимание предполагало критику морального сознания с его претензиями на самоцельность. Мораль в её исторически сложившемся виде интерпретировалась как особая, к тому же превращённая форма общественного сознания. Другая линия конкретной, не метафизической, антиспекулятивной этики намечена в философии А. Шопенгауэра и С. О. Кьеркегора, которые апеллировали к индивиду, отдельной личности, связывая истоки морали и её практические формы с единичностью человеческого существования. Антиспекулятивное и антирационалистическое отношение к классической традиции с особой определённостью обнаружилось в философии Ф. Ницше, которая в своей основе и общей нацеленности есть критика морали. Об этике Ницше можно говорить по преимуществу в отрицательном смысле. Ницше выступает против объективированного рассмотрения человека, и в этом контексте против подчинения морали познанию, а этики — гносеологии и онтологии. Он исходит из волевого начала в человеке как самого специфичного и существенного его признака. Воля как неотчуждаемое свойство человека заключает свой разум в себе; «воля к истине есть воля к власти» (Ницше Ф. «По ту сторону добра и зла». — Сочинения в 2-х тт., т. 2. — М., 1990, § 211, с. 336). После радикального отрицания морали и этики в их традиционном понимании, что было превалирующим настроением в послегегелевской философии, к концу XIX века восстанавливается позитивное отношение к морали, а вместе с ним и особый дисциплинарный статус этики. Показательными для этих изменений являются такие идейно между собой не связанные феномены, как возрождение интереса к Канту и возникновение эволюционной этики. Неокантианцы по сути дела отказались от кантовской метафизики нравственности, идеи ноуменального мира и примата практического разума перед теоретическим. В варианте Марбургской школы неокантианство интерпретировало этику как логику общественных наук; оно стремилось снять разрыв между долгом и склонностями, добродетелью и счастьем, сближало этику с правом, педагогикой (Г. Коген, М. Венчер). В варианте Баденской школы (В. Виндельбанд, Г. Риккерт) формальный образ морали дополнялся взглядом, согласно которому реальные мотивы поведения не поддаются этическому обобщению, а ценностные определения имеют исторически индивидуализированный характер. В XX веке этика развивалась под существенным (быть может, определяющим) воздействием идеала научной рациональности, что не помешало ей сохранить социально-критическую направленность и на свой манер противостоять тоталитарному духу времени. Феноменологическая этика заострена как против жёсткого догматизма классической этики (в частности, рационалистического априоризма Канта), так и против утилитаристского релятивизма. Она исходит из того, что ценности представляют собой некую объективную структуру (мир ценностей), которая дана человеку в непосредственных актах чувствования. В отличие от рационализма, видевшего в чувствах выражение субъективности, феноменология рассматривает акт чувствования как способ познания ценностей. Волевой акт, направленный на добро, по Э. Гуссерлю, является добрым не в силу природных оснований или иных внешних по отношению к самому добру причин, он заключает добро в себе как идеальный образ, остающийся всегда равным самому себе независимо от того, кто конкретно воспринимает его в этом содержании. Априорные, идеально-объективные ценности становятся пределом устойчивого желания и предстают перед человеком в качестве практического императива. Возникающая при этом проблема состоит в том, чтобы в акте оценки высветить сами ценности в их общезначимом содержании и чтобы трансформировать их объективный порядок в жизненную задачу. Примечательными с точки зрения понимания предмета этики в XX веке являются принципиально противоположные образы морали, сложившиеся в американском прагматизме (У. Конец XX века в европейской этике характеризуется двумя новыми тенденциями — переходом к прикладной этике и переосмыслением предмета этики в контексте постмодернистской философии. Прикладная этика занимается моральными коллизиями в конкретных сферах общественной практики и существует как совокупность дисциплин (биоэтика, этика бизнеса, этика науки, политическая этика и другие), которые стали составными элементами самих этих практик. Является дискуссионным вопрос о статусе прикладных этик, в частности о том, остаются ли они составной частью философской этики или превратились в частные дисциплины. Характер аргументации этико-прикладных исследований, прямо связанной с философскими образами человека и предполагающей предварительное решение вопросов, касающихся понимания морали, её места в системе человеческих приоритетов, достоинства и прав человека, онтологических признаков личности и другого, позволяет предположить, что прикладная этика является важной стадией процесса исторического развития самой морали. Постмодернистская философия с её отказом от логоцентризма, деконструированием классических философских оппозиций, прежде всего оппозиции познающего субъекта и объективной реальности, со свойственным ей пафосом единичности, ситуативности, открытости имеет важное, до конца ещё не выявленное значение для этики. Она разрушает превалировавший в философии просветительски-репрессивный образ этики, сводящейся к абстрактным принципам и всеобщим определениям. Осмысленная в перспективе постмодернизма этика сливается с живым моральным опытом, становится множественной, многоголосой, открытой. Прокламируемое преодоление границы между писателем, читателем и текстом, в результате чего смысл сливается с выражением, а они вместе с пониманием, приобретает высокую степень действенности именно применительно к морали, которая не прилагается к индивиду, а учреждается им самим. Постмодернизм можно интерпретировать как доведённую до конца антинормативистскую установку, которая стала ведущей в послегегелевской этике.
В целом, этика в современных условиях может быть конституирована лишь при условии отказа от традиционно базовых своих характеристик. Так, если Й. Флетчер в качестве атрибутивного параметра этического мышления фиксирует его актуализацию в повелительном наклонении (в отличие, например, от науки, чей стиль мышления актуализирует себя в наклонении изъявительном), то, согласно позиции Д. Мак-Кенса, в сложившейся ситуации, напротив, «ей не следует быть внеконтекстуальной, предписывающей. этикой, распространяющей вполне готовую всеобщую Истину». Если этика интерпретирует регуляцию человеческого поведения как должную быть организованной по сугубо дедуктивному принципу, то современная философия ориентируется на радикально альтернативные стратегии: постмодернизм предлагает модель самоорганизации человеческой субъективности как автохтонного процесса — вне навязываемых ей извне регламентаций и ограничений со стороны тех или иных моральных кодексов, — «речь идёт об образовании себя через разного рода техники жизни, а не о подавлении при помощи запрета и закона» (М. С точки зрения М. Фуко, дедуктивно выстроенный канон, чья реализация осуществляется посредством механизма запрета, вообще не является и не может являться формообразующим по отношению к морали. Оценивая тезис о том, что «мораль целиком заключается в запретах», в качестве ошибочного, Фуко ставит «проблему этики как формы, которую следует придать своему поведению и своей жизни». Соответственно, постмодернизм артикулирует моральное поведение не в качестве соответствующего заданной извне норме, но в качестве продукта особой, имманентной личности и строго индивидуальной «стилизации поведения»; более того — сам «принцип стилизации поведения» не является универсально необходимым, жёстко ригористичным и требуемым от всех, но имеет смысл и актуальность лишь для тех, «кто хочет придать своему существованию возможно более прекрасную и завершённую форму» (М. В плоскости идиографизма решается вопрос о взаимной адаптации [со]участников коммуникации в трансцендентально-герменевтической концепции языка К.-О. Апеля. В том же ключе артикулируют проблему отношения к Другому поздние версии постмодернизма. Конкретные практики поведения мыслятся в постмодернизме как продукт особого («герменевтического») индивидуального опыта, направленного на осознание и организацию себя в качестве субъекта — своего рода «практики существования», «эстетики существования» или «техники себя», не подчинённые ни ригористическому канону, ни какому бы то ни было общему правилу, но каждый раз выстраиваемые субъектом заново — своего рода «практикование себя, целью которого является конституирование себя в качестве творца своей собственной жизни» (М. Фуко). Подобные «самотехники» принципиально идиографичны, ибо не имеют, по оценке Фуко, ничего общего с дедуктивным подчинением наличному ценностно-нормативному канону как эксплицитной системе предписаний и, в первую очередь, запретов: «владение собой принимает различные формы, и нет одной какой-то области, которая объединила бы их». |
Целью этики являются не знания, а поступки, она имеет дело не с благом самим по себе, а с осуществимым благом. Тем самым этика как практическая философия была отделена от теоретической философии (метафизики). Исходным пунктом этики являются не принципы, а опыт общественной жизни, в ней поэтому нельзя достичь той степени точности, которая свойственна, например, математике; истина в ней устанавливается «приблизительно и в общих чертах».
Существенно новым по сравнению с Платоном и Аристотелем в такой постановке вопроса было то, что этика эмансипировалась от политики и нравственное совершенство человека не ставилось в связь и зависимость от совершенства общественной жизни. Посредствующую роль между индивидом и добродетелью, которую играл полис, в рамках нового понимания предмета этики стала играть философия. Отсутствие душевных тревог и телесных страданий, составляющих цель этики Эпикура, достигается через правильное понимание удовольствий и разумное просвещение, освобождающее от страхов. Философия — вот единственный путь к счастью, открытый и молодым, и старым. Путь к стоической апатии и скептической атараксии также лежит через философию, знания. Где философия — там мудрец. Мудрец, образ которого наиболее полно разработан в стоической этике, предстаёт как воплощённая добродетель. Прецедент мудреца является обоснованием морали (как говорили стоики, доказательством существования добродетели являются успехи, сделанные в ней Сократом, Диогеном, Антисфеном) — и этика выступает не в безличной строгости логических формул, а в образцовых примерах, утешениях и увещеваниях, обращённых к отдельному человеку.
Мудрец умеет быть выше страданий, судьбы и обстоятельств, живёт во внутреннем согласии с собой и природой в целом. Его домом и полисом является космос в целом, он — космополит. «Город и отечество мне, Антонину, — Рим, а мне, человеку, — мир», — говорил Марк Аврелий Антонин (Размышления, книга VI, 44, 1985, с. 34). Мудрец ориентирован на благой промысел мирового разума.
Существенным считалось внутреннее единство всех частей философии, которое осмысливалось как единство, заданное Богом. Бог, который является создателем мира, считает Августин, является также и его учителем. Языческие авторы (и в этом состояла их коренная ошибка) хотели в себе найти и собственным разумом обосновать то, что даётся Богом и только в нём находит своё оправдание: они постигали божественный порядок, не понимая, что он — божественный. Отсюда — задача переосмысления их творений в свете учения Христа. Для Абеляра Евангелие представляет собой реформирование и улучшение естественного закона философов. Поэтому необходимо вписать этику в отношение человека к Богу и понять, что она не может претендовать на роль первой дисциплины. Первой остаётся теология. Один Бог есть высшее благо, и отношением к нему (правильным, когда он признается и почитается в качестве высшего блага, неправильным, когда нет безусловного уважения к нему) в конечном счёте определяются нравы, добродетели и пороки души, добрые и злые дела человека.
Христианская мысль Средневековья исходит из убеждения, что этика (или мораль) не содержит свои основания в себе, только в соотнесённости с теологией она может очерчивать границы между хорошим и плохим. Однако наряду с этой установкой была представлена и интеллектуальная традиция (например, пелагианство), рассматривавшая этику как исчерпывающее основание человеческой эмансипации.
Согласно его концепции, основой упорядочения философского знания является категория порядка. Порядок вещей рассматривает натурфилософия или метафизика, порядок собственных понятий разума — рациональная философия, порядок волевых действий — моральная философия, порядок созданных человеческой разумной деятельностью предметов — механика. В моральную философию включаются только волевые и разумные действия, организованные единством целей. Она подразделяется на монастику (от латинского слова: monos — один), рассматривающую действия отдельного человека, экономику и политику. Единство этих частей обеспечивается их нацеленностью на единое высшее благо и причастностью к нему. Рассмотрение высшего человеческого блага и путей к нему, освещение божественных заповедей светом разума, — такова задача философской этики этого периода.
В отличие от средневековой ориентации на платоновско-аристотелевский круг идей она начинает с преимущественной апелляции к стоицизму, эпикуреизму и скептицизму. В методологическом плане она претендует на то, чтобы стать математически строгой наукой. Основоположники философии Нового времени Ф. Бэкон, Р. Декарт, Т. Гоббс не создали собственных этических систем, ограничившись общими эскизами, но методологически, а в значительной мере и содержательно они предопределили дальнейшее развитие этики.
Поскольку этика венчает философию и её незыблемо-истинные правила не могут быть найдены раньше, чем будет достигнуто полное знание других наук, Декарт ограничивается несовершенной этикой и предлагает временные правила морали (Декарт Р. «Рассуждение о методе», ч. III), первое из которых обязывает жить в соответствии с законами и обычаями своей страны, а третье — стремиться побеждать скорее себя, чем судьбу.
Левиафан, гл. XIII. Сочинения в 2-х тт., т. 2. — М., 1965, с. 154). Естественное состояние делает невозможным сохранение жизни в течение продолжительного времени, что противоречит первоначальным импульсам, порождающим это состояние. К выходу из него толкают отчасти страсти (прежде всего страх смерти), а отчасти разум, открывающий естественные законы, позволяющие людям прийти к согласию. Основной из них гласит, что следует искать мира и следовать ему, отсюда вытекает следующий — человек должен «довольствоваться такой степенью свободы по отношению к другим людям, какую он допустил бы по отношению к себе» (Гоббс Т. Левиафан, гл. ХIѴ. Сочинения в 2-х тт., т. 2. — М., 1965, с. 156–157). Основное правило нравственности, названное впоследствии «золотым правилом нравственности», — общедоступное резюме многочисленных естественных законов. По Гоббсу, не может быть науки о морали вне государства. Мораль имеет договорное происхождение; она, как и государство, вырастает из эгоизма и недоверия людей друг к другу.
Всеобщим мерилом добра и зла являются законы данного государства, а нравственным судьёй — его законодатель.
Его этика, находящаяся в органическом единстве с онтологией и гносеологией (из последних она выводится в такой же мере, в какой является их оправданием), в то же время независима от логики, социальных наук и медицины. Особо следует отметить независимость этики Спинозы от его политической концепции.
Хатчесон считал, что естественный закон находит в моральном чувстве свою основу и гарантию. Пантеистически окрашенная идея, сводящая всеобщность морали к конкретности непосредственного чувства, ещё более отчётливо, чем у Хатчесона, была представлена у его учителя Э.-К. Э. Шефтсбери. Согласно Д. Юму, человеку свойственны социальные чувства и его моральные суждения связаны с чувствами человеколюбия, симпатии. Вместе с тем ему присуще стремление к личному интересу, пользе. Юм со скептической осторожностью соединяет эти два начала, полагая, что соображения полезности всегда присутствуют в моральных оценках. А. Смит выводит мораль из чувства симпатии, отводя большую роль механизму уподобления, который позволяет человеку поставить себя на место другого и брать за образец то, что он любит в других. И. Бентам выходит за рамки субъективной этики морального чувства, считая основой этики принцип пользы. Возведение пользы в этический принцип было необходимо для обоснования обязанностей человека не только в рамках малого круга общения, но и как гражданина государства.
Исходя из общепризнанных представлений о моральном законе как законе, обладающем абсолютной необходимостью, Кант сугубо аналитическим путём приходит к выводам, согласно которым моральный закон тождествен чистой (доброй) воле, выступает как долг, совпадает со всеобщей формой законодательства, безусловно ограничивающего максимы поведения условием их общезначимости, самоцельности человечества в лице каждого индивида и автономности воли. Категорический императив есть закон чистого практического разума; говоря по-другому, только став нравственным, практическим, чистый разум обнаруживает свою чистоту, не связанную ни с каким опытом изначальность. Объяснение того, как чистый разум становится практическим, по Канту, находится за пределами возможностей человеческого разума. Стремление обосновать истинность нравственного закона завершается постулатом свободы, предположением о существовании ноуменального мира, который является выводом разума, обозначающим его собственный предел: «Свобода и безусловный практический закон ссылаются друг на друга» (Кант И.
