Мы были достаточно цивилизованны, чтобы построить машину, но слишком примитивны, чтобы ею пользоваться»
(Карл Краус)
Высказывание Карла Крауса, австрийского писателя, о том, что «мы были достаточно цивилизованны, чтобы построить машину, но слишком примитивны, чтобы ею пользоваться», верно и сохраняет свою актуальность в нынешнее время, поскольку сейчас, как никогда встаёт вопрос о взаимодействии человека и техники, природы и цивилизации.
Научно-техническая
революция выдвинула на передний план
проблему применения техники нового
типа. Следует отметить, что развитие
техники шло не только по пути ее
усложнения, но также и в направлении
повышения ее качества и надежности
работы. Все те преимущества, которые
были достигнуты благодаря техническому
усовершенствованию машин, практически
часто сводились на нет неточными,
несвоевременными действиями человека.
А всё потому, что эта техника делала
возможным решение принципиально новых
задач, но при этом создавала для человека
совершенно новые условия труда.
Присущие
новой технике сложные процессы, требовали
от человека такой скорости восприятия
и переработки информации, которая в
некоторых случаях превышала его
возможности. Если к тому же учесть, что
подобные задачи приходилось решать в
необычных или экстремальных условиях
(например, на самолете в условиях
перегрузки, недостатка кислорода и
пр.), в условиях высокой ответственности
за успех работы (например, на производстве,
где цена ошибки очень высока), то станет
очевидным, сколь существенно изменились
условия жизнедеятельности человека за
последние десятилетия.
Всё
больше и больше природа становится
объектом технологической эксплуатации,
она утрачивает священный характер.
Укрепляется идея, высказанная Бэконом:
«Знание – сила». Однако далеко не всё,
что изобрёл человек пошло ему на пользу.
К примеру открытие ядерной энергии
позволило людям сберегать природные
ресурсы и в то же время стало причиной
массовых разрушений и смертей. В
результате это, вроде – бы мирное открытие
породило такую глобальную проблему,
как опасность мировой ракетно-ядерной
войны.
С высказыванием Карла Крауса я полностью согласен и делаю вывод, что причиной низкой эффективности новой техники являлся не человек, который своими ошибками препятствовал ее успешному применению, а сама техника, которая была создана без учета психофизиологических возможностей управляющего ею человека и фактически провоцировала его ошибки. Это лишний раз доказывает, что человек слишком примитивен, чтобы в полной мере использовать созданную им – же технику.
«Без многого может обойтись человек, только не без человека»
(Л. Берне)
Я считаю, что высказывание Людвига Берне, немецкого публициста и писателя, о том, что «без многого может обойтись человек, только не без человека», верно и сохраняет свою актуальность сегодня, поскольку общение является основным фактором формирования и становления личности.
Насколько
мне известно из курса обществознания,
потребности – это нужды человека в чём
либо. Потребности можно условно разделить
на три группы: биологические (потребности
в питании, воде, нормальном теплообмене,
движении, продолжении рода и т.
Ярким
примером являются так называемые «дети
— маугли», выросшие в условиях социальной
изоляции.
Это человеческие дети, которые
жили вне контакта с людьми с раннего
возраста и практически не испытывали
заботы и любви со стороны другого
человека, не имели опыта социального
поведения и общения. Воспитанные
животными дети проявляют (в пределах
физических возможностей человека)
поведение, свойственное для своих
приемных родителей, например, страх
перед человеком. Процесс их реабилитации
необычайно сложен, поскольку те, кто
жил в обществе животных первые 5-6 лет
жизни, практически не могут освоить
человеческий язык, ходить прямо,
осмысленно общаться с другими людьми,
несмотря даже на годы, проведенные в
последующем в обществе людей, где они
получали достаточно заботы. Это лишний
раз показывает, насколько важными для
развития ребенка являются первые годы
его жизни и опыт социального поведения
и общения.