«Критика практического разума», § 6, примечание. — «Основоположение к метафизике нравов», разд. 2. Сочинения в 6 тт., т. 4. — М., 1965, с. 345). Свобода человеческих поступков не отменяет их необходимости, они существуют в разных отношениях, в разных не пересекающихся между собой плоскостях. Понятия свободы и умопостигаемого мира есть «только точка зрения, которую разум вынужден принять вне явлений, для того, чтобы мыслить себя практическим» (Кант И. «Основоположение к метафизике нравов», разд. 2. Сочинения в 6 тт., т. 4. — М., 1965, с. 304). Это означает, что нравственность дана человеку постольку, поскольку он является разумным существом и принадлежит также ноуменальному миру свободы и что она обнаруживает свою безусловность только в качестве внутреннего убеждения, образа мыслей. Несмотря на то что Кант много сделал для этического обоснования права, напряжение между моральностью и легальностью составляет характерную особенность его учения. Соединение свободы с необходимостью, долга со склонностями, переход от нравственного закона к конкретным нравственным обязанностям — самый напряжённый и, быть может, слабый пункт этики Канта.
Для того, чтобы можно было нравственность мыслить осуществлённой, Кант вводит постулаты бессмертия души и существования Бога.
286). Обозначая новый этап, когда нравственное приобретает институциональный характер и утверждает себя как действительное отношение, а не только как принцип долженствования, Гегель разводит понятия морали и нравственности. Моральная воля обнаруживает собственную бесконечность в качестве субъективного принципа, утверждает лицо в качестве субъекта; это — «для себя сущая свобода». Нравственность есть действительность морали, она представляет собой всеобщий образ действий индивидов, в ней свобода, не переставая быть субъективным принципом моральности, возвышается до действительного отношения. Если категориями морали являются «умысел», «вина», «намерение», «благо», «добро», «совесть», то категории нравственности иного рода — «семья», «гражданское общество», «государство». Философия Гегеля фактически устраняет этику как особую дисциплину, так как в ней нравственность совпадает с государством и оставляет открытым вопрос о границах индивидуально ответственного поведения, поскольку нравственность включена в процесс движения абсолютной идеи к самой себе и сама выступает как идея государства.
Считалось, что революционное действие снимает мораль, делает её излишней. Мораль была сведена к задачам классовой борьбы пролетариата, к революционной стратегии и тактике, что получило наиболее последовательное выражение в работах В. И. Ленина «Задачи союзов молодёжи» и Л. Д. Троцкого «Их мораль и наша», а также в практике большевизма, прежде всего в практике советского государства 1920–1930-х годов. Тем самым этика в её традиционном значении лишалась собственного предмета; Ленин соглашался с утверждением, что «в марксизме от начала до конца нет ни грана этики» (Ленин В. И. Полное собрание сочинений, т. 1, с. 440). Последующие опыты создания марксистской этики (например, Каутским) были попытками прививки на марксистский ствол побегов старого этического дерева. Это относится также к советской этике в том виде, как она развивалась начиная с 1960-х годов; основная позитивная задача, которую она решала, состояла в том, чтобы «реабилитировать» мораль, обосновать её как относительно самостоятельный, незаменимый (не сводимый к политике и политической идеологии) пласт культуры.
Понимая бытие как деятельность и считая, что, в частности, не существует вовсе никаких моральных фактов, никакого «бытия», скрытого за поступком, Ницше решительно выступает против европейской морали в её христианской и социалистической формах, которые для него идентичны. Мораль в её исторически сложившемся виде, считает он, убивает волю к становлению, творчеству, совершенствованию, она стала сплошной маской, лицемерной апологией слабости, стадности. Сами понятия добра и зла являются, по мнению Ницше, порождениями плебейства, мертвящего духа рабской зависти, для обозначения и разоблачения которой он вводит единственное в своём роде понятие: ressentiment. Разоблачение внутренней фальши, ухищрений морального сознания обнаруживает в Ницше глубокого психолога и составляет его величайшую заслугу. Однако позицию Ницше нельзя характеризовать только как моральный нигилизм. Он отрицает не всю, а «только один вид человеческой морали, до которого и после которого возможны или должны быть возможны многие другие, прежде всего высшие, «морали» (Ницше Ф.
«По ту сторону добра и зла». — Сочинения в 2-х тт., т. 2. — М., 1990, § 202, с. 321). Ницше ставит задачу переоценки ценностей, суть которой состоит не в том, чтобы сузить, ограничить ценностные притязания философии, а, напротив, максимально расширить их. Он утверждает примат морали перед бытием, ценностей перед знаниями. Нравственные (или безнравственные) цели, считает он, составляют жизненное зерно, из которого вырастает дерево философии; создавать ценности — такова собственная задача философии, всё остальное является предусловием этого (Ницше Ф. «По ту сторону добра и зла». — Сочинения в 2-х тт., т. 2. — М., 1990, § 3, 6). В рамках такой методологии этика как особая дисциплина невозможна, она совпадает с философией. Этические произведения Ницше являются в то же время его основными философскими произведениями. Расширительное понимание морали и этики, совпадающее с онтологией и предопределяющее все строение философии, в XX веке получило развитие в экзистенциализме. Изменение диспозиции этики в отношении своего предмета, когда её задача сводится к критике морали (нравственности), а не прояснению и обоснованию её содержания, ведёт к исчезновению этики в качестве самостоятельной дисциплины, о чём свидетельствует и марксистский опыт, и опыт Ницше.
Эволюционная этика, связанная прежде всего с именем Г. Спенсера и его трудом «Основания этики» (1892–1893), рассматривает нравственность как стадию универсального эволюционного процесса. Нравственность совпадает с социальными действиями, направленными на выравнивание эгоизма и альтруизма. Приспособление человеческой природы к потребностям общественной жизни, по мнению Спенсера, может быть настолько полным, что общественно полезная деятельность всегда будет вызывать радость, а общественно вредная — неприятные чувства. Разница между удовольствиями и страданиями интерпретируется как непосредственная мера добродетельности поведения. При этом предполагается, что эволюционный потенциал общества может достичь такой высокой ступени, когда мотивы и действия, служащие общественной необходимости, непременно будут сопровождаться радостными ощущениями.
Наиболее характерными с этой точки зрения являются аналитическая этика и феноменологическая этика, первая продолжает эмпирическую, а вторая пытается оживить метафизическую традицию в понимании морали. Аналитическая этика возникла в рамках аналитической философии (см. Аналитическая философия) и идентифицировала себя как метаэтика, имеющая своим содержанием критический анализ языковых форм моральных высказываний. Предмет этики при таком понимании с анализа моральных принципов поведения, норм и добродетелей смещается на прояснение верифицированного значения моральных понятий и предложений. Все сторонники аналитической этики исходят из признания качественного отличия моральных суждений как суждений прескриптивных от дескриптивных суждений, с которыми имеет дело познание. Аналитический метод, направленный на уточнение меры научной строгости этики, имеет важный духовно-эмансипирующий подтекст — он направлен против моральной демагогии и других форм манипулирования общественным сознанием, спекулирующих на непрояснённой многозначности ценностных понятий и суждений.
По мнению М. Шелера, труд которого «Формализм в этике и материальная этика ценностей» (т. 1–2, 1913–1916) развёртывает феноменологические идеи в продуманную этическую систему, ценности образуют иерархию, состоящую из четырёх основных ступеней: гедонистические, витальные, духовные и религиозные. Речь идёт не об исторических стадиях, а о вневременной структуре. Различие между абсолютными ценностями и их исторически обусловленным существованием в форме человеческих целей имеет для феноменологической этики особое значение, что стало одной из центральных идей в книге Н. Гартмана «Этика» (1925). Задача морали и этики состоит в направлении человеческого поведения «вверх» — в соответствии с объективным порядком ценностей. Феноменологическая этика преобразовала метафизические традиции в понимании морали таким образом, что её в равной мере можно считать как этикой конкретной личности, так и этикой абстрактных принципов.
Джеймс, Дж. Дьюи и другие) и русской религиозной философии (В. С. Соловьёв, С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев и другие). Прагматизм связывает моральные понятия с интересами, потребностями, успешностью поведения, придаёт им ситуативный характер. Мораль демистифицируется до такой степени, что она, рассматривавшаяся традиционно как источник внутреннего недовольства, начинает интерпретироваться как средство на пути к душевному комфорту и довольству жизнью. Русская религиозно-философская этика рубежа XIX–XX веков, так же как и вся западная этика Нового времени, вдохновлена идеей морально суверенной личности, но здесь её отличие состоит в том, что она стремится обосновать эту идею без отказа от метафизики морали и от идеи изначальной коллективности человеческого существования. И то и другое приобретает в ней религиозно-мистические формы: основания морали усматриваются в божественном абсолюте, коллективность интерпретируется как религиозно-духовная всечеловеческая соборность. В этой парадигме морального теоретизирования наиболее значимы этические открытия, представленные в философии «всеединства», экзистенциальной философии и теософии, оформленных с позиций православия и так называемой «русской идеи».
Её можно интерпретировать как особого рода теоретизирование — теоретизирование в терминах жизни.
Он исходит из убеждения, что не существует морали, отделённой от индивида и вознесённой над ним. Более того, в семантико-аксиологическом пространстве постмодернизма этика в традиционном её понимании вообще не может быть конституирована как таковая. Тому имеется несколько причин:
В подобной системе отсчёта этика, неизменно предполагающая подведение частного поступка под общее правило и его оценку, исходя из общезначимой нормы, не может конституировать своё содержание.
«Не-совозможные миры, несмотря на их не-совозможность, всё же имеют нечто общее — нечто объективно общее, что представляет собой двусмысленный знак генетического элемента, в отношении которого несколько миров являются решениями одной и той же проблемы» (Ж. Делёз). Поворот вектора эволюции в сторону оформления того или иного «мира» объективно случаен, и в этом отношении предшествовавшие настоящему моменту (и определившие его событийную специфику) бифуркации снимают с индивида ответственность за совершенные в этот момент поступки (так, по Делёзу, «нет больше Адама-грешника, а есть мир, где Адам согрешил»), но налагают на него ответственность за определяемое его поступками здесь и сейчас будущее. Подобные выводы постмодернизма практически изоморфны формулируемым синергетикой (см. Синергетика) выводам о «новых отношениях между человеком и природой и между человеком и человеком» (И. Р. Пригожин, И. Стенгерс), когда человек вновь оказывается в центре мироздания и наделяется новой мерой ответственности за последнее.
Фуко). По оценке Ю. Кристевой, в настоящее время «в этике неожиданно возникает вопрос, какие коды (нравы, конвенции, социальные соглашения) должны быть разрушены, чтобы, пусть на время и с ясным осознанием того, что сюда привлекается, дать простор свободной игре отрицательности».
Фуко). Аналогично Э. Джердайн делает акцент не на выполнении общего предписания, а на сугубо ситуативном «человеческом управлении собой» посредством абсолютно неуниверсальных механизмов.
Д. Мак-Кенс постулирует в этом контексте возможность этики лишь в смысле «открытой» или «множественной», если понимать под «множественностью», в соответствии со сформулированной Р. Бартом презумпцией, не простой количественный плюрализм, но принципиальный отказ от возможности конституирования канона, то есть «множественность».Значение нравственности и этики в жизни человека и общества
Нажмите для полного просмотра!
Вы можете ознакомиться и скачать презентацию на
тему Значение нравственности и этики в жизни человека и общества.
Доклад-сообщение содержит 11 слайдов.
Презентации для любого класса можно скачать бесплатно.
Если материал и наш сайт презентаций Mypresentation Вам понравились – поделитесь
им с друзьями с помощью социальных кнопок и добавьте в закладки в своем
браузере.
Слайды и текст этой презентации
Слайд 1
Описание слайда:
МОУ «Ключевская СОШ им. А.П.Бирюкова»
Слайд 2
Описание слайда:
Слайд 3
Описание слайда:
Этика – это наука, которая рассматривает поступки и отношения между людьми с точки зрения представлений о добре и зле.
Этика – это наука, которая рассматривает поступки и отношения между людьми с точки зрения представлений о добре и зле.
Основатель – древнегреческий философ Аристотель, который ввёл термин в названия своих трудов. Он считал, что этика – это часть философии.
Этика изучает мораль. Слово «мораль» означает «привычки», «обычаи», «правила поведения». Всё вместе это можно назвать словом «нравы», от которого произошло слово «нравственность».
Слайд 4
Описание слайда:
Этика помогает разобраться в том, что такое нравственность и каким путём она достигается. Она помогает человеку самостоятельно совершать добродетельные поступки и строить отношения с людьми, а значит, стать лучше.
Слайд 5
Описание слайда:
Мораль –система норм и ценностей, регулирующих поведение людей. Мораль –система норм и ценностей, регулирующих поведение людей. Мораль возникла тогда, когда люди осознали, что одни поступки помогают жить, а другие мешают. Моральные нормы: уважать родителей, выполнять обещания, помогать нуждающимся, не воровать, не убивать и т.д. И всегда, во все времена, осуждались трусость, предательство, жадность, жестокость, клевета, лицемерие.
Слайд 6
Описание слайда:
Моральные нормы (правила) нигде не записаны.
Но большинство государственных законов, в том числе и главный закон Российского государства, которым является Конституция Российской Федерации, основано на моральных нормах. Кроме этого, есть родители и учителя, которые учат своих детей соблюдать моральные нормы.
Моральные нормы (правила) нигде не записаны. Но большинство государственных законов, в том числе и главный закон Российского государства, которым является Конституция Российской Федерации, основано на моральных нормах. Кроме этого, есть родители и учителя, которые учат своих детей соблюдать моральные нормы.
Все люди вносят свой посильный вклад в поддержание морали и в моральное воспитание.
Слайд 7
Описание слайда:
Свобода – это способность человека определять свое поведение с учётом законов природы и общества.
Свобода – это способность человека определять свое поведение с учётом законов природы и общества.
Моральный выбор – это выбор между различными способами поведения, между нормами, которым следует человек, между различными идеалами, к которым он стремится.
Часто человек должен выбирать между своими интересами и интересами других людей.
Слайд 8
Описание слайда:
Именно от человека зависит, какой он – хороший или плохой. Именно от человека зависит, какой он – хороший или плохой. Человек должен отвечать за свои поступки перед другими людьми и получать заслуженную оценку от окружающих. Человек выполняет существующие моральные нормы не по принуждению, а на основе своих убеждений.
Слайд 9
Описание слайда:
Поступок – это непосредственное выражение морали, т.е. поступок показывает, морален человек или нет.
Поступок – это непосредственное выражение морали, т.
е. поступок показывает, морален человек или нет.
Нравственный поступок – это только то действие человека, которое он совершает, руководствуясь нравственными идеями и ценностями.
Слайд 10
Описание слайда:
«Поступай по отношению к другим так, как ты хотел бы, чтобы поступали по отношению к тебе». «Поступай по отношению к другим так, как ты хотел бы, чтобы поступали по отношению к тебе». «Не поступай по отношению к другим так, как ты не хотел бы, чтобы поступали по отношению к тебе».
Слайд 11
Описание слайда:
Теги Значение нравственности и этики в жизни человека и общества
Похожие презентации
Презентация успешно отправлена!
Ошибка! Введите корректный Email!
Mypresentation.
ru
Презентация этика- наука о нравственной жизни человека доклад, проект
- Главная
- Разное
- Образование
- Спорт
- Естествознание
- Природоведение
- Религиоведение
- Французский язык
- Черчение
- Английский язык
- Астрономия
- Алгебра
- Биология
- География
- Геометрия
- Детские презентации
- Информатика
- История
- Литература
- Математика
- Музыка
- МХК
- Немецкий язык
- ОБЖ
- Обществознание
- Окружающий мир
- Педагогика
- Русский язык
- Технология
- Физика
- Философия
- Химия
- Шаблоны, фоны, картинки для презентаций
- Экология
- Экономика
Презентация на тему Презентация этика- наука о нравственной жизни человека, предмет презентации: Детские презентации.
Этот материал в формате pptx (PowerPoint) содержит 14 слайдов, для просмотра воспользуйтесь проигрывателем. Презентацию на заданную тему можно скачать внизу страницы, поделившись ссылкой в социальных сетях! Презентации взяты из открытого доступа или загружены их авторами, администрация сайта не отвечает за достоверность информации в них, все права принадлежат авторам презентаций и могут быть удалены по их требованию.
ЭТИКА – НАУКА О НРАВСТВЕННОЙ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА
Урок ОРКСЭ
4 класс
Подолян Г.В.
Основателем этой науки был древнегреческий философ Аристотель (IV в. до н. э.), который ввёл и сам термин в названия своих трудов.
В Древней Греции все науки назывались философией. Слово «философия» состоит из греческих слов «фило» – любовь и «софия» – мудрость. Получается, философия – любовь к мудрости.
Аристотель считал, что этика – часть философии
Этика – это наука, которая рассматривает поступки и отношения между людьми с точки зрения представлений о добре и зле.
Этика – это наука, которая рассматривает поступки и отношения между людьми с точки зрения представлений о добре и зле.
Этика изучает мораль.
Слово «мораль» возникло в Древнем Риме и означает «привычки», «обычаи», «правила поведения».
Всё вместе это можно назвать словом «нравы», ОТ которого в русском языке произошло слово «нравственность».
Поэтому слова «мораль» И «нравственность» являются синонимами.
Этика не просто изучает, как ведут себя люди и почему они поступают так или иначе. Она помогает разобраться в том, что такое нравственность и каким путём она достигается.
В каждом человеке есть положительные и отрицательные черты. Большинство людей честные, трудолюбивые, заботливые, способные любить и дружить. Однако есть и такие, которые лгут, крадут, грубят, обижают слабых.
Почему одни совершают добрые поступки, а другие делают зло себе и окружающим?
Что нужно делать, чтобы самому стать добрым и чтобы хороших людей было как можно больше?
Как наградить человека, сделавшего добро?
Как не делать зла? Как сделать жизнь людей лучше?
На все эти вопросы помогает ответить этика.
Различают этику религиозную и светскую.
Слово «светская» означает «мирская», «гражданская». Светская этика предполагает, что человек сам может определить, что такое добро, а что такое зло; что от самого человека зависит, станет он хорошим ИЛИ плохим; что человек сам должен отвечать за свои поступки перед другими людьми.
Можно сказать, что этика помогает человеку самостоятельно совершать добродетельные поступки и строить отношения с людьми, а значит, стать лучше.
В бедности и других жизненных несчастьях настоящие друзья – это надежное прибежище.
Для того чтобы совершить благородные поступки, необязательно царить над сушей и морем.
В чём смысл жизни? Служить другим и делать добро.
Жить – значит делать вещи, а не приобретать их.
Задание 1
У вас день рождение.
К вам пришли гости чуть раньше намеченного времени., стол ещё не накрыт. Ваши действия.
Задание 2
Вы получили два одинаковых подарка. Ваша реакция?
Задание 3
Вы звоните другу, чтобы узнать у него, что задано по математике. К телефону подходит бабушка. Каким будет ваш разговор с ней.
Задание 4
Дополни предложение.
Этика – это наука, которая рассматривает отношение между ________ с точки зрения представления о __________ и ___________.
Закончи предложение.
Сегодня я узнал..
Было интересно….
Я понял, что…..
Я научился….
У меня получилось….
Мне захотелось……
Скачать презентацию
ru?Это сайт презентаций, где можно хранить и обмениваться своими презентациями, докладами, проектами, шаблонами в формате PowerPoint с другими пользователями. Мы помогаем школьникам, студентам, учителям, преподавателям хранить и обмениваться учебными материалами.
Для правообладателей
Обратная связь
Email: Нажмите что бы посмотреть
Этика – наука о нравственной жизни человека. (18 слайдов)
Слайд 1
Этика – наука о нравственной жизни человека.
Слайд 2
Этика – наука, которая рассматривает поступки и отношения между людьми с точки зрения представлений о добре и зле
Математика и логика нужны для ума.
Поэзия и музыка нужны для сердца.
Этика нужна и для ума и для сердца.
Слайд 3
Основатель этики – древнегреческий философ Аристотель( IV в.до н. э.) Он назвал этику наукой когда писал книгу о нравственных основах жизни человека для своего сына Никомаха Книга называлась «Никомахова этика» Аристотель считал, что этика – часть философии
Аристотель
Слайд 4
В древней Греции все науки назывались философией.
Слово «философия» состоит из греческих слов «фило» – любовь и «софия» – мудрость.
любовь к мудрости
Слайд 5
Различают этику религиозную и светскую.
(Ислам, Православие, Иудаизм, буддизм) Религиозная этика основана на религии, на вере в Бога, на нравственных законах, которые нашли отражение в религиозных учениях.
Слово «светская» означает «мирская», «гражданская». Светская этика предполагает, что человек сам может определить, что такое добро, а что такое зло; что от самого человека зависит, станет он хорошим ИЛИ плохим; что человек сам должен отвечать за свои поступки перед другими людьми.
Можно сказать, что этика помогает человеку самостоятельно совершать добродетельные поступки и строить отношения с людьми, а значит, стать лучше.
Светская этика основана на правах и обязанностях человека и гражданина.
Слайд 6
К основным ценностям светской этики относятся::
Дружба
Ответственность
Любовь
Красота
Свобода
К основным ценностям религиозной этики относятся:
Молитва
Покаяние
Смирение
Неприятие зла
Добротолюбие
Вера
Любовь к ближнему и к Богу
Слайд 7
Этика изучает мораль
.
Мораль – это привычки, обычаи, правила поведения, нормы
Совокупность моральных норм формирует нравственность
Человек нарушающий моральные нормы поступает безнравственно
Для того чтобы жить в обществе, человеку необходимо соблюдать нравственные нормы
(вежливость, доброжелательность )
Добродетель от слов «добро» и «делать», это такой положительный поступок, когда человек делает добро и приносит пользу обществу
Слайд 8
Слово вежливость образовано от слова вежа (веже). Это слово до XVI века означало «знаток правил поведения», т. е. вежливый человек, с которым легко и приятно общаться. При этом вежливость должна быть искренней, естественной, а не наигранной, притворной.
Слайд 9
Изречение мыслителей.
Вежливость порождает и вызывает вежливость.
Эразм Роттердамский
Ничто не обходится нам так дёшево и не ценится так дорого, как вежливость.
Сервантес
Вежливость заключается в благожелательном отношении к людям.
Дж. Локк
Слайд 10
Притча о доброте и вежливости
Однажды к Учителю пришел юноша и попросил разрешения заниматься у него. — Зачем тебе это? — спросил мастер. — Хочу стать сильным и непобедимым. — Тогда стань им! Будь добр со всеми, вежлив и внимателен. Доброта и вежливость принесут тебе уважение других. Твой дух станет чистым и добрым, а значит, сильным. Внимательность поможет тебе замечать самые тончайшие изменения, это даст возможность избегать столкновений, а значит, выиграть поединок, не вступая в него. Если же ты научишься предотвращать столкновения, то станешь непобедимым. — Почему? — Потому что тебе не с кем будет сражаться. Юноша ушел, но через несколько лет вернулся к Учителю. — Что тебе нужно? — спросил старый мастер. — Я пришел поинтересоваться Вашим здоровьем и узнать, не нужна ли Вам помощь… И тогда Учитель взял его в ученики.
Слайд 11
Разыграй
У вас день рождение. К вам пришли гости чуть раньше намеченного времени., стол ещё не накрыт.
Ваши действия.
Слайд 12
Вы получили два одинаковых подарка. Ваша реакция?
Слайд 13
Вы звоните другу, чтобы узнать у него, что задано по математике. К телефону подходит бабушка. Каким будет ваш разговор с ней.
Слайд 14
Дополни предложение. Этика – это наука, которая рассматривает отношение между ________ с точки зрения представления о __________ и ___________.
Слайд 15
Для чего нужна этика?
Помогает дружить
Для общения
Любить
Для правильного поведения
Жить по совести
Слайд 16
Рефлексия. Закончи предложение. Сегодня я узнал… Было интересно… Было трудно… Я выполнял задания… Я понял, что… Я почувствовал, что… Я приобрел… Я научился… У меня получилось … Я смог… Я попробую… Меня удивило… Урок дал мне для жизни… Мне захотелось…
Слайд 17
В жизни можно
По-разному жить.
В горе можно и в радости.
Вовремя есть, вовремя пить
И вовремя делать гадости.
А можно и так:
Поутру встать
И, не помышляя о чуде,
Рукой обнаженной солнце достать,
И подарить его людям.
Слайд 18
Презентация на тему “основы светской этики”. Презентация по основам светской этики “Что такое светская этика” (4 класс)
Cлайд 1
Cлайд 2
Этика – это наука, которая рассматривает поступки и отношения между людьми с точки зрения представлений о добре и зле.
Cлайд 3
Аристотель (384 г. до н. э. – 332 г. до н. э.) – греческий философ, учёный-энциклопедист. История жизни Аристотеля удивительна. Он стал основателем многих отраслей знаний: физики, биологии, психологии, политологии; он создал свою школу, был наставником Александра Македонского. Противники страшились его речи, всегда ловкой и логичной, всегда остроумной. Научное наследие Аристотеля огромно. Оно образует полную энциклопедиюнаучных знаний своего времени.
Наибольшей известностью пользуются следующие его сочинения: «Физика», «Поэтика», «О душе», «Этика», «Политика», «История животных». Известные выражения Аристотеля: В чём смысл жизни? Служить другим и делать добро. Ум заключается не только в знании, но и в умении прилагать знание на деле.
Cлайд 4
Cлайд 5
Cлайд 6
Этика помогает разобраться в том, что такое нравственность и каким путём она достигается.
Cлайд 7
Cлайд 8
Притча о доброте и вежливости Однажды к Учителю пришёл юноша и попросил разрешения заниматься у него. – Зачем тебе это? – спросил мастер. – Хочу стать сильным и непобедимым. – Тогда стань им! Будь добр со всеми, вежлив и внимателен. Доброта и вежливость принесут тебе уважение других. Твой дух станет чистым и добрым, а значит, сильным. Внимательность поможет тебе замечать самые тончайшие изменения, это даст возможность избегать столкновений, а значит, выиграть поединок, не вступая в него.
Если же ты научишься предотвращать столкновения, то станешь непобедимым. – Почему? – Потому что тебе не с кем будет сражаться. Юноша ушёл, но через несколько лет вернулся к Учителю. – Что тебе нужно? – спросил старый мастер. – Я пришёл поинтересоваться Вашим здоровьем и узнать, не нужна ли Вам помощь… И тогда Учитель взял его в ученики. (По материалам журнала «Человек без границ».)
Что такое этика. Этика. Этика и мы. Светская этика. Что такое мораль. Основы светской этики. Этические проблемы. Адвокатская этика. Этические вопросы. Особенности морали. Начала этики. Основы религиозных культур и светской этики. Основные проблемы этики. Профессиональная этика педагогических работников. Специфика морали. Культура и мораль.
Кодекс этики социального работника. Свобода морального выбора. Профессиональная этика социального работника. Комплексный учебный курс “Основы религиозных культур и светской этики». Комплексный учебный курс “Основы религиозных культур и светской этики». Материалы по этике.
Научная этика. Модуль «Основы светской этики».
Модельный кодекс профессиональной этики педагогических работников. Модуль «Основы светской этики» 4 класс. Урок по основам религиозных культур и светской этики. Учебный курс «Основы религиозных культур и светской этики». Профессиональная этика медицинского работника. Комплексный курс “Основы религиозных культур и светской этики”.
Курс «Основы религиозных культур и светской этики». Комплексный курс «Основы религиозных культур и светской этики». Основы религиозных культур и светской этики (орксэ). Комплексный учебный курс “основы религиозных культур и светской этики. От взаимной этики к. Комплексный учебный курс ОСНОВЫ РЕЛИГИОЗНЫХ КУЛЬТУР И СВЕТСКОЙ ЭТИКИ.
комплексный учебный курс «Основы религиозных культур и светской этики. Учебный курс «Основы религиозных культур и светской этики» (ОРКСЭ). Основы мировых религиозных культур и светской этики. Комплексный учебный курс «Основы религиозных культур и светской этики». Этика письменной речи.
Чтобы пользоваться предварительным просмотром презентаций создайте себе аккаунт (учетную запись) Google и войдите в него: https://accounts.google.com
Урок 2 Что такое светская этика Учитель МБОУ СОШ №25 пос. Ботаника Стеценко Людмила Георгиевна 2012год
Что такое светская этика?
Этика – наука, которая рассматривает поступки и отношения между людьми с точки зрения представлений о добре и зле
Основатель этики – древнегреческий философ Аристотель(IV в.до н. э.) Аристотель
Фреска Рафаэля(1483 – 1520) «Афинская школа»
В древней Греции все науки назывались философией.
Слово «философия» состоит из греческих слов «фило» – любовь и «софия» – мудрость
Получается, философия – любовь к мудрости
Аристотель считал, что этика – часть философии
Этика изучает мораль. Слово «мораль» возникло в древнем Риме.
Слово «мораль» обозначает Привычки Обычаи
Слово «мораль» обозначает «правила поведения»
Привычки, обычаи, правила поведения, всё вместе можно назвать словом нравы
От слова «нравы» в русском языке произошло слово «нравственность »
Слова «мораль» и «нравственность» являются синонимами.
Этика помогает разобраться каким путём достигается нравственность
В каждом человеке есть положительные и отрицательные черты
Большинство людей честные, трудолюбивые, заботливые, способные любить и дружить
Однако есть и такие, которые лгут, крадут, грубят, обижают слабых.
1.Почему одни совершают добрые поступки, а другие делают зло себе и окружающим? 2. Что нужно делать, чтобы самому стать добрым? 3. Как наградить человека, сделавшего добро? 4.Как не делать зла? 5. Как сделать жизнь людей лучше? На все эти вопросы помогает ответить этика.
Описание презентации по отдельным слайдам:
1 слайд
Описание слайда:
2 урок: «Основы светской этики» 4 класс Учитель МБОУ «Туринская средняя школа» п. Тура, Эвенкийский муниципальный район, Красноярский край Колпикова Нина Кузьминична
2 слайд
Описание слайда:
Этика – это наука, которая рассматривает поступки и отношения между людьми с точки зрения представлений о добре и зле.
3 слайд
Описание слайда:
Основателем этой науки был древнегреческий философ Аристотель, который ввёл термин в названия своих трудов. В Древней Греции все науки назывались философией. Слово философия состоит из греческих слов «фили» – любовь и «софия» – мудрость. Философия – любовь к мудрости. Аристотель считает, что этика – часть философии.
4 слайд
Описание слайда:
Этика изучает мораль. Слово «мораль» возникло в Древнем Риме и означает «привычки», «обычаи», «правила поведения». Всё вместе это можно назвать «нравы». От которого в русском языке произошло слово «нравственность». Мораль – нравственность.
5 слайд
Описание слайда:
2 2 Две девчонки, как сороки Разболтались на уроке. И по «двойке» получили, Дома близких огорчили. Что же, пусть теперь узнают: На уроках не болтают. Вас не просят отвечать? Значит, лучше помолчать!
6 слайд
Описание слайда:
Трудно быть человеком.
В.А.Сухомлинский Дети возвращались из леса, где они провели целый день. Путь домой лежал через небольшой хуторок, что расположился в долине, за несколько километров от села. Уставшие дети едва дошли до хуторка. Они заглянули в крайнюю хату попросить воды. Из хаты вышла женщина, за ней выбежал маленький мальчик. Женщина достала из колодца воду, поставила ведро на стол посреди двора, а сама пошла в хату. Дети напились воды, отдохнули на траве. Где и силы взялись! Когда они отошли на километр от хуторка, Марийка вспомнила: -А ведь мы не поблагодарили женщину за воду. -Её глаза стали тревожными. Дети остановились. В самом деле, они забыли поблагодарить. -Ну что же … – сказал Роман, – это небольшая беда. Женщина уже и забыла, наверное.
7 слайд
Описание слайда:
Разве стоит возвращаться из-за такой мелочи? -Стоит, – сказала Марийка. – ну разве тебе не стыдно самому перед собой, Роман? Роман усмехнулся. Видно, что ему не было стыдно. -Вы как хотите, – сказала Марийка, – а я вернусь и поблагодарю женщину … -Почему? Ну, скажи, почему это нужно обязательно сделать? – спросил Роман … – Ведь мы так устали… -Потому что мы люди… Она повернулась и пошла к хуторку.
За ней пошли все. Роман постоял с минутку на дороге и, вздохнув, пошёл вместе со всеми. Трудно быть человеком… – подумал он. -А вы как думаете? – А что значит быть человеком? – Согласен ли ты, что душа – это наше творение? Почему? -Что зависит от чувства, а что – от разума? – Как ты считаешь, трудно ли быть человеком?