Другим
не менее показательным примером являются
дети, выросшие в асоциальных условиях
— дети из неблагополучных семей. Они
растут и воспитываются с раннего возраста
в неблагоприятной обстановке, испытывают
постоянный страх, отсутствие любви и
заботы со стороны родителей.
Бесспорно, с изречением Л. Берне нельзя не согласиться, так как человеку нужен другой человек, ибо именно он может разделить чувства и переживания, оказать посильную помощь, поддержать в трудных ситуациях. Нельзя обойти вниманием тот факт, что именно общение играет важную роль в удовлетворении одной из биологических потребностей — репродуктивной потребности, так как общение помогает людям лучше узнать друг друга, найти общие интересы, максимально сблизиться, заложив основу брака.
Таким
образом, из всего вышеизложенного можно
сделать вывод, что в основе всего лежит
общение, а при отсутствии другого
человека оно невозможно.
«Культура – лишь тоненькая яблочная кожура над раскаленным хаосом».
(Ф. Ницше)
Я
глубоко не согласен с данным высказыванием
немецкого философа XIX века Ф. Ницше.
Данное высказывание принижает значение
культуры для человечества. По Ницше
инстинктивное, бессознательное в
человеке занимает большую часть, а
культура – это что-то поверхностное,
ведь кожуру яблока легко разрушить даже
булавкой. Так что же такое культура? В
самом широком значении культура — это
все виды материальной и духовной
преобразовательной деятельности
человека и общества, а также ее результаты.
Т. е. культура — это все, что создано
человечеством – от примитивного каменного
топора до симфоний Шнитке. По известному
выражению, культура есть мера человеческого
в человеке. Т.е. без культуры человек –
просто животное, относящееся к роду
Xomo sapiens. Культура биологически не
наследуется, а передается из поколения
в поколение с помощью определенных
знаковых систем (языка, письменности и
т.
«Каждый великий успех науки имеет своим истоком великую дерзость воображения» .
(Д. Дьюи)
Вначале
дадим определение науки. Наука—это
систематизированные взгляды на окружающий
мир, воспроизводящие его существенные
стороны в абстрактно-логической форме
и основанные на научных исследованиях.
Каким же образом происходят открытия
в науке? Чаще всего оно имеет следующую
последовательность: гипотеза (выдвижение
версий), далее следует либо эксперимент,
либо теоретический уровень (математическое
моделирование или математические
расчеты), затем формируется теория
(закон науки, который позволяет объяснить
и предсказать явления). Видимо Д. Дьюи
имел в виду, что если не будет выдвинута
гипотеза, то и не будет выведено закона
науки. И с этим я абсолютно согласна.
Очень яркими, на мой взгляд, примерами
дерзости являются утверждения Дж.Бруно,
Г.Галилея, что земля круглая и она
вертится. Это действительно было
дерзостью в их времена, расходилось с
учением католической церкви о том, что
земля плоская и вокруг нее вертится
Солнце. Каждого, кто сомневался, ждал
костер инквизиции. Если продолжить эту
тему, то путешествия Магеллана тоже
были дерзостью, желанием доказать через
кругосветное путешествие, что земля
круглая. И он это сделал. Очень многие
открытия в географической науке были
следствием великой дерзости
путешественников.