8 слайд
Описание слайда:
Этика не просто изучает, как ведут себя люди и почему они так поступают или иначе. Она помогает разобраться в том, что такое нравственность и каким путём она достигается. В каждом человеке есть положительные и отрицательные черты. Большинство людей честные, трудолюбивые, заботливые, способные любить и дружить. Однако есть и такие, которые лгут, крадут, грубят, обижают слабых.
9 слайд
Описание слайда:
Притча о доброте и вежливости Однажды к Учителю пришёл юноша и попросил разрешения заниматься у него. – Зачем тебе это? – спросил мастер. – Хочу стать сильным и непобедимым.
– Тогда стань им! Будь добр со всеми, вежлив и внимателен. Доброта и вежливость принесут тебе уважение других. Твой дух станет чистым и добрым, а значит, сильным. Внимательность поможет тебе замечать самые тончайшие изменения, это даст возможность избегать столкновений, а значит, выиграть поединок, не вступая в него. Если же ты научишься предотвращать столкновения, то станешь непобедимым. – Почему? – Потому что тебе не с кем будет сражаться. Юноша ушёл, но через несколько лет вернулся к Учителю. – Что тебе нужно? – спросил старый мастер. – Я пришёл поинтересоваться Вашим здоровьем и узнать, не нужна ли Вам помощь… И тогда Учитель взял его в ученики. (По материалам журнала «Человек без границ».)
10 слайд
Описание слайда:
1. Почему одни совершают добрые поступки, а другие делают зло себе и окружающим? 2.Что нужно делать, чтобы самому стать добрым и чтобы хороших людей было как можно больше? 3.Как наградить человека, сделавшего добро? 4.Как не делать зла? 5.
Как сделать жизнь людей лучше? Вот на все эти вопросы и ответит этика.
11 слайд
Описание слайда:
Почитай отца твоего и мать твою, чтобы тебе было хорошо и чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, даёт тебе. Не убивай. Не прелюбодействуй. Не кради. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего. Христианство
12 слайд
Описание слайда:
Аллах вознаградит верующих за добрые и накажет за злые поступки. Каждый мусульманин должен быть милостив к ближнему. Человек обладает свободой воли – совершить добрый или злой поступок. Тем самым Аллах испытывает человека. Ислам
13 слайд
Описание слайда:
Заповеди Ноя: поклоняться единому Богу, не богохульствовать, не убивать, не прелюбодействовать, не воровать, не употреблять в пищу плоть живого животного, жить по справедливым законам. Десять заповедей Моисея. Иудаизм
14 слайд
Описание слайда:
Шесть качеств махаяны: терпение, щедрость, нравственность, мужественность, мудрость, умение медитировать.
Правильная речь буддиста (не лгать и клеветать). Правильное поведение (любовь к ближнему, отказ от насилия, алкоголя и наркотиков и пр.). Правильное сосредоточение (йога и медитация). Буддизм
15 слайд
Описание слайда:
Светская этика предполагает, что человек сам может определить, что такое добро, а что такое зло. От самого человека зависит, станет он хорошим или плохим. Человек сам должен отвечать за свои поступки перед людьми.
Тема 1. Этика как наука о морали
Термин
этика этимологически по происхождению
восходит к древнегреческому слову
“ethos”,
первоначально, в частности еще в “Элиаде”
Гомера, означавшего “местопребывание”,
“жилище”. Позднее данный термин приобрел
иной смысл, и стал трактоваться как
характер, нрав человека. Взяв за основу
это слово Аристотель создал прилагательное
“ethicos”,
обозначив им особый класс человеческих
добродетелей, которые относятся к
характеру: мужество, мудрость, щедрость
и т. д. Этические добродетели он отличал
от интеллектуальных (памяти, удивления
и др.
). Науку, которая изучает эти
добродетели он назвал “этикой”. Римский
мыслитель Цицерон, заимствовав греческий
опыт, образовал от слова “mos”
(нрав, характер) прилагательное “moralis”
(моральный), а в 4 веке н. э. появляется
термин “moralitas”,
который означает мораль.
Таким образом, этимологически содержание таких слов как этика, мораль, нравственность, нравы совпадает. Но в ходе историко-культурного развития они стали иметь различное значение.
В настоящее время этика рассматривается как наука о морали. Мораль – это предмет изучения этики, духовно-практический, ценностно – ориентированный способ бытия человека.
Нравственность – это социальный уровень морали. Нравственность закреплена традицией, привычкой. Это внешняя форма морали и связывает людей в семье, государстве, обществе.
Нравы
– это сложившиеся принципы взаимоотношений
между людьми. В отличие от морали, которая
говорит о том, что должно быть, нравы
отражают реальное поведение людей.
Нравы представляют конкретизацию
постулатов морали применительно к
условиям жизни данной исторической
эпохи, данного народа и государства.
В детстве человек сталкивается в жизни прежде всего с нравами и нормами нравственности. Пройдя через процесс социализации, усвоив базовые нравственные принципы, человек вырастая, начинает критически осмысливать накопленный нравственный опыт и формировать собственные моральные убеждения. Так происходит становление моральной личности, которая в дальнейшем начинает влиять и на общественную нравственность. Как писал Гегель: “Мораль из нравственности вырастает и обратно в нее и возвращается”.
Предметом
этики является изучение морали. Этика
занимается выявлением происхождения
морали, ее обоснованием, описанием
существующих моральных кодексов,
раскрывает ее место и роль в жизни
общества, выявляет механизмы нравственного
регулирования человеческой
жизнедеятельности, критерии нравственного
прогресса и дает практические рекомендации.
Она рассматривает структуру нравственного
сознания общества и личности, анализирует
содержание и смысл таких категорий, как
добро и зло, справедливость, долг, честь,
совесть, свобода и ответственность,
счастье и смысл жизни.
Специфика этики состоит и в том, что, с одной стороны, она осмысливает, обобщает и систематизирует, то есть отражает в виде этической теории и моральных кодексов те принципы, ценности и нормы поведения, которые формируются объективно, в процессе социальной практики. С другой, будучи учением о морали, она является одновременно частью самой морали. Иными словами, она не только отражает реальную мораль, но и задает ценностную основу человеческой деятельности, определяя, на что она должна быть направлена и в чем состоит ее совершенство – добродетель. Поэтому, действительно, этику изучают не столько для того, чтобы знать, что такое добродетель, сколько для того, чтобы стать добродетельным.
Этика
имеет дело с моральной практикой в той
мере, в какой эта последняя зависит от
разумного выбора самого человека.
Поэтому любая развитая этическая система
включает в себя более или менее
детализированную нормативную программу
достойного поведения, обещающую
перспективу добродетели и счастья.
А.
Гусейнов определяет этику как “рефлексию
над моральными основаниями человеческого
существования, понимая под рефлексией
обращенность сознания на самое себя”.
Если мораль есть непосредственное
сознание смысла жизни в процессе самой
жизни, то этика есть “сознание сознания
жизни, то есть сознание жизни второго
уровня”.
Этика долгое время существовала в рамках религии и философии и в относительно самостоятельную дисциплину выделилась лишь в конце 18 века. Иммануил Кант впервые обосновал идею автономности, независимости этики от других способов познания. Он считал, что принципы морали изначально заложены в нашем разуме, поэтому этика представляет собой “чистую моральную философию” как совершенно самостоятельную науку. Этика не может и не должна опираться на религию и метафизику.
Этика
изначально рассматривалась как
философская наука, практическая
философия. Огромное внимание этической
проблематике уделяли древние философы:
Конфуций, Будда, Сократ, Платон, Аристотель
и др. Мыслители, анализирующие природу
морали, вынуждены были решать сложные
философские проблемы онтологии, теории
познания и антропологии, поэтому
небезосновательно русские философы
Николай Бердяев и Владимир Соловьев
считали этику завершающей частью
философии.
Но такой интерес к этике
объясняется не только теоретической
значимостью этических проблем, но и
духовными запросами людей, следующими
моральным нормам в своей повседневной
жизни. Целью этики, в конечном итоге,
является не знание, а добродетельное
поведение.
В древности в сферу этики входили практически все сферы общественной и духовной деятельности человека: экономика, политика, искусство и религия. Такой всеохватывающий характер этики объяснялся тем, что в ту эпоху добродетельность считалась необходимым условием успеха в любой области человеческой жизни. Личные качества человека, его добродетельность обеспечивали прочность существующей цивилизации.
В
эпоху Возрождения начался постепенный
пересмотр роли этики в культуре.
Итальянский мыслитель Н. Маккиавели
впервые попытался ограничить притязания
этики, выявить ее практическую
несостоятельность. Он теоретически
обосновал необходимость отделения
политики от морали, так как пришел к
выводу, что нельзя быть хорошим государем
не будучи моральным преступником.
Политическая система сама по себе
требует от человека способности
действовать аморально. Позднее в этом
же направлении начал размышлять
английский экономист Адам Смит, который
установил, что успех в экономической
деятельности достигается не через
альтруизм, а через эгоистическое
стремление к собственной выгоде. В
капиталистическом обществе традиционная
мораль стала помехой для успешного
функционирования экономики. Большинство
традиционных добродетелей не вписываются
в рыночную систему. Например, аскетические
идеалы подрывают производство, снижают
спрос.
Немецкий
мыслитель К. Маркс отмечал, что общественные
отношения в современное время приобретают
отчужденный, вещный характер. Они
регулируются не личными, моральными
качествами, а деньгами, функциональной
целесообразностью. Современный человек
воспринимается в обществе не столько
как личность, сколько как носитель
функций и ролей, которые задаются извне,
системой, в которую он включен. От
человека требуют профессионализма, а
не моральности.
Моральное совершенствование
не вполне гармонирует с общественными
запросами. Человек должен отвечать
вкусам и ожиданиям других людей.
Таким образом, в Новое время сфера этики стала сужаться. Функции этики стали принимать на себя другие дисциплины: социология, психология, право и др. Более того в 19 веке существенно изменились представления о предмете этики. Из теории морали она превратилась в критику морали. Этика стала заниматься не столько обоснованием морали, сколько доказательством ее релятивности и фальшивости.
Наибольший
вклад в переоценку сущности морали внес
немецкий философ Фридрих Ницше. Он
считал, что традиционная мораль,
основанная прежде всего на христианских
ценностях, является обманом, лицемерием,
способом господства человеческого
стада над великими личностями. Мораль
нужна неполноценному большинству, но
не одаренным людям. На социальной природе
морали настаивал и Карл Маркс. Мораль
представляет собой надстроечное явление,
отражающее определенные
общественно-экономические отношения,
поэтому она носит изменчивый, относительный
характер.
Мораль не автономна, она служит
интересам того или иного класса.
Традиционная мораль позволяла
господствующему классу идеологически
контролировать, управлять трудящимися.
В результате существенной дискредитации традиционной морали в настоящее время получила преобладание либеральная мораль, отрицающая прежние ценности. В этих условиях, как отмечает российский мыслитель А. А. Гусейнов, этика как теория морали становится ненужной. Сохраняется потребность в существовании лишь прикладной, профессиональной этики. Таким образом, приходится признать, что в настоящее время этика находится в глубоком кризисе, как впрочем и вся современная культура. Однако, несмотря на кризис, роль этики в жизни общества будет неуклонно возрастать, поскольку каждый человек и общество в целом, на самом деле, очень остро нуждаются в нравственных ориентирах, утраченных в результате политических, религиозных и культурных катаклизмов 20 века.
Влияние моральных ценностей на развитие науки – Опыт и проблемы науки и этики
Хассан Зохур
Наука рассматривается как отрасль знания или исследование, имеющее дело с совокупностью фактов или истин, систематически организованных и демонстрирующих Действие общих законов.
Его также можно определить как включающее систематические знания о физическом или материальном мире; систематизированные знания в целом; знание фактов и принципов; и знания, полученные систематическим изучением.
В этике науки ни во что не следует верить с большей уверенностью, чем того требуют факты. Сама этика имеет дело с ценностями, относящимися к человеческому поведению, в отношении правильности и неправильности определенных действий, а также хороших и плохих мотивов и целей таких действий. Хотя правильность включает в себя правильность или точность, уместность или пригодность, она также подразумевает моральную честность, которая требует здравости и приверженности моральным принципам и характеру. Точно так же добро может быть описано как состояние или качество хорошего, доброжелательного чувства, доброты, щедрости, превосходства качества, добродетели и морального совершенства.
Развитие науки наряду с ростом нравственных ценностей необходимо для развития человека. Этика требует сообщать достоверные результаты, а не утаивать соответствующую информацию.
То есть от ученых ожидают честности. Еще одним этическим требованием со стороны ученых является надлежащее обращение с живыми субъектами, как людьми, так и животными. Это требует механизмов проверки и уравновешивания, чтобы гарантировать, что здоровье и безопасность таких субъектов не будут подвергаться опасности ни в исследовательских лабораториях, ни в их естественной среде. Жажда славы или признания, эгоизм, жадность, предрассудки, снобизм, расизм и политические соображения часто приводили к безнравственности в области науки.
Результаты исследований показывают, что если наука принимает во внимание этические ценности, то жизни людей и других существ не угрожают разрушительные агенты, такие как атомные бомбы и химическое оружие. Должны быть приняты меры, чтобы избежать использования науки против людей. Этого можно достичь путем популяризации моральных ценностей ученых.
Большое количество ученых служило человечеству главным образом благодаря своей вере в этические ценности.
Такие ученые спасли жизни бесчисленному количеству людей, животных и растений. Они разработали оригинальные методы защиты окружающей среды. Напротив, некоторые научные открытия привели к уничтожению миллионов людей и животных, а также окружающей среды. Наука может быть продуктивной или контрпродуктивной. Следовательно, все страны должны разработать соответствующие кодексы и механизмы контроля, чтобы направить научную деятельность на их этический путь.
Научные достижения отражают достоинство человека и его уникальную роль в мире. В далеком прошлом время от времени происходили критические научные открытия, оказавшие глубокое влияние на развитие человеческих обществ. Сейчас такие открытия делаются чаще. За последние несколько десятилетий люди добились больших успехов в понимании физической реальности, чем за всю предыдущую историю Земли. Очевидно, что развитие науки никогда не прекращается. Замечательно учитывать нынешние знания человека о строительных блоках физической реальности.
Хотя почти все горы и реки названы, океанское дно нанесено на карту до самых глубоких впадин, а атмосфера вскрыта и подвергнута химическому анализу, нам не следует думать, что мир полностью исследован.
Несмотря на то, что было обнаружено и идентифицировано около 1,4 миллиона видов организмов, общее число живых организмов на Земле оценивается где-то между 10 и 100 миллионами. 1 Никто не может с уверенностью сказать, какая из этих цифр ближе. Хотя ученые дали тысячам видов научные названия, менее десяти процентов изучено на более глубоком уровне, чем общая анатомия. Революция в молекулярной биологии и медицине была совершена еще меньшей долей открытий. Появление новых технологий и щедрое финансирование медицинских исследований помогли биологам провести глубокие исследования на узком участке фронта. Настало время задуматься об изучении биоразнообразия, поскольку виды исчезают со все возрастающей скоростью в результате деятельности человека. По оценкам, к 2020 году одна пятая или более видов растений и животных могут исчезнуть или быть обречены на раннее вымирание, если не будут предприняты более эффективные усилия для их спасения.
НАУКА И ЦЕННОСТИ
Большинство ученых считают, что одной из основных характеристик науки является то, что она имеет дело с фактами, а не с ценностями. Наука объективна, а ценности нет. Некоторые ученые считают себя работающими в привилегированной области определенных знаний. Подобные взгляды на науку тесно связаны и в публичной сфере с авторитетом ученых. Однако в последнее время некоторые ученые бросили вызов понятию науки как свободной от ценностей и тем самым подняли вопрос об авторитете науки и ее методов.
Однако неправильно считать науку бесценной или объективной. На практике наука включает в себя культурные ценности. Ценности, в свою очередь, могут быть объективными, когда они основаны на общепринятых принципах. Ученые сильно ненавидят мошенничество, ошибки и лженауку, в то время как они ценят надежность, проверяемость, точность, точность, общность и простоту концепций. Занятие наукой как деятельностью само по себе является неявным подтверждением ценности развития знаний о материальном мире.
Всякий раз, когда наука финансируется государством, ценность научного знания вполне может рассматриваться в контексте ценности других социальных проектов.
Среди ценных вещей, которые способствуют конечной цели знания, есть методы оценки заявлений о знании. К ним относятся контролируемое наблюдение, подтверждение прогнозов, повторяемость и статистический анализ. Такие значения обычно выводятся из нашего исследовательского опыта. Люди склонны обесценивать результаты любого препарата, который не основан на экспериментальном дизайне. Сегодня методы оценки и институциональные формы необходимы для обучения науке как процессу. 2
К сожалению, в науке не всегда соблюдаются социальные ценности или исследовательская этика, но они остаются важными. В идеале наука — это «есть», а этика — «должно». Тем не менее, несоответствие между идеалом и реальностью просто создает проблемы для создания способа достижения этих ценных целей с помощью системы сдержек и противовесов. Кодексы для рассмотрения предложений об исследованиях на людях, для мониторинга использования и ухода за лабораторными животными или для расследования и наказания за мошенничество представляют собой усилия по защите более широких социальных ценностей в науке.
Темы и использование результатов исследований и методов или практики науки также являются областью этических интересов и социальных ценностей. В исследованиях оружия, в исследованиях лучших сельскохозяйственных методов, направленных на облегчение голода, или в недорогих формах использования солнечной или ветровой энергии в бедных сельских районах исследователи являются этическими агентами, ответственными за последствия своих действий.
Люди выражают ценности своей культуры и жизни, когда занимаются научной деятельностью. Вот почему в странах, где женщины или меньшинства, например, в значительной степени исключены из профессиональной деятельности, они, как правило, исключены и из науки. Там, где они участвовали в науке, их часто не упоминали в более поздних историях. Также хорошо известен тот факт, что выводы науки во многих случаях были сильно предвзятыми, отражая ценности ее практиков. Например, представления конца девятнадцатого века об эволюции человека, разработанные европейцами, утверждали, что черепа и осанка европейских рас были более развиты, чем у «негров».
3
Ученые должны интегрировать научные ценности с другими этическими и социальными ценностями. Очевидно, что наука может помочь выявить непредвиденные последствия или причинно-следственные связи там, где важны этические ценности или принципы. Кроме того, люди нуждаются в надежных знаниях для принятия обоснованных решений. Ученые могут сформулировать, где, как и в какой степени существует риск. Но для оценки приемлемости риска требуются другие значения. Таким образом, сообщение о характере риска неспециалистам, участвующим в принятии решений, может стать важным элементом науки. 4
Там, где ожидается, что ученые или группы технических экспертов решат проблему приемлемости риска, науке придается значение, выходящее за рамки ее должного объема. Однако научные знания и новые технологии могут породить новые этические или социальные проблемы, основанные на ранее существовавших ценностях. Наука может создавать новые ситуации, требующие от нас применения старых ценностей совершенно новыми способами.
Показательным примером является осознание того, что научные исследования параллельны новым опасениям по поводу этики и ценностей в решениях объединить инициативу по геному человека с финансированием исследований гуманистических последствий проекта. Таким образом, наука и техника могут создавать новые проблемы, связанные с ценностями, которые они не могут решить. Тем не менее, эти последствия являются частью полного рассмотрения науки и ее контекста в обществе.
ВЫВОДЫ
Существуют определенные моральные ценности, такие как забота о людях, сочувствие и доброта, которые важны для определения приоритетов исследований в науке и определения целей науки. Необходимо включить эти гуманитарные ценности в сферу науки и техники, сохраняя при этом и укрепляя неотъемлемые ценности науки. В стремлении к научно-техническому развитию нельзя пренебрегать этическими ценностями. Гуманитарные ценности морального воспитания могут дополнять внутренние ценности науки, такие как объективность, рациональность, практичность, честность и точность.
Проблема этики и морали волнует все человечество. В то время как человечество может согласиться с общими моральными принципами, содержащимися в религиях и нравственном воспитании, могут возникнуть разногласия, когда мы имеем дело с конкретными вопросами и проблемами, из-за различий в структурах наших моральных систем, а также в приоритетах и конкретных потребностях наших соответствующих культур.
БЛАГОДАРНОСТЬ
Я хотел бы выразить особую благодарность г-ну Махмуду Алимохаммади, который внес свой вклад в разработку содержания и стиля этой статьи.
Сноски
- 1
Уилсон, Эдвард О. «Построение этики». Журнал Defenders , весна 1993 г.
- 2
Ценности и этика и учебная программа по науке и технике: Справочник . Организация Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры, Главное региональное отделение в Азии и Тихоокеанском регионе, Бангкок: 1991.
- 3
Гулд С.
Дж. Неправильное измерение человека. В.В. Нортон, Нью-Йорк: 1981.- 4
Пересечение границы , Диалог между цивилизациями. Объединенная национальная конференция. Школа международных отношений, Университет Сетон Холл, Саут-Ориндж, Нью-Джерси: 2001.
Истина в этике, истина в науке – разные?
Торбьерн Танншо,
Профессор и председатель Практическая философия Стокгольмский университет Швеция.Понятие истины одинаково в этике и науке. Однако данные в науке и этике разные. В науке мы полагаемся на наблюдение, в этике мы полагаемся на обдуманную моральную интуицию. Нет единого мнения о том, когда мы должны доверять нашей этической интуиции. Примечательно, однако, что нейробиология и психология недавно пролили новый свет на то, как возникают наши моральные интуиции.
Отличается ли истина в этике от истины в науке? Вот как можно понять этот вопрос: отличается ли понятие истины в этике от понятия истины в науке? Тогда ответ на вопрос однозначен: нет.
По моему мнению, разделяемому многими, но не всеми мыслителями, есть только одно понятие истины, и оно одинаково во всех областях. Говоря, что это правда, что передо мной стол, что это правда, что 7+5=12, или что это правда, что нельзя мучить невинных детей просто ради забавы, мы используем одно и то же понятие правда. Однако это понятие является «тонким» или «дефляционным»; это мало что значит. Например, если я говорю, что передо мной стоит стол, а затем продолжаю говорить, что это правда, что передо мной стоит стол, дальнейшая импликация может состоять в том, что я уверен. Однако я не добавляю никакой информации1.
Но есть ли истина в этике? Ответ на этот вопрос не однозначен. Многие люди (экспрессивисты) полагают, что, когда мы говорим, что действие неправильно, мы просто выражаем отрицательное отношение к рассматриваемому действию, мы не выражаем суждения, которое могло бы быть ни истинным, ни ложным. Безусловно, даже экспрессивисты могут понять значение слова «истинный», когда оно используется в этическом контексте. Когда, согласно экспрессивисту, я говорю, что неправильно мучить невинных детей только ради забавы, это просто способ сказать, что дурно мучить невинных детей только ради забавы; и сказать это, согласно экспрессивисту, значит не выразить какое-либо предложение, а просто выразить отношение. Но это означает, что, даже если экспрессивист имеет доступ к слову «истинный» в этических контекстах, экспрессивист, отрицая существование моральных суждений, должен отрицать существование истин (истинных суждений) в этике. Я не согласен. Я полагаю, что, когда мы говорим, что мучить невинных детей просто ради забавы неправильно, мы действительно выражаем суждение, которое может быть истинным или ложным. На самом деле, я считаю, что это предложение верно. И я считаю это истинным (или ложным, если оно окажется ложным), независимо от моей концептуализации или мышления. Но здесь не место спорить. Я просто приму это «реалистичное» понимание этики как должное. Это означает, что я сделаю как семантическое допущение, что, используя моральный язык, мы выражаем подлинные суждения, способные быть истинными и ложными, так и онтологическое допущение, что некоторые этические суждения истинны, т. е. я буду предполагать, что существуют этические факты. Это позволяет мне задуматься над еще одним эпистемологическим вопросом: можем ли мы познать истину в этике? Если да, то как мы можем получить этические знания? Являются ли методы, которые мы используем, похожими или отличными от тех, которые мы используем в науке?
Знание
Точно так же, как мы спрашивали, отличается ли истина в этике от науки, мы можем спросить то же самое о знании. Отличаются ли знания в этике от знаний в науке? Еще раз я готов утверждать, что понятие знания то же самое. Что же тогда означает для человека S знать, что p? Согласно общепринятому мнению, восходящему к диалогу Платона «Теэтет», это примерно означает, что выполняются три условия: (i) S верит, что p, (ii) верно, что p, и (iii) S обоснованно верит в то, что p . Некоторые сложности с этим определением были отмечены Расселом и Геттье, но нам не нужно беспокоиться о них в данном контексте.
Есть ли знания в этике? Я верю, что есть. Это означает, что я считаю, что у нас есть моральные убеждения, что некоторые из них верны и что мы имеем право их иметь.
Что значит быть «оправданным» в вере? Платон не нашел удовлетворительного ответа на этот вопрос. Философы не согласны. Я снова буду немного догматичен и просто выберу один общий ответ, не утверждая, что он правильный или лучший: человек S обоснованно верит в то, что р тогда и только тогда, когда р согласуется с остальные его убеждения. Это относится как к этике, так и к науке. То, что я только что сказал, не только немного догматично, но и упрощенно. Однако я не буду здесь вдаваться в подробности. Я только отмечу, что понятие когерентности, используемое в данном контексте, является несколько особенным. Согласованность — это не только вопрос логической непротиворечивости, но и вопрос объяснительных отношений между предложениями2. Все это означает, что оправдание зависит от степени, чем теснее связаны ваши убеждения, тем сильнее ваше оправдание. Мы можем сформулировать это с точки зрения того, от чего нужно отказаться, если вы отбросите определенное убеждение. Чем от большего количества других убеждений вам придется отказаться, когда вы отказываетесь от p, тем лучше ваше оправдание p, согласно этому понятию оправдания. Следует отметить, что оправдание отличается от истины. Вы можете иметь право придерживаться ложных убеждений. Однако мы надеемся, что наша приверженность научным методам приблизит нас к истине. Опять же, я не вижу здесь большой разницы между этикой и наукой.
Доказательства
Некоторые из наших обоснованных убеждений таковы, что у нас нет для них доказательств. Наблюдательные убеждения обычно относятся к этому типу. Я обоснованно полагаю, что передо мной стоит стол. Если меня спросят о доказательствах того, что передо мной стоит стол, я растеряюсь. Я вижу, что передо мной стоит стол, и точка. Дело не в том, что то, что я вижу стол, служит мне доказательством утверждения, что стол существует. В некотором смысле можно сказать, что да; Я мог бы сказать, что мне кажется, что я вижу стол перед собой, стол, находящийся передо мной, является лучшим объяснением того, почему мне кажется, что я его вижу, и, следовательно, тот факт, что мне кажется, что я вижу его, свидетельствует о его присутствии. Однако мне не нужны доказательства для этого предположения, поэтому я не считаю, что вижу стол, как доказательство его присутствия. Как я мог? Как я узнаю, что вижу перед собой стол? Я более уверен в том, что мне кажется, что я вижу стол, чем в том, что он там есть? Думаю, нет.
Однако это не означает, что мое наблюдение за таблицей неисправимо. Я могу узнать, что психолог время от времени высмеивает мои лекции по философии и меня, ловко проецируя передо мной голограмму, просто чтобы получить возможность поиздеваться надо мной, когда я говорю, что я уверен, что есть таблица в передо мной. Если я узнаю это, то мое обоснование веры в то, что передо мной стоит стол, теряется (подрывается). Кроме того, если я попытаюсь коснуться стола и обнаружу, что мои пальцы плавно проходят сквозь него, то я должен отказаться от своей веры в то, что передо мной стоит стол. Теперь у меня есть доказательства против утверждения, что передо мной стоит стол. Ниже я вернусь к возможности того, что дальнейшее знание подрывает наши твердые убеждения.
Теперь, даже если мы придерживаемся некоторых обоснованных убеждений, для которых у нас нет доказательств, это не так в отношении научных теорий. Как правило, наша вера в научную теорию оправдана только в том случае, если у нас есть ее доказательства. И, как правило, доказательство научной теории заключается в наблюдении. Мы говорим, что что-то, что мы наблюдаем, скажем, что р, является свидетельством теории Т, если Т дает наилучшее объяснение р (мы делаем «вывод наилучшего объяснения», как классно выразился Гилберт Харман (Harman, 19).65)).
Можем ли мы сказать что-то подобное об этике?
Как проверить этические теории – Сходство с наукой
Типичные этические теории определяют, какие действия являются правильными, а какие неправильными, а также почему они являются правильными и неправильными соответственно. В этой статье объясняются два примера таких теорий: утилитаризм и доктрина святости жизни. Согласно утилитаризму, действие правильно тогда и только тогда, когда оно максимизирует общую сумму благополучия во вселенной; если это неправильно, то это неправильно. И тот факт, что действие максимизирует общую сумму благополучия во вселенной, если это так, делает его правильным.
Доктрина святости жизни (как я ее понимаю здесь) согласуется с идеей о том, что нужно максимизировать общее благополучие во вселенной, но утверждает, что цель не оправдывает средства. Неправильно активно и преднамеренно убивать невинного человека, даже если убийство этого невинного человека означает максимизацию общей суммы благополучия во вселенной. Тот факт, что деяние является актом преднамеренного и активного умерщвления невиновного человека (убийство), если таковое и есть, то делает его неправильным, независимо от его последствий.
Что делать, если мы хотим проверить эти и другие этические теории? Некоторые философы рационалистического толка полагали, что мораль может быть выведена из самого разума, т. е. они полагали, что, как только мы полностью и ясно поймем каждую моральную теорию, мы сможем просто понять, какая из них истинна. Однако сегодня мало кто придерживается этой веры, и, я думаю, это мудро. Когда мы оцениваем предполагаемые моральные теории, мы должны действовать так же, как мы оцениваем научные теории. Мы должны проверить наши моральные гипотезы.
Мы проверяем наши научные теории на наших наблюдениях. Точно так же мы должны проверять наши моральные гипотезы не на наблюдениях, а на наших обдуманных моральных интуициях. Моральная интуиция есть непосредственная реакция на действие, которое предъявляется, на то, что действие правильное или неправильное. Оно «непосредственно» в том смысле, что не является результатом какого-либо сознательного процесса рассуждения. Я вернусь к требованию учитывать наши моральные интуиции.
Научная теория, которая расходится с (содержанием) наших наблюдений, отвергается. Научная теория должна быть эмпирически адекватной. Точно так же этическая теория должна давать правильный ответ на вопросы морали; оно должно соответствовать нашим взвешенным моральным интуициям.
Однако эмпирическая адекватность или соответствие с нашими обдуманными моральными интуициями, соответственно, является лишь необходимым требованием, а не достаточным. Теория также должна, чтобы получить поддержку наблюдения (интуиции), давать наилучшее объяснение (содержание) наших наблюдений и обдуманных интуиций. Это значит, что она должна быть общей, простой, теоретически плодотворной и т.д. Еще раз повторюсь, я не вижу здесь разницы между этикой и наукой. На структурном уровне при проверке как моральных, так и научных теорий происходит одно и то же. И все же, если мы посмотрим ближе к этическому случаю, всплывет важное различие: в науке мы обычно полагаемся на реальные эксперименты. В этике мы должны довольствоваться мысленными экспериментами.
Вагоны
Если мы хотим подвергнуть утилитаризму и доктрине святости жизни решающее испытание, то мы должны обратиться к мысленным экспериментам. Причина, по которой мы должны прибегать к мысленным экспериментам, а не к реальным жизненным случаям, состоит в том, что невозможно сформировать какие-либо определенные и надежные моральные интуиции относительно реальных случаев. Согласно обеим теориям, действие может быть неправильным, потому что оно не максимизирует общую сумму благополучия во Вселенной. Но мы не можем знать наверняка ни о каком действии, максимизирует ли оно общую сумму благополучия во Вселенной. Мы, конечно, можем этого не наблюдать.
Кроме того, согласно доктрине святости жизни, действие является неправильным, если оно является актом убийства. Но мы не можем знать наверняка, является ли действие актом убийства или нет (мы не можем знать наверняка, умышленное это убийство или нет). В абстрактных экспериментах нам не нужно беспокоиться о таких деталях. Мы можем просто предположить, что действие имеет лучшие последствия, чем другое, альтернативное, одно, и мы можем оговорить, что определенное действие было актом убийства и так далее. Затем мы можем прояснить наши интуитивные догадки по отношению к примерам.