Эссе: «Мы были достаточно цивилизованны, чтобы построить машину, но слишком примитивны, чтобы ею пользоваться» (Карл Краус)
У нас на сайте представлено огромное количество информации, которая сможет помочь Вам в написании необходимой учебной работы. Но если вдруг: Вам нужна качественная учебная работа (контрольная, реферат, курсовая, дипломная, отчет по практике, перевод, эссе, РГР, ВКР, диссертация, шпоры…) с проверкой на плагиат (с высоким % оригинальности) выполненная в самые короткие сроки, с гарантией и бесплатными доработками до самой сдачи/защиты – ОБРАЩАЙТЕСЬ! «Мы были достаточно цивилизованны, чтобы построить машину, но слишком примитивны, чтобы ею пользоваться» (Карл Краус) Высказывание
Карла Крауса, австрийского писателя,
о том,
что «мы были достаточно
цивилизованны, чтобы построить машину,
но слишком примитивны, чтобы ею пользоваться»,
верно, и сохраняет свою актуальность в нынешнее время,
поскольку сейчас, как никогда встаёт вопрос о взаимодействии человека и техники, природы и цивилизации. Научно-техническая революция выдвинула на передний план проблему
применения техники нового типа. Следует отметить,
что развитие техники шло не только по пути ее усложнения, но
также и в направлении повышения ее
качества и надежности работы. Все те преимущества, которые были
достигнуты благодаря техническому усовершенствованию машин,
практически часто сводились на нет
неточными, несвоевременными действиями человека. А всё
потому, что эта техника делала возможным решение принципиально новых задач,
но при этом создавала для
человека совершенно новые условия труда. Присущие
новой технике сложные процессы, требовали от человека такой скорости
восприятия и переработки информации, которая в некоторых случаях
превышала его возможности. Если к тому
же учесть, что подобные
задачи приходилось решать в
необычных или экстремальных условиях
(например, на самолете в условиях перегрузки, недостатка кислорода
и пр.), в условиях высокой ответственности за успех работы (например, на производстве, где
цена ошибки очень высока), то станет
очевидным, сколь существенно изменились условия жизнедеятельности человека за последние десятилетия. Всё больше и больше природа становится объектом технологической эксплуатации, она утрачивает священный характер. Укрепляется идея, высказанная Бэконом: «Знание – сила». Однако далеко не всё, что изобрёл человек пошло ему на пользу. К примеру, открытие ядерной энергии позволило людям сберегать природные ресурсы и в то же время стало причиной массовых разрушений и смертей. В результате это, вроде – бы мирное открытие породило такую глобальную проблему, как опасность мировой ракетно- ядерной войны. С высказыванием Карла Крауса я полностью согласен и делаю вывод, что причиной низкой эффективности новой техники являлся не человек, который своими ошибками препятствовал ее успешному применению, а сама техника, которая была создана без учета психофизиологических возможностей управляющего ею человека и фактически провоцировала его ошибки. Это лишний раз доказывает, что человек слишком примитивен, чтобы в полной мере использовать созданную им – же технику. |
Различие между биологическими и машинными цивилизациями Техно-сигнатуры
Если мы когда-нибудь проведем обнаружение SETI, будут ли это биологические существа или искусственный интеллект? Как объясняет Алекс Толли в сегодняшнем эссе, есть причины отдавать предпочтение последнему варианту, что побудило нашего автора сочинить то, что он называет «беззаботным предположением» о машинах, ищущих другие цивилизации себе подобных.
Жизнь кажется легкой по сравнению с этим. Мы разрабатываем инструменты для изучения атмосферы планет в поисках биосигнатур, надеясь устранить неясности. Но есть ли в машинном мире эквивалент биосигнатуры и как его найти? Возникают интересные последствия, некоторые из них кажутся близкими.
Алекс Толли
Марсоход Curiosity. Кредит НАСА.
Забавный научно-фантастический рассказ Терри Биссона «Они сделаны из мяса» [4] представляет собой общение между двумя людьми, которые выражают свое недоверие к тому, что биологический вид (обнаруженный на Земле в ходе галактического исследования) может быть разумный. Развязка заключается в том, чтобы стереть запись об открытии из отчета об исследовании. Это остается одной из немногих историй, в которых машинные существа доминируют в галактике. Для меня эта история памятна, потому что это одна из очень немногих историй, которые фокусируются на точке зрения пришельцев, и тем более машинных пришельцев.
Это эссе также посвящено тому, что будет искать машинная цивилизация при поиске искусственного интеллекта в космосе.