Теперь, если мы хотим сделать выбор между утилитаризмом и доктриной святости жизни, было бы неплохо обратиться к так называемым троллейбусам, разработанным и разработанным философами Филиппой Фут (Foot, 1967) и Джудит Джарвис Томсон (Томсон, 1967). Как мы увидим, эти примеры позволяют провести решающую проверку между этими двумя теориями.
Вот первый, простой переключатель, чехол. Тележка едет по рельсам. На его пути стоят 5 человек, которые были привязаны к трассе. Вы можете щелкнуть переключателем, который поведет тележку по другому пути. К этому треку привязан один человек. Многие считают, что они должны щелкнуть выключателем. Это, конечно, согласуется с утилитаризмом. Спасено больше жизней. Но это также согласуется с учением о святости жизни, поскольку убийство одного человека не предполагается; это всего лишь предвиденное последствие вашего спасения пятерых. Если бы был третий трек, на котором никого не было, я полагаю, вы бы выбрали этот.
Вот и второе, так называемое, дело с мостиком. Вы находитесь на мосту, под которым проедет троллейбус. Рядом с вами большой мужчина, и ваш единственный способ остановить вагонетку — столкнуть его на рельсы, убив его, чтобы спасти пятерых. Мало кто думает, что это было бы правильно, даже среди тех, кто готов щелкнуть выключателем в исходном примере. Однако, согласно утилитаризму, это то, что вы должны делать. Но, согласно доктрине святости жизни, вы не должны толкать человека, поскольку, если вы это сделаете, вы убьете его преднамеренно и используете его просто как средство для спасения пятерых.
Может показаться, что у людей в целом есть интуиция, которая лучше согласуется с доктриной святости жизни, чем с утилитаризмом. Но вот третья версия примера.
В третьем случае, часто называемом петлей, как и в случае простого переключателя, вы можете направить тележку на отдельный путь. На этом треке один большой человек. Однако за пределами большого человека этот путь возвращается на главную линию к пятерке, и если бы не присутствие большого человека, щелчок переключателя не спас бы пятерку. Теперь многие люди, даже среди тех, кто не решается надавить на большого человека, соглашаются щелкнуть выключателем. Но это противоречит учению о святости жизни и соответствует утилитаризму. Таким образом, кажется, что ни утилитаризм, ни учение о святости жизни не могут опираться на интуицию людей в целом. Однако выше я утверждал, что мы должны искать доказательства в наших обдуманных интуициях. Есть ли способ критически оценить наши спонтанные реакции на примеры? Ну, один вопрос, который мы должны обдумать, заключается в том, как мы пришли к нашей интуиции. И здесь на помощь приходит нейронаука.
Нейронаука входит в картину
Джошуа Д. Грин из Гарвардского университета и его сотрудники подробно изучили, как мы выносим вердикты по делам о трамваях. Вот, в очень упрощенной форме, некоторые из их результатов о том, что происходит, когда люди реагируют на троллейбусы. Кажется, что двойная модель лучше всего объясняет, как мы функционируем. С одной стороны, управляемые когнитивные процессы управляют нашими утилитарными суждениями, в то время как неутилитарные суждения (не давите на человека) управляются автоматическими, интуитивными эмоциональными реакциями. За эти разные реакции отвечают разные части нашего мозга, как видно из нейровизуализации нашего мозга. «Утилитарные» реакции связаны с повышенной активностью дорсолатеральной префронтальной коры — области мозга, отвечающей за когнитивный контроль (Greene et al., 2004). Подбадривая людей до того, как мы представим им примеры, можно приблизить их к лагерю утилитаристов (Greene et al. 2004). Занимая людей интеллектуальными задачами, вынося свои приговоры по троллейбусам, можно также приблизить людей к неутилитарному лагерю. Более того, тем, кто приходит к утилитаристскому вердикту, приходится преодолевать собственное эмоциональное сопротивление заключению, что требует некоторого времени и т. д. (Greene et al, 2004). А люди, страдающие фокальным двусторонним поражением вентро-медиальной префронтальной коры (VMPC), области мозга, необходимой для нормальной генерации эмоций и, в частности, социальных эмоций, легко достигают утилитарного решения, когда их спрашивают о случаях (Koenig et al., 2007).
Когда мы узнаем больше о происхождении нашей моральной интуиции, поможет ли это нам выбрать правильную моральную гипотезу, утилитаризм, доктрину святости жизни или какую-то другую доктрину? Результаты нейровизуализации нашего мозга и экспериментальных психологических исследований не противоречат нашим интуитивным представлениям и не дают против них никаких доказательств. Это не похоже на начало этой статьи, когда я чувствую, что передо мной нет стола. Но, возможно, они могут помочь нам подорвать обоснование некоторых интуитивных представлений, точно так же, как мое знание того, что психологи иногда проецируют передо мной голограммы, подрывает мое обоснование моей веры в то, что передо мной стоит стол. Какие из них в таком случае подорваны?
Это сложный вопрос. Очевидно, что некоторые непосредственные интуиции среди людей в целом должны просто уступить — вы должны признать это, даже если вы принадлежите к большинству. Вы должны признать, что поскольку не существует правдоподобной теории, согласующейся со всеми интуитивными представлениями. Но если вы хотите избавиться от некоторых, но не от всех интуиций, какие следует уступить, а какие сохранить?
Кто-то может возразить, что мы должны попытаться выработать такую же эмоциональную реакцию на петлю, какую мы проявляем в отношении пешеходного моста, и сделать выбор в пользу доктрины святости жизни. Или можно возразить, что нашим внутренним ощущениям, только потому, что они непосредственны и, вероятно, являются результатом избирательного давления в далеком прошлом нашей человеческой истории, не доверяют, и поэтому мы выбираем утилитарное решение.
В каждой строке аргумента что-то есть. Однако мне кажется, что правильный способ приблизиться к нашей интуиции — это увидеть, какова наша реакция на примеры, когда мы знаем о происхождении соответствующего вида эмоций. Мы не должны полагаться на свою интуицию, пока не узнаем все, что можно узнать об их происхождении. Тогда мы должны подвергнуть их своего рода когнитивной психотерапии.
Однако этого недостаточно. Нужна и философская терапия. Мы должны удостовериться, что правильно поняли примеры. Нас легко ввести в заблуждение, когда мы размышляем над примерами. Мы вчитываем в них то, чего там быть не должно. Ученые, изучавшие наши реакции, пытались это компенсировать, но, возможно, им это не совсем удалось.
Также важно сделать некоторые различия, которые просто отсутствуют в абстрактном описании примеров. Здесь нам предлагается оценить, какой образ действий «морально допустим». Не совсем понятно, что это значит. Один из вопросов заключается в том, какой ответ является правильным, а какой неправильным, если мы абстрагируемся от долгосрочных последствий (предполагая, что таких важных последствий не существует). Другой вопрос: какими людьми мы должны быть, людьми, которые толкают, или людьми, которые не толкают большого человека на рельсы? Утилитарист вполне может признать, что в долгосрочной перспективе лучше, чтобы люди в целом были такими, чтобы не давить. И все же, в ситуации, мы должны подтолкнуть. Некоторые могут быть менее склонны проводить такого рода различие и заявлять, что ключевой вопрос заключается в том, какими людьми мы должны быть. Но тогда они не могут адекватно реагировать на троллейбусы!
Подобные философские тонкости теряются в экспериментах. Когда они добавляются вместе с информацией о том, как формируются и постигаются наши интуиции, тогда, как я полагаю, нам разрешается полагаться на тот вид (устойчивой) интуиции, которого мы все еще придерживаемся. Это то, что я назвал «обдуманными» интуициями. Наше обоснование их не опровергается никакими знаниями, которые мы смогли получить. Следовательно, вполне обоснованно мы считаем, что они указывают на истину.
Можем ли мы ожидать интерсубъективности в наших таким образом рассматриваемых моральных интуициях? Возможно, в очень долгосрочной перспективе, но я в этом сомневаюсь. В этом этика вполне может отличаться от науки. Наблюдения в науке могут быть очень теоретически насыщенными и, следовательно, противоречивыми, но всегда есть возможность перейти на нейтральную почву, когда мы их объясняем. Физик может утверждать, что наблюдал путь позитрона в камере Вильсона. Другой ученый утверждает, что позитрона не существует. Он не видит никаких следов позитрона. Теперь есть способ переключиться на менее теоретический уровень описания содержания их соответствующих наблюдений. Возможно, они хотя бы могут согласиться с тем, что есть некие следы неких форм, за которыми они наблюдают. Человек, считающий, что он видит следы позитрона, может убедить другого ученого объяснить, чем, если не следами прохождения позитрона, являются следы, которые оба видят. Однако в этике нет подобного нейтрального основания, нет четко наблюдаемых следов, к которым мы могли бы двигаться.
Таким образом, это означает, что разные люди вполне могут быть оправданы в своих убеждениях в конкурирующих моральных гипотезах. Моя вера в утилитаризм может быть оправдана, в то время как Папа Римский прав в своей вере в доктрину святости жизни, при условии, что каждый из нас должным образом исследовал свои интуитивные представления — и при условии, что мы не только что вывели их из соответствующей нам любимой теории. Это вполне может быть так, но поскольку доктрины утилитаризма и святости жизни противоречат друг другу, они не могут быть истинными одновременно.
Возможность такого эпистемического релятивизма может подтолкнуть нас к мысли, что в конце концов в этике нет истины. Мысль о том, что мы должны отказаться от некоторых наших интуиций, потому что они были подорваны знанием об их происхождении, может быть распространена на все наши моральные интуиции. У нас может возникнуть соблазн принять моральный нигилизм и моральный скептицизм3.
Я думаю, что мы должны сопротивляться этому искушению, но я должен признать, что в данном контексте я не приводил никаких веских аргументов на этот счет.
Заключение
Понятие истины (как и понятие знания и обоснования) одинаково в этике и науке. Мы получаем моральное знание таким же образом, как и научное знание: у нас есть доказательства этических теорий, когда эти теории могут лучше всего объяснить наши данные. Однако данные в науке и этике разные. В науке мы полагаемся на наблюдение, в этике мы полагаемся на обдуманную моральную интуицию.
Нет единого мнения о том, когда мы должны доверять нашей этической интуиции. Примечательно, однако, что нейробиология и психология недавно пролили новый свет на то, как возникают наши моральные интуиции.
Мы должны обдумать эти данные и подвергнуть нашу интуицию когнитивной психотерапии. Когда они сопротивляются такой терапии, когда они не исчезают, как только мы узнаем, как мы их удерживаем, мы имеем право полагаться на них. Затем они стали считаться моральными интуициями. Тогда мы оправданы в наших моральных убеждениях. Более того, если они верны, тогда мы их знаем.
Все это означает, что теоретическое нравственное знание возможно, по крайней мере в принципе.
Сноски
1. Более подробное изложение моей точки зрения см. (Tännsjö, 2000), а также (Tännsjö, 2006).
2. Подробности этой точки зрения см., например, в (Rawls, 1971), (Lehrer, 1974), (BonJour, 1985) и (Tersman, 1995).
3. В последнее время появилось много философской литературы о нейробиологических выводах о нашей реакции на случаи с трамваями. См., например, (Singer, 2005) и (Tersman, 2008).
Ссылки
1. BonJour, L. (1985), Структура эмпирического знания (Кембридж, Массачусетс: издательство Гарвардского университета).
2. Foot, P. 1967 «Проблема аборта и доктрина двойного эффекта» (Oxford Review), перепечатано в Virtues and Vices (Oxford: Oxford University Press, 1978).
3. Грин, Дж. Д., Соммервиль, Р. Б., Нистром, Л. Е., Дарли, Дж. М., и Коэн, Дж. Д. (2001). «Исследование эмоциональной вовлеченности в моральные суждения с помощью фМРТ», Science, 293 (5537), стр. 2105-2108.
4. Грин, Дж. Д., Нистром, Л. Е., Энгелл, А. Д., Дарли, Дж. М. и Коэн, Дж. Д. (2004). «Нейронные основы когнитивного конфликта и контроля в моральных суждениях» Нейрон, 44 (2), 389.-400.
5. Харман Г. (1965). «Вывод к лучшему объяснению», Philosophical Review, Vol. 70, стр. 88-95.
6. Джарвис Томсон, Дж., «Убийство, позволение умереть и проблема тележки», The Monist, 1967.
6. Кенигс, М. и др. (2007). «Повреждение префронтальной коры увеличивает утилитарные моральные суждения». Nature doi: 10.1038/nature05631
7. Лерер, К. 1974. Знание (Оксфорд: Издательство Оксфордского университета).
8. Ролз, Дж. 1971 Теория справедливости (Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета).
9. Зингер, П. (2005) «Этика и интуиция», Журнал этики, том 9, 2005, стр. 331-352.
10. Таншо, Т. (2000). Theory of Truth», Theoria, Vol. LXVI, pp.
12. Терсман, Ф. (2008) «Надежность моральных интуитивных представлений: вызов нейробиологии», Австралазийский философский журнал, том 86 (готовится к публикации)
Седьмой урок – Марккула Центр прикладной этики
Наука — это мощный способ познания, который изменил отношения между человеческим обществом и миром природы. Наука, происходящая от латинского слова «знание», в самом широком смысле означает систематический способ сбора информации и выводов. В более узком смысле наука относится к информации, собранной с использованием научного метода, систематического подхода к сбору эмпирических (наблюдаемых и измеримых) данных и установлению фактов о природе или обществе. Научный подход к изучению природного или социального мира ставит четкие, конкретные вопросы, делает прогнозы (предлагает гипотезы), проверяет точность этих прогнозов и делает выводы на основе измеримых данных. Естественные науки используют научный метод для исследования мира природы, а социологи используют его для исследования социальных проблем, другими словами, в человеческом обществе. При проведении экспериментов с явлениями природы ученые с помощью этого метода могут установить причинно-следственные связи. Научный метод пытается определить знание, устраняя, насколько это возможно, возможность влияния наших собственных интересов и желаний на результаты. Это увеличило сложность нашего понимания того, как растения, животные, питательные вещества и энергия связаны в окружающей среде.
Удивительные преимущества, но не без проблем
Наука, техника и инженерия принесли обществу потрясающие преимущества и сделали возможным поразительное богатство и материальный комфорт. Однако при более внимательном анализе многие люди заметили, что эти силы имеют двойственное воздействие. Огромные преимущества, ставшие возможными благодаря ученым и научному методу, не обошлись без негативных последствий для Земли, а в некоторых случаях и для бедняков. Автомобиль принес нам удобство в транспорте, но мы замостили много плодородных сельскохозяйственных угодий, чтобы проложить дороги. Ископаемые виды топлива, такие как нефть и газ, сделали возможным создание всех видов промышленности и устройств, однако выбросы двуокиси углерода при их сжигании играют значительную роль в нарушении нашей атмосферы и климата. Ядерные технологии могут способствовать укреплению здоровья, например, путем лучевой терапии рака. Тем не менее, те же самые, когда они использовались для войны, могли причинить неописуемо ужасные страдания. Ядерная энергия не производит парниковых газов, и это хорошо, но ее отходы радиоактивны (крайне опасны) в течение 10 000 лет и более. Богатые страны мира принесли большие экономические выгоды с помощью технологий, но иногда эти технологии извлекали товары из более бедных стран и еще больше мешали их экономическому росту.
Наука и научный метод сами по себе не указывают, что должны делать люди. Работая над тем, чтобы свести к минимуму предвзятость, ученые могут лучше определять знания о мире природы. Но «исключение» человеческих ценностей из научного метода — что может исказить результаты — также означает, что его продукты рассматриваются большинством людей как аморальные, другими словами, ни этичные, ни неэтичные. Это привело к широко распространенному мнению, что научно-технические разработки должны продолжаться без учета этических последствий их продуктов. Научный метод пытается быть свободным от предвзятости, но технологические продукты науки имеют огромное значение для социальной и экологической этики.
Вклад экологии
Но у «науки» много отраслей или дисциплин; это не единое, однородное образование. Физика, химия и биология разделяют научный метод, но у них есть и различия. Биологические науки, и особенно дисциплина экология, играют особенно сильную роль в объяснении отношений человечества с миром природы. Биология была разработана в 19 веке, когда ученые обнаружили, что все живые организмы имеют общие характеристики. В измененной форме открытие эволюции Чарльзом Дарвином до сих пор остается основополагающим принципом биологии. Эволюция дает последовательное и объединяющее объяснение того, почему жизнь на Земле биологически разнообразна, почему на нашей планете обитает так много разных видов. «Вид» — это основная единица биологической классификации, обычно определяемая как группа организмов, достаточно сходных для того, чтобы они могли размножаться половым путем и производить плодовитое потомство. По нескольким причинам не существует согласованного количества видов на Земле (от двух до ста миллионов, в зависимости от того, как они оцениваются и насколько велика неопределенность).
Экология – это наука о распространении и численности живых организмов, а также о взаимодействиях между организмами и между организмами и окружающей их средой. Эта научная дисциплина решает задачи исследования сложных данных в мире природы. За последние несколько десятилетий биология в основном проводила исследования живых организмов в лабораториях. Это позволяет проводить очень точные исследования, но обычно за счет рассмотрения более широкого контекста окружающей среды, в котором организмы живут естественно. Большие инвестиции в лабораторную работу являются частью более широкой тенденции в науке: редукционизма или изучения сложных явлений путем анализа только их отдельных компонентов.
В экологии используется другой подход, поскольку она изучает живые организмы в динамических системах. Таким образом, он решает общие вопросы науки об окружающей среде. Эта амбиция достойна восхищения, но очень затрудняет сбор согласованных данных. Биологические исследования, ограниченные лабораторией, лучше способны определить причинно-следственные связи, но обычно игнорируют более широкие и сложные последствия для окружающей среды. Экологи исследуют динамически изменяющиеся отношения между популяциями, группами организмов и потоками пищи и энергии с течением времени и в ответ на различные стрессы (например, загрязнение). Они часто исследуют влияние человеческого поведения на природные сообщества.
Наука экология внесла важнейшее понятие: экосистема. Экосистема – это объединение организмов и их физической среды, связанных между собой круговоротом энергии и питательных веществ. Экосистема может быть любого размера, от капли воды до всей нашей планеты. Все существа живут в какой-то экосистеме и связаны или влияют друг на друга — и на окружающую среду — своим поведением. Идея экосистемы имеет решающее значение для понимания моделей жизни на Земле и указывает на неизбежную взаимосвязь всей жизни.
Вымирание видов считается событием, вызывающим особую этическую озабоченность, поскольку это необратимый акт, очень похожий на убийство или казнь. Каждый вид является результатом невоспроизводимого процесса эволюции и видообразования (эволюционного процесса, посредством которого возникают виды). Принятие в 1973 году Закона США об исчезающих видах стало знаковым законом, отражающим экологические этические проблемы, которые высказывались в предыдущие десятилетия. Биология сохранения (также известная как экология сохранения) – это особая область, заинтересованная в сохранении всего разнообразия жизни и экосистем, необходимых для поддержки их сохранения. Это пример научной области, имеющей явную этическую направленность: сохранение биологического разнообразия. Это пример этического понятия последствий.
Особые отношения экологии и экологической этики
Экология играет привилегированную роль в экологической этике. Альдо Леопольд и Рэйчел Карсон были двумя первопроходцами в области экологической этики с углубленным изучением экологии, и это глубоко повлияло на их моральное видение мира природы. Леопольд был экологом, фермером, лесником и защитником природы, который прямо писал о моральных обязанностях человека по отношению к природе. Он был первым, кто сформулировал земельную этику или описал моральную ответственность за землю. Его самой важной книгой был «Альманах округа Санд» (Леопольд, 19 лет).49). В своей главе, посвященной земельной этике, он утверждал: «Что-то правильно, когда оно стремится сохранить целостность, стабильность и красоту биотического сообщества. Это неправильно, когда оно стремится к другому». Похоже, это первое явное этическое заявление о важности экосистемы. Леопольд расширил границы морально значимого человеческого общества, включив в него биологические сообщества.
Философия глубинной экологии, впервые названная и сформулированная норвежским философом Арне Нэссом, основывается на земельной этике Леопольда и науке об экологии, чтобы сформулировать видение того, как люди должны жить по отношению к Земле. Глубинная экология начинается с утверждения, что люди являются частью земли. Многие глубинные экологи утверждают, что у людей не больше прав, чем у других форм жизни, и что необходима радикальная переориентация в человеческом обществе, чтобы жить в пределах того, что могут предоставить экосистемы Земли. Они отвергают само понятие «природных ресурсов», потому что это утверждение предполагает, что элементы и организмы важны только как экономические товары для людей. Глубинная экология утверждает, что природа, окружающая среда и экосистемы имеют внутреннюю ценность, а это означает, что они заслуживают морального внимания и защиты просто потому, что они существуют. Они имеют ценность не потому, что удовлетворяют потребности человека, а потому, что являются частью Земли.
Глубинная экология утверждает, что мировоззрение, ориентированное на человека, известное как антропоцентризм, лежит в основе наших экологических кризисов. Эта линия критики связывает экспоненциальный рост населения и деградацию окружающей среды как симптомы мировоззрения, которое не ценит другие формы жизни и игнорирует последствия разрушения экосистем. Он предлагает биоцентризм или экоцентрический подход в качестве противоядия, хотя существует несколько их вариантов. Некоторые предполагают, что у людей не больше прав, чем у других форм жизни, хотя это легче сказать, чем жить на деле. Более практичный биоцентрический философский подход утверждает, что экосистемы Земли заслуживают нашего уважения и защиты.
Этот принцип внутренней ценности Земли и ее существ особенно силен в глубинной экологии, но никоим образом не ограничивается этим философским подходом. Забота об исчезающих и находящихся под угрозой исчезновения видах основывается на принципе внутренней ценности. Большинство видов организмов в окружающей среде не представляют экономической ценности, или, по крайней мере, у нас нет четких доказательств того, как они приносят непосредственную пользу людям. Ограничение человеческой деятельности, наносящей вред земле, когда оно осуществляется по неэкономическим причинам, можно проследить до какой-то этики, будь то красота (эстетическая этика) или просто потому, что она есть (внутренняя ценность). Многие аргументы в пользу сохранения биологического разнообразия заходят в тупик, потому что сторонники предполагают, что другие формы жизни имеют внутреннюю моральную ценность, а их противники – нет. Поиск путей выхода из этого тупика является важной задачей экологической этики.
Идея экосистемы внесла свой вклад в философскую идею холизма, или идею о том, что система обладает свойствами, которые можно воспринять только при рассмотрении компонентов, их взаимосвязей и функционирования всей системы. Например, ученый может исследовать отдельные организмы в лабораторных условиях, но в естественной среде они могут вести себя иначе. Этическое значение холизма состоит в том, что целые системы имеют моральное значение, а это означает, что мы обязаны рассматривать не только отдельных членов, но и весь набор отношений и свойств целых экосистем. Это предложение имеет определенную философскую привлекательность, но его воплощение в прикладной этической практике является сложной задачей. Немногие люди кажутся способными или склонными действительно учитывать благополучие экосистем при принятии моральных решений. Поиск подходящего способа применения концепции холизма находится на переднем крае экологической этики. Наука экология сделала видимой внутреннюю работу экологических основ холизма. Задача этики окружающей среды состоит в том, чтобы предложить, как мы должны жить, чтобы сохранить экологические процессы, от которых зависит вся жизнь.
Вопросы
1. Верите ли вы, что разнообразие жизни имеет внутреннюю ценность? Почему или почему нет? Как вы оцениваете убеждения тех, кто с вами не согласен?
2. Представьте, что вас попросили привести аргументы в пользу защиты исчезающих видов, но ценой ограничения экономического развития. Как бы вы для этого объединили научные и этические принципы?
3. Вы когда-нибудь слышали или приводили этический аргумент, основанный на холизме? Задумывались ли вы о взаимосвязи между концепцией экосистемы и этикой холизма? Как вы могли бы использовать эти идеи в этическом споре?
Подробнее
Девалл В. и Сешнс Г., 1985. Глубинная экология: жизнь так, как если бы природа имела значение. Гиббс М. Смит, Инк., Солт-Лейк-Сити.
Леопольд, А., 1949. Альманах округа Сэнд. Издательство Оксфордского университета, Лондон.
Кит Уорнер, OFM, является помощником директора по образованию, Центр науки, технологий и общества в Университете Санта-Клары, а Дэвид ДеКоссе является директором программ этики кампуса в Центре прикладной этики Марккулы.
Этика и наука
Этика и наукаЭТИКА |
Глава первая: ВВЕДЕНИЕ |
Раздел 8. Этика и наука |
Место
Разум в этике
Разве не очевидно, что этика
а наука противоположны? Разве не очевидно, что наука объективна,
этика субъективна? Разве не очевидно, что наука имеет дело с фактами, тогда как
этика имеет дело с мнениями? Разве не ясно, что наука опирается на доказательства,
а этика опирается на чувства?
Короче говоря, разве разница между наукой и этикой не в том, что наука рациональна?
Это слишком
просто, вот что. Упрощение, по мнению многих специалистов по этике.
Факты
Представьте себе разговор
между двумя людьми о, скажем, этической приемлемости проведения исследований
приматов, что приводит к значительным страданиям приматов. (Предположим, что
исследование приводит к введению опухолей позвоночника у приматов.) Джо
считает, что подобные исследования аморальны ни при каких обстоятельствах, а Джулия
считает, что такое исследование морально приемлемо при определенных обстоятельствах.
Сейчас, пожалуй
вы были в таком споре. Вы поймали себя на том, что пытаетесь убедить
другой человек, что ваша точка зрения была лучше? Вы были убеждены, что
ваша позиция была правильной? Конечно ты был! Как вы пытались убедить
Ваш противник? Как он/она пытался убедить вас? Возможно, кто-то из вас использовал
Статистика — что более 3 миллионов животных умирают среди людей
технологических экспериментов, или что приматы демонстрируют очень сложные социальные
поведения, что указывает на уровень интеллекта, который соперничает с маленькими человеческими детьми.
Если ты когда-нибудь использовали статистику в своих моральных дискуссиях с людьми, то вы обратился к “фактам”, чтобы сделать ваше дело. Но подождите минутку – вот что ученые делают. Являются ли факты иногда релевантными для установления моральных обязанности? Существуют ли эмпирические реальности, которые могут дать своего рода доказательства превосходства одной моральной позиции над другой? Кажется так …. вы можете думать о других случаях?
Концептуальная ясность
“Консерваторы? Эти
фанатики не консерваторы. Роберт Тафт был консерватором. Эти
Неандертальцы не христиане. Мартин Лютер Кинг был христианином. Что были
иметь дело с кучей полусырых, хардкорных, огненно-серных
Маккартисты, расисты, сексуальные лицемеры и различные плоскоземельцы и
книгосжигатели, и пришло время обществу начать называть их таковыми. ”
«Демократы
буквально заворожены феминистками, повестка дня которых проста: научить женщин
ненавидят своих мужей, убивают своих детей и становятся лесбиянками. Голосование за
Демократы — это голосование против семьи и за безнравственность».
Сейчас, надеюсь никого из вас такие “рассуждения” не переубедят. Вы можете, в первом случае, быть страстным либералом и отвергнуть предложенное здесь «обоснование», и во втором случае вы даже можете быть лояльным консерватором и все равно отвергать «ad hominem» выступил против демократов. Если в споре об этичности приемлемость исследований на приматах, ваш оппонент обвиняет людей “таких как вы” разрушить то хорошее, что есть в Америке, то вы могли бы указать, что это аргумент использует недопустимую форму аргумента, называемую «ad hominem». Короче говоря, вы можете предположить, что ваш оппонент не может быть рационально убедительным, потому что он/она не может использовать стандартную логику. Его аргументация может быть запутанной. Он / она может использовать двусмысленный язык, или «задавать вопрос», или совершать двусмысленность.
Ну, не так ли?
хотите, чтобы ваша собственная этическая позиция основывалась на мысли, которая ясна, а логика
это правильно? Как бы вы ответили тому, кто пытается убедить вас,
вопреки вашему собственному взвешенному мнению, что использование приматов в медицинских целях является неправильным. эксперименты, а чья логика продырявлена?
Возможно наука и этика не так противопоставлены друг другу, как часто думают! (Ни один из этого предназначен для того, чтобы убедить вас, что они одинаковы или что они используют идентичные методы получения истинных убеждений. Но он призван бросить вызов тем, кто считают, что у них нет почти ничего общего, что они просто так разные, чтобы быть несравнимыми.)
===============================
Перейдите к следующему разделу главы, нажав здесь>> раздел.
Авторские права Стивена О. Салливана и Филипа А. Пекорино, 2002 г. Все права сдержанный.
| Вернуться к: Таблица Содержание онлайн-учебника |
Преодоление разрыва между наукой Аристотеля и этикой | Отзывы | Философские обзоры Нотр-Дама
В 6-й книге Никомаховой этики Аристотель представляет свою концепцию практической мудрости. Он говорит нам, что это состояние души, которое улавливает истину ( alethe ), «разумно» ( meta logou ) и практически применимо в отношении вещей, хороших и плохих для людей ( EN 6.5 1140b20- 22). Будучи улавливающим истину и «разумным», это психическое состояние представляет собой форму знания в вопросах человеческого поведения. Обладание этим знанием позволяет людям хорошо рассуждать в тех ситуациях, которые требуют от нас действий в отношении того, что для нас хорошо и что плохо. Это позволяет нам определять, выбирать и выполнять определенные действия, которые способствуют или даже составляют наше собственное процветание.
Стратегия Аристотеля в представлении его концепции практической мудрости состоит в том, чтобы подчеркнуть ее особенности путем противопоставления двум другим видам знаний: научному знанию и ремесленному знанию. Он начинает этот сопоставительный подход с того, что разделяет рациональную способность души на две части: «расчетную часть» (с по логистикон ) и «теоретическую часть» (с по эпистемоникон ), а затем определяет каждый из трех видов знания той части разумной души, которая выполняет функции и рассуждает о делах, которые являются отличительными чертами рассматриваемого знания. И практическая мудрость, и ремесленное знание относятся к расчетной части, потому что это та часть души, с помощью которой мы «созерцаем то, что могло бы быть иначе» (9).0277 EN 6.2 1139a8), а также практическая мудрость и ремесленное знание являются компетенцией в отношении человеческой деятельности, которая всегда может быть иной. Первое — это знания о вещах, хороших и плохих для человека, а второе — это знания о создании какого-либо продукта или цели (например, дома, стола или здоровья), поэтому, хотя оба эти состояния знания принадлежат к одному и тому же часть разумной души, тем не менее они являются отдельными состояниями.
Научное знание определяется как состояние компетентности, характерное для теоретической или научной части разумной души, той части нас самих, посредством которой мы «созерцаем виды вещей среди тех вещей, которые имеют бытие, чьи первопринципы ( archai ) не может быть иначе» ( EN 6.2 1139a6-8). Далее Аристотель объясняет, что эта метафизическая особенность научной области (то, что она имеет неизменные принципы) делает факты в этой области пригодными для показа в доказательной области. Он говорит нам, что мы познаем факт с научной точки зрения, когда мы схватываем доказательный силлогизм, который изолирует причину истинности этого факта, и когда сам факт истинен по необходимости. Сам факт есть теорема науки, а причины первые принципы
Обрисовывая в общих чертах эти существенные различия между практической мудростью, ремесленным знанием и научным знанием, Аристотель ясно дает понять, что он думает о различных формах опыта как о существенно различных способах познания. Они не только создают свои собственные сферы интересов, но также зависят от различных инструментов рассуждения и даже отдыхают в разных частях души.
Преодоление разрыва между наукой и этикой Аристотеля представляет собой сборник, который в целом предлагает читателям заново оценить, насколько резко и глубоко проходит описанное выше разделение между наукой и этикой в философии Аристотеля. Редакторы, Девин Генри и Карен Маргрет Нильсен, в своем введении направляют нас к рассмотрению места этических трактатов Аристотеля в отношении разделения. Насколько Никомахова этика, Евдемианская этика, и Политика – все это философские и теоретические трактовки этического предмета, они кажутся примерами использования Аристотелем инструментов научного рассуждения в применении к этическим исследованиям. Заявленная цель тома состоит в том, чтобы исследовать, в какой степени Аристотель действительно подходит к этике с научной точки зрения, и «разоблачить некоторые из способов, которыми общепринятая точка зрения переоценивает разрыв, который Аристотель видит между наукой и этикой» (4). ).