До недавнего времени большинство предположений о внеземном разуме (ETI) предполагали, что он будет биологическим. В научной фантастике, от почтенного романа Герберта Уэллса «: Война миров » до недавних фильмов, таких как « День независимости » и « Прибытие », технологически развитая внеземная жизнь изображается как биологическая.
SETI начинается с вероятности появления жизни, сначала одноклеточной, затем сложной, ведущей на Земле к разуму уровня гоминидов, который, в свою очередь, в конечном итоге культурно расцвел и создал цивилизацию и технологические общества. SETI предполагала, что между биологическими видами, ограниченными их домашними системами, будет какая-то галактическая связь из-за чрезвычайных трудностей межзвездных путешествий.
Наша цивилизация поставила во главу угла наш когнитивный уровень, чтобы гарантировать, что мы являемся основными агентами, используя животных, а затем и машины для замены физического труда.
Наше самомнение состоит в том, что так будет всегда, поскольку наши технологии увеличивают свои возможности, но всегда остаются под нашим контролем.
Однако быстрое развитие искусственного интеллекта (ИИ) с середины 20-го века, продолжающееся быстрое улучшение производительности компьютерных систем, а также неоспоримый успех и долговечность наших роботов-исследователей в космосе должны свидетельствовать о том, что мы находимся в муки быстрого перехода к настоящим машинам с искусственным интеллектом (AGI), которые хорошо приспособлены к негостеприимной среде, особенно к космосу.
Авторы научной фантастики исследовали это будущее, ориентированное на машины, из романа Стивена Бакстера и Аластера Рейнольдса Хроники Медузы [2], который является продолжением новеллы Артура Кларка [3] и имеет машины, строящие конкурирующую цивилизацию для людей во внешней Солнечной системе, до романов Грега Бенфорда «Галактический центр», где разумные машины доминируют в галактике, и люди должны выживать, как мыши в человеческом мире, в то время как мехи пытаются уничтожить людей так же, как мы делаем это для мелких грызунов в наших зданиях.
.
Совсем недавно Джеймс Лавлок написал, что, по его мнению, люди будут заменены киборгами, под которыми он имел в виду не Киборг Мартина Кейдина (он же Человек за шесть миллионов долларов ) или Борг из Звездного пути , а интеллектуальные роботы [1]. Это будут наши потомки и исследователи галактики. Эта точка зрения была поддержана Королевским астрономом сэром Мартином Рисом, который заявил, что, по его мнению, если мы получим сообщение со звезд, то оно будет от машинной цивилизации [5]. Сэр Мартин достаточно взрослый, чтобы смотреть постановку BBC 9.0003 A для Андромеды и продолжения Прорыв Андромеды , где выясняется, что источником радиосигнала мог быть искусственный интеллект.
Защитники космоса продолжают спорить об исследовании космоса людьми и роботами, что обычно происходит вокруг превосходства человеческих возможностей над роботизированными зондами, особенно наземными вездеходами. Что редко обсуждается, так это то, что это динамичная ситуация, когда улучшение возможностей благоприятствует роботам гораздо больше, чем людям.
Астроном Ройал Рис удивлен, что этот аргумент все еще продолжается, поскольку он считает, что роботизированные исследования, в первую очередь для науки, явно выгоднее исследований человека. Чем дальше разведка простирается от обитаемой зоны (HZ), тем более труднодоступными и негостеприимными становятся цели.
Некоторые из них, например, внутренние спутники Юпитера, имеют настолько высокий уровень радиации, что даже для роботизированных зондов требуются специально упрочненные микросхемы и схемы. Достижение внешних планет занимает так много времени, что без двигателей, которые на порядки мощнее, чем сегодняшние, или технологии гибернации, путешествие человека будет особенно трудным. По сравнению с такими путешествиями даже глобальные морские путешествия в Эпоху Великих Исследований покажутся детской забавой. Единственное преимущество таких путешественников перед капитаном Куком состоит в том, что их не встретит враждебно настроенные туземцы.
Позвольте мне прояснить, я не ожидаю, что люди будут вытеснены роботами на Земле, по крайней мере, в обозримом будущем, и не будет бинарного чисто биологического будущего человека против робота.
Люди воспользуются преимуществами модификаций с использованием технологий с растущими возможностями, которые помогут нам конкурировать с роботами, а также модификаций на биологическом уровне, включающих генную инженерию. По мере того, как компьютеры перемещались из специализированных зданий на настольные компьютеры и мобильные устройства, носимые устройства в конечном итоге будут имплантированы, взаимодействуя с соответствующими нейронными схемами и в некоторых случаях заменяя человеческие органы. Генная инженерия находится в зачаточном состоянии, и мы можем ожидать быстрого развития, как только моральные возражения будут преодолены.
Я бы сказал, что большинство биологических внеземных разумов (ETI) пойдут по тому же пути, поскольку они эволюционировали, чтобы жить в биологической среде, а не вне планеты. Другими словами, технологическая эволюция сойдется на воплощении машинного интеллекта.
Диаспора машин
В краткосрочной перспективе, задолго до того, как человеческий мозг станет искусственным, во многих местах будут быстро развернуты искусственные разумы.
Скорее всего, они будут единственным типом разума в кораблях для дальнего космоса. Такие умы будут воплощены не только в зондах и марсоходах, но и в промышленных объектах по добыче ресурсов с астероидов и планет. Скорее всего, они будут специализированными и будут взаимодействовать с другими специализированными роботами для создания промышленных экосистем и, в конечном итоге, собственных колоний и цивилизаций. Барьеры для людей, так легко колонизирующих космос, позволят таким цивилизациям роботов развиваться [полу]независимо от человечества.
Если роботы являются лучшим воплощением разума для путешествий в космосе, его исследования и колонизации, то наиболее вероятным кажется, что они станут первыми эмиссарами в другие звездные системы. Они вполне могут оказаться единственными путешественниками с биологическими видами, пойманными в ловушку в своих домашних системах, и, возможно, только в свой родной мир, несколько планет и лун и космические среды обитания. Если проект Breakthrough Starshot когда-нибудь запустит парусный корабль, грубые умы на корабле станут первыми из многих межзвездных эмиссаров ИИ.
Мировые корабли или корабли-семянники, перевозящие людей к звездам, могут в конечном итоге появиться, но население может обнаружить, что роботы полностью разработали возможные целевые системы и не особенно заинтересованы в «углеродных единицах», потенциально паразитирующих в их искусственной среде.
Если эти прогнозы окажутся верными и машинный разум станет нашим потомком и станет господствовать в галактике, разумно предположить, что то же самое произошло и в других мирах, где развился биологический разум. Произошло ли это в другом месте или нет, потомки машин также будут искать место для себе подобных. Если да, то вопрос, который я хочу задать:
Как такие машинные цивилизации будут искать подобные признаки машинных цивилизаций в галактике?
Поскольку машинная жизнь зависит от более ранней эволюции разумной биологической жизни, любая технологическая сигнатура, которую мы обнаруживаем, от сигналов электромагнитных волн до искусственных артефактов, может быть результатом либо биологического, либо машинного интеллекта.
Для машинного разума, ищущего другой машинный разум в галактике, это представляет собой двусмысленность по поводу агентства. Для техносигнатур из мира в ГП более ранняя эволюция биологического интеллекта может указывать на меньшую вероятность машинного интеллекта по сравнению с биологическим интеллектом. Однако в долгосрочной перспективе, если машины неизбежно заменят биологический интеллект, вероятность этого возрастет. Как только начинается межзвездное исследование, вероятность того, что любая цивилизация будет машинной, очень быстро возрастает до единства, как предположил сэр Мартин Рис.
Для машинной цивилизации, ищущей другие машинные цивилизации, есть ли способы исключить биологические цивилизации из машинных, или они неотличимы друг от друга?
Диапазон возможных техносигнатур будет таким, который мы уже знаем, что нужно искать. Планетарные поверхностные структуры, платонические формы, обработанные поверхностные материалы, такие как металлы, радиоизлучение со скачками спектра, сигналы с неслучайными паттернами, космические структуры, искусственные сооружения, которым требуется энергия для перемещения в космосе, промышленные газы в атмосфере, такие как хлорфторуглероды.
Все эти техносигнатуры могут сопровождаться биосигнатурами, особенно с обитаемой планеты в ГЗ с атмосферой.
Вышеизложенное должно прояснить, что разумным машинам будет труднее искать своих машинных собратьев, чем людям в поисках жизни и разума любого рода. Биосигнатуры укажут на жизнь. Технопризнаки могут указывать на технологическую цивилизацию как биологического, так и искусственного происхождения. Точно так же, как мы не можем удаленно разделить биологическую и машинную цивилизации сегодня или даже в ближайшем будущем, не может и машинная цивилизация, если их технология не позволяет дистанционным наблюдениям проводить эти различия. Ниже я описываю несколько сценариев, многие из которых требуют локального зонда.
Машины ищут машины
Итак, предположим, машинная цивилизация, колонизирующая галактику, хочет установить контакт с другими машинными цивилизациями. Эта цивилизация будет знать, что ей предшествовал по крайней мере один биологически разумный вид, развивший технологическую цивилизацию, которая породила своих предков, прежде чем была заменена.
Дополнительная двусмысленность, с которой сталкивается такая цивилизация, заключается в различении биологической и машинной цивилизаций. Из-за продолжительности галактического времени я предполагаю, что любой переходный период будет преходящим и, следовательно, вероятность его наступления будет низкой. Либо биологический разум сохранит контроль [11], либо будет совершен переход к машинной цивилизации. Нынешнее представление техноутопистов о том, что люди будут использовать передовые технологии искусственного интеллекта для увеличения своих возможностей по предотвращению любого захвата машин, поэтому будет отнесено к временному переходному периоду, от которого в конечном итоге либо придется отказаться, либо он приведет к машинной цивилизации. которые вытеснят человеческую цивилизацию.
Имея это в виду, какие сигнатуры будет искать машинная цивилизация, которые приведут ее к выводу, что она нашла машинную цивилизацию, независимую от какой-либо предыдущей биологической цивилизации?
Начнем с предположения, что обнаружена техносигнатура некоторого типа [7].
Наиболее убедительным подтверждением существования машинной цивилизации было бы отсутствие какой-либо биосигнатуры в системе или планеты, ближайшей к источнику сигнатуры. Стерильная планета с техно-сигнатурой указывала бы на то, что никакого биологического разума либо никогда не было на ней, либо что он систематически уничтожался вместе со всей остальной жизнью. Такая стерильная планета будет иметь равновесный газовый состав атмосферы, что также устранит невидимые микробы. Однако все еще может быть некоторая двусмысленность в отношении того, подразумевает ли техносигнатура существующую цивилизацию или нет. Строения и даже передающий маяк могли указывать на мертвую цивилизацию, исчезнувшую вместе со всей остальной жизнью. Если где-то в системе есть биосигнатуры, это может указывать на то, что техно-сигнатура является продуктом биологического разума в этом мире, а машины обеспечивают необходимые возможности где-то в системе. В качестве примера такого сценария у людей могут быть передачи METI с обратной стороны Луны.
Теперь предположим, что источник техно-сигнатуры находится на планете или рядом с ней, на которой подтверждено отсутствие сложных форм жизни. Это отсутствие сложных форм жизни можно определить телескопически (спектроскопически и визуально), отметив бесплодную континентальную поверхность, лишенную растений. Отсутствие растений также подразумевает отсутствие земной пищевой цепи и, следовательно, разумного биологического разума. Потребовался бы местный зонд, чтобы уничтожить океаническую сложную жизнь и исключить любую возможность существования разумных технологических видов, которые жили в океане, но вышли на сушу, чтобы разработать технологию, основанную на огне, как, возможно, европейцы, возможно, делали в Кларк из серии “Одиссея”. Как и в случае с безжизненной планетой, остается вопрос, существует ли цивилизация или нет.
Следующий случай состоит в том, что в системе есть планета с биосигнатурой и явными признаками сложной жизни, такой как биомы с растительными экосистемами.
На сегодняшний день человеческая цивилизация, то есть последние десять тысячелетий или около того, нуждалась в сельском хозяйстве. Это привело к полевому выращиванию, прежде всего, монокультурных культур. Часто эти поля имеют правильную форму и могут образовывать лоскутное одеяло из различных монокультур. Границы поля также имеют тенденцию быть прямыми. Даже если это не универсальный метод ведения сельского хозяйства (например, рисовые поля на склонах холмов или разведение домашних животных), любые свидетельства существования таких монокультур на территориях, которые кажутся неестественно очерченными, будут вероятным признаком присутствия биологического разума.
Эта биосигнатура по-прежнему неоднозначна и требует дальнейшего изучения. На Земле наше человеческое население ограничено производством продуктов питания, мальтузианским условием, с которым мы, похоже, снова сталкиваемся после короткого периода отсутствия этого состояния. Мы увеличили продуктивность земли для производства продуктов питания с помощью искусственных удобрений, и мы только начинаем увеличивать ее намного дальше, используя искусственное освещение в вертикальных фермах.
Теоретически Земля могла бы поддерживать гораздо большее население, если бы традиционное земледелие в местах, открытых солнечному свету, было заменено этими вертикальными фермами и даже фабричным производством продуктов питания с использованием других быстро воспроизводящихся источников пищи, таких как одноклеточные организмы, насекомые и клеточные культуры. В крайнем случае, сигнатура сельского хозяйства исчезнет, останется только техно-сигнатура обширных городов.
Другая возможность – цивилизация машин, которая позволила человеческому населению существовать, но вышла из-под контроля. Мы могли бы думать об этом как о киноверсии «Планета обезьян », но где машины являются доминирующей цивилизацией, а люди сведены либо к дикому, либо к раннему аграрному состоянию.
Ничто не сравнится с Propinquity
Для устранения следующих неясностей потребуется участие местного зонда или, по крайней мере, технология, которая его заменит.
Планета с биосигнатурами, признаками как сложной жизни, так и техно-сигнатур, может различать биологическую и машинную цивилизацию, если есть свидетельства широко распространенного активного использования машин, но без присутствия биологических сущностей, особенно общего типа, связанных с ними.
. Человеческая цивилизация на Земле применяет человеческое познание в непосредственной близости от управления машинами и транспортными средствами, а также в качестве пассажиров. Хотя ETI может не сразу отличить разумных людей-пассажиров в автобусе от одомашненных животных, которых везут на бойню, он заметит, что только люди управляют механизмами и управляют ими за рулем движущегося транспортного средства, и заметит, что лошадей никогда не видели за такими вещами.
В случае катастрофы, покинувшей заброшенные города, множество различных видов животных будут замечены в присутствии машин, но никто не сможет ими управлять. Если все наблюдения за активными машинами указывают на то, что биологические сущности не действуют, то, скорее всего, ими управляет машинный интеллект. Однако мы также должны знать, что мы разрабатываем автономные машины, управляемые людьми.
Вполне возможно, что в каком-то будущем человеческая цивилизация может иметь людей, живущих в капсулах и контролирующих или просто управляющих полуавтономными и автономными машинами.
Автофабрики Филипа К. Дика могут быть основными источниками товаров, возможно, даже после апокалипсиса со скрепками [10]. BBC 9Серия 0003 «Доктор Кто » также предлагает еще один сложный для интерпретации сценарий — далеки ли это машины или биологические? Вначале предполагалось, что они были просто роботами, но позже было показано, что их природа представляет собой дегенеративные биологические существа, живущие в механических панцирях. Как и прежде, потребуется более тщательное исследование такого мира.
В ряде более тонких случаев потребуется локальное исследование.
Приземлившийся зонд может сэмплировать звуки внутри и вокруг строений. Если звуки имеют сложную структуру с высокой информативностью и связаны с одним или несколькими видами, то велика вероятность того, что этот биологический вид разумен. В дополнение к другим свидетельствам того, что этот вид управляет машинами, цивилизация, вероятно, является биологической.
Если видеопередачи будут обнаружены и могут быть расшифрованы, то присутствие доминирующего вида и изображения биологических действий, таких как кормление и секс, будут указывать на то, что это биологическая цивилизация, а не машинная.
Потребуется широкая выборка видео, чтобы предотвратить досадную ограниченную выборку только видео природы.
Передачи, которые кажутся машинными, будут неоднозначными. Они могут быть связаны с общением машин в машинной цивилизации или машин в биологической цивилизации. В настоящее время большая часть связи и создания информации на Земле осуществляется компьютерами, хотя видеопередачи по-прежнему доминируют в полосе пропускания. Как долго это продлится, неизвестно. Вычислительные машины, безусловно, потребляют все больше доступной электроэнергии. Вполне возможно, что в какой-то момент в будущем они могут стать доминирующими потребителями электроэнергии, что сделает определение того, является ли Земля биологической или машинной цивилизацией, более неоднозначным.
Космический зонд, столкнувшийся с космическими или даже поверхностными сооружениями в стерильных мирах, открытых для вакуума, вполне может означать существование машинной цивилизации. Но как и прежде, для машинной цивилизации или для машин, управляемых биологической цивилизацией? Этот конкретный сценарий будет особенно сложно определить, если машины первыми пересекут межзвездное пространство и создадут производственные мощности в безжизненной звездной системе.
Этот сценарий на первый взгляд может показаться наиболее однозначным из ситуаций: Техно-сигнатуры в звездной системе, лишенной какой-либо биосигнатуры, на любой из планет в ГЗ или даже за ее пределами. Машины кажутся автономными, работающими над воспроизведением самих себя и созданием объектов, явно не предназначенных для поддержки биологических объектов. Любые репликаторы фон Неймана [9], работающая в такой системе, будет иметь все явные признаки машинной цивилизации. Такое наблюдение может быть связано с истинной машинной цивилизацией, машинной операцией, контролируемой [отдалённой] истинной машинной цивилизацией, или отдалённой биологической цивилизацией.
Последняя запутанная ситуация подробно описана в романе Хроники Медузы [2]. В одной и той же среде могут существовать как биологические, так и машинные цивилизации, не доминирующие полностью, но доминирующие локально в своей части Солнечной системы. В этом сценарии машинная цивилизация вполне может захотеть общаться с машиной, но не с человеческой цивилизацией.
Для определения истинного состояния такой ситуации может потребоваться исследование и даже взаимодействие, прежде чем принимать решение о связи с машинами. На данный момент машинная цивилизация вынуждена подражать исследователям в эпоху исследований, вступая в контакт с туземцами и взаимодействуя с ними.
Заключение
Джилл Тартер сказала, что SETI не ищет ETI напрямую, а скорее ищет технологические прокси, используя наши радио (а теперь и оптические) телескопы [8]. Пока астробиологи ищут жизнь, любую жизнь, SETI не делает различий между биологическим и машинным интеллектом. Ученые SETI могут говорить так, как будто они предполагают, что ETI является биологическим, но их методы не могут различить эти два типа. Если бы мы хотели общаться только с биологическими цивилизациями, мы столкнулись бы с теми же трудностями, что и машинная цивилизация, желающая общаться только с цивилизацией машин. Чтобы определить, относится ли техносигнатура к одному конкретному типу цивилизации, потребуются другие наблюдения, некоторые из которых обязательно локальны для источника техносигнатуры.
Если когда-либо и существовал случай, когда Скрытень