Тринадцать эссе разделены на три части: (I) Основные принципы этики, (II) Исследование и объяснение и (III) Этика и естественные науки. Эссе значительно различаются по своей поддержке цели редакторов «преодоления разрыва» и по их концепции того, что представляет собой мост. В первой главе, например, Нильсен приписывает Аристотелю точку зрения, согласно которой этика является «прикладной наукой», состоящей из двух составных частей: теоретического знания моральных принципов и практического знания о том, как применять эти принципы. Ясно, что она твердо привержена существованию связующего механизма в мысли Аристотеля: для нее фундаментальная часть аристотелевской этической теории претендует на то, чтобы быть основанной на совокупности теоретических знаний. Но другие авторы предлагают более мягкие тезисы, в основном указывая на особенности метода Аристотеля в 9-м веке.0277 Этика и его теории практической мудрости, которые напоминают черты его научной теории. Авторы расходятся во мнениях относительно того, насколько сильно, по их мнению, эти сходства указывают на слияние науки и этики в мысли Аристотеля. В противоположность Нильсену и по совпадению в последней главе Шарлотта Уитт выражает величайшее сомнение в существовании моста. Она утверждает, что «нестабильность нормативных видов» в этической онтологии Аристотеля делает этическое исследование и этическое знание ненаучными. Кратко опишу все главы, но выделю для критики по одной из каждой части.
Каждый из четырех эссе в Части I рассматривает роль и содержание «основных принципов» в этической сфере с разных точек зрения и с разными выводами. Нильсен утверждает в первой главе, что целью этических трактатов Аристотеля является исследование «природы счастья и его причин» и определение принципов правильного действия (33). Определение счастья и сами моральные принципы, по ее мнению, неизменны, а это означает, что их исследование и открытие является научным предприятием. Только на этапе применения мы обнаруживаем неточность в этике, потому что есть много вариантов, когда мы «хотим разъяснить, что означает хорошо прожитая жизнь на практике» для конкретных людей в конкретных ситуациях (44). Она заключает, что исследование, составляющее этические трактаты, является теоретическим или научным компонентом этики, а применение принципов является практическим компонентом, также описанным в этих трактатах.
Аргумент Нильсена весьма интересен как интерпретация точного статуса этических трактатов (например, всей Никомаховой этики ) по отношению к самой практической мудрости (например, в центре внимания только EN Книги 6). Но когда она отделяет этическое философствование от практической деятельности и отождествляет первое с научной деятельностью, она, по-видимому, пренебрегает твердым стремлением Аристотеля к разделению науки и этики в самих душах людей, занимающихся ими. Нильсен хотел бы, чтобы мы предположили, что этическое знание преодолевает разрыв между теоретической частью разума ( к эпистемоникону ) и расчетной части ( к логистикону ). Это означает, конечно, что не все этические знания принадлежат логистикону , и поэтому практическая мудрость — которая является добродетелью логистикона — не является владением всем этическим знанием. Некоторая форма этической экспертизы должна также принадлежать эпистемоникону , если версия Нильсена верна.
Однако рассуждения Аристотеля о практической мудрости противоречат возможности любой такой этической экспертизы, принадлежащей эпистемоникон. Сравнивая практическую мудрость с философской мудростью ( sophia ) — которая оказывается состоянием epistemonikon, точно так же, как и научное знание — он очень ясно дает понять, что практическая мудрость — это единственное состояние этического опыта.
Философская мудрость ( sophia ) не будет созерцать ничего из того, что сделает человека счастливым, ибо она не имеет отношения ни к какому возникновению, и хотя практическая мудрость обладает этим достоинством, для чего она нам нужна? Практическая мудрость — это качество ума, связанное с вещами справедливыми, благородными и полезными для человека (9).0277 EN 6.12 1143b19-21).
Явный вывод состоит в том, что никакое психическое состояние, кроме практической мудрости (совершенство логистикона ), не позволяет нам знать о человеческих благах. Как бы то ни было, аргумент Нильсена, кажется, пренебрег этим важным аспектом психологической теории в Этике .
Во второй главе Джеймс В. Аллен проливает свет на параллельные способы как познания, так и простого истинного мнения, которые, по-видимому, действуют как в теоретической, так и в практической областях знания для Аристотеля. Эти сходства предполагают несколько единую эпистемологию, и поэтому работа Аллена здесь весьма показательна. Дэвид Чарльз и Мэри Луиза Гилл в своих соответствующих главах предполагают, что существует аналогия между научным знанием и практической мудростью, поскольку первое включает в себя понимание некоторых «первоначальных принципов» в качестве объяснения теорем, а второе включает в себя понимание некоторых отправных точек. ), которые объясняют целесообразность выбора действий и определяют, какое действие является достойной целью. Эти две главы, расположенные рядом в томе, обсуждают совершенно разные этические отправные точки и никогда не признают отправные точки, обсуждаемые в другой.
Часть II, «Исследование и объяснение», содержит четыре эссе. Первые три исследуют методы, использованные Аристотелем в Этике , каждый из которых имеет несколько иную направленность. Джозеф Карбовски и Даниэль Деверо рассматривают способы, которыми Аристотель полагается или не полагается на endoxa в своих этических исследованиях. Карбовски сосредотачивается на EN Книга 1, утверждая, что Аристотель упоминает там широко распространенные мнения только для того, чтобы отвергнуть их и уж точно не полагаться на них как на отправную точку. Таким образом, наличие endoxa в Книге 1 не указывает на то, что Аристотель использует диалектический метод. В шестой главе Деверо утверждает, что Аристотель нигде в своем этическом теоретизировании не опирается на диалектику, а вместо этого использует «метод endoxa », который имеет определенное сходство с методом, который Аристотель считает подходящим в эмпирической науке. А Карло Натали утверждает в седьмой главе, что Аристотель использует разные методы на разных этапах многогранного обсуждения EN Книга 5 (всестороннее обсуждение справедливости). Наиболее важно то, что метод, применяемый для поиска определения справедливости, является диалектическим.0277 Аналитика. Таким образом, Натали приводит доводы в пользу того, что этические исследования Аристотеля, по крайней мере, частично в EN Книга 5, зависят от научных методов.
Глава Генри «Холдинг по большей части: доказуемость моральных фактов» является одним из наиболее интересных обсуждений в томе. Генри тщательно анализирует и исследует различные способы, которыми Аристотель опирается на концепцию «удерживания по большей части» ( hos epi to pulu ) в своих рассуждениях о естествознании. Некоторые утверждения, которые «по большей части верны», фиксируют причинно-следственные связи, в то время как другие фиксируют простые корреляции без причинности, и утверждения первого типа подходят для использования в научных демонстрациях, а вторые — нет. Таким образом, недостаточно того, что предложение «по большей части справедливо», чтобы его нельзя было доказать. Генри утверждает, что этические суждения, которые «по большей части справедливы» — такие как «богатство благотворно» и «смелые действия хороши» — относятся к категории каузально действенных фактов. В конце концов, то, что «смелые поступки — это хорошо», пусть даже только в большинстве, но не во всех случаях, объясняет, почему смелые действия достойны выбора. В конечном счете цель Генри состоит в том, чтобы показать, что суждение Аристотеля о недоказуемости этики должно основываться на иных основаниях, чем этические обобщения.
Естествознание, согласно концепции Аристотеля, занимается выделением природы или сущностей природных объектов как причин, по которым происходят явления природы. Генри, безусловно, подчеркивает эту особенность, когда отождествляет 90 277 фактов о природе от hos epi to polu 90 278 к чисто научным суждениям. Неясно, однако, что практически мудрые люди делают аналогичную работу в этической области. Аристотель недвусмысленно утверждает, что практическая мудрость есть знание о конкретных действиях, возникающее из опыта совершения конкретных действий. Обобщения, которые становятся надежными инструментами для практически мудрого человека в его размышлениях, — такие обобщения, как «смелые действия — это хорошо», — отражают то, что раскрывается через богатую историю опыта. Эти обобщения не раскрывают природа или сущность действий, или в любом случае они кажутся не известными практически мудрому человеку как таковые ( EN 2.9 1109b21ff.). Соответственно, эти положения «по большей части верны» не из-за неточности в природе или выражении природы, а потому, что они представляют собой грубые синтезы массы жизненного опыта. То, что этические суждения «по большей части верны» на самом деле 90 277, есть 90 278, что делает их неприемлемыми для включения в доказательство, но только потому, что они по большей части верны иначе, чем естественно-научные суждения. Если этот анализ каким-то образом приближается к отражению аристотелевской концепции практической мудрости, то в рассуждениях Генри упускается очень важное метафизическое различие между наукой и этикой: первая — это изучение природы, а вторая — нет.
Часть III, «Этика и естественные науки», включает пять глав. Обе главы, девятая и двенадцатая, написанные Джеймсом Дж. Ленноксом и Монте Рэнсомом Джонсоном соответственно, содержат подробное обсуждение естественнонаучной поддержки дискуссий Аристотеля в области этики. Леннокс сосредотачивается на биологическом обосновании концепции естественной добродетели, а Джонсон фокусируется на точках соприкосновения между Физикой и Этикой (в основном Евдемианской ). В последней главе Витт утверждает, что опасно моделировать этику как науку на том основании, что ремесло можно моделировать как науку. Ремесло отличается от этики постольку, поскольку ремесленное знание состоит, по крайней мере отчасти, в постижении функции продуктов ремесла (например, функции обуви), тогда как в этике такого функционального продукта нет. Онтология иная, и поэтому вся система знаний иная. Наконец, Маришка Леуниссен и Кристофер Шилдс (главы 10 и 11 соответственно) решают вопрос о том, сколько естественных наук нам нужно знать, прежде чем мы сможем обрести практическую мудрость. Леуниссен утверждает, что «уровень знания естественнонаучных теорий, необходимый для понимания морального проекта Аристотеля, весьма значителен и вовсе не зачаточный» (217). Она указывает на то, что Аристотель полагался на биологические концепции, когда он выдвигает «аргумент функции» в EN 1.7 в качестве доказательства того, что от слушателей его лекций по этике ожидается глубокое понимание биологии. Тем не менее, она проводит черту, ожидая, что эксперты по этике или политологии поймут научные доказательства.
Шилдс, однако, утверждает, что политическая мудрость, несмотря на то, что она является формой практического знания, зависит от теоретического понимания души и требует его. То есть Шилдс приписывает Аристотелю мнение о том, что politikos — это тот, чьи практические знания основаны на научных доказательствах, которые полностью объясняют, почему конечная цель для людей (счастье) такова, какова она есть. Проблема с этим объяснением в том, что оно игнорирует эпистемологическую основу, изложенную Аристотелем в Аналитика, , где он делит области знаний в соответствии с их отдельными теоремами, основными принципами и предметами ( APo 1.7 и 1.10). Когда Шилдс утверждает, что практически мудрые люди основывают свое практическое понимание на научных доказательствах, мы должны задаться вопросом, какой набор первых принципов — практических или научных — является надлежащим верхним пределом объяснения этического знания. Шилдс пытается отмахнуться от беспокойства, говоря, что психологическое исследование ни в каком смысле не обязательно должно составлять этическое знание, даже если последнее зависит от первого. Но в той мере, в какой Шилдс считает практическое знание неполным или неадекватно подкрепленным, если оно не получено вместе с научным знанием, он предполагает, что politikos ‘мудрость состоит в том, чтобы понять психологические первопринципы как конечные причины. Практическая мудрость не может быть отделена от знания психологии, потому что эти две области имеют общий набор основных принципов. Это наносит серьезный ущерб аристотелевской концепции различий между сводами знаний, эффективно затемняя важную черту его эпистемологии.
В целом, этот том предлагает поучительное обсуждение аристотелевской теории этического знания. Исследуются забытые уголки и приводятся веские доводы в пользу того, что комментарии Аристотеля о различиях между наукой и этикой были только началом разговора, а не концом. Однако, как я уже говорил, эта книга может сделать еще очень многое, чтобы выполнить свое обещание «продвинуть наше понимание эпистемологических, метафизических и психологических основ аристотелевской теории».0277 Этика “(25).
Рассмотрение “почему”, а не только “как” компьютерных наук
Два преподавателя Bowdoin объединились с коллегой из Colby College, чтобы объявить о запуске веб-сайта, предназначенного для встраивания этических нарративов в преподавание компьютерных наук
Веб-сайт проекта предлагает преподавателям сотни нарративов из фильмов и телевизионных клипов, а также из других источников, чтобы помочь им справиться с пересечением этики и информатики
Доцент кафедры романских языков и литературы и кинематографии Эллисон Купер, доцент кафедры цифровых и вычислительных исследований Фернандо Насименто и Стейси Дор, доцент кафедры компьютерных наук Клэр Бут-Люс в колледже Колби, объявили о завершении новаторского проект, над которым они работали два с половиной года.
В апреле 2019 года Боудойн был среди тех учреждений, которые были выбраны для участия в высококонкурентной национальной инициативе (тогда Доор работал на факультете Боудойна, а в 2020 году переехал в Колби). Конкурс Responsible Computer Science Challenge, организованный, в частности, Mozilla Foundation, представляет собой конкурс с бюджетом 3,5 миллиона долларов, направленный на включение этики в учебные программы бакалавриата по информатике в американских колледжах и университетах.
Центральное место в так называемом проекте Computing Ethics Narratives занимает идея повествования. На недавно запущенном веб-сайте есть репозиторий с сотнями научно-популярных материалов, включая научные статьи, статьи о технических новостях, подкасты и блоги. и видеоклипы, такие как выступления TED, и вымышленные рассказы, которые включают литературные источники, а также видеоклипы на тему технологий из фильмов и телешоу, все тщательно отобранные преподавателями кино и студентами».
Купер, Дур и Насименто поделились своими мыслями о проекте в видеоролике YouTube, размещенном на веб-сайте проекта. Полное видео можно посмотреть ниже, а вот отредактированная подборка их комментариев.
Эллисон Купер: “Вопрос не в том, “Почему технологиям нужна этика?” Технология – это инструмент человека, а людям нужна этика, и поэтому, по логике вещей, технологии тоже нужны”, – сказал Купер, который работает по компьютерному анализу фильмов, а также является исследователем итальянского кино.
Несмотря на эту очевидную необходимость, добавила она, технология не подвергалась таким же этическим соображениям, которые управляют поведением большинства людей. «Почему платформы социальных сетей, например, смогли создать так много источников дезинформации? »
Одна из причин, объяснила она, заключается в том, что «новизна социальных сетей и невероятно быстрый темп развития технологий, разработанных для поддержки платформ социальных сетей, не позволили замедлиться и подумать о долгосрочной перспективе». последствия использования такой технологии для передачи идей».
Стейси Дор: По словам Дора, конечная цель конкурса компьютерной этики состоит в том, чтобы научить следующее поколение компьютерных ученых лучше понимать этические соображения, возникающие при создании технологий.
Большинство программистов, как правило, не обучены задавать такие вопросы, как “Кому выгодна эта технология?” или “Кому это может навредить?” и «Как эта технология может быть использована во вредных целях?» — заметила она. «Мы хотим, чтобы учащиеся обдумывали подобные вопросы на каждом этапе изучения учебной программы по информатике. Изучают ли они структуры данных, машинное обучение, алгоритмы или любой другой аспект предмета, студенты должны задать себе вопрос, как можно использовать эту технологию, и учитывать это при принятии проектных решений».
Позднее они, скорее всего, будут сталкиваться с такими вопросами на рабочем месте как специалисты в области компьютерных наук, добавила она, «будь то в области исследований, разработки продуктов, управления базами данных или разработки программного обеспечения».
Fernando Nascimento: «Проблема, которую мы пытаемся решить, заключается в том, чтобы выдвигать на первый план этические соображения, когда речь идет о разработке новых цифровых технологий», — сказал он. За последние три десятилетия разработчики технологий в основном сосредоточились на том, как создавать очень эффективные программные и аппаратные компоненты, объяснил Насименто, но не обязательно на том, почему они их создают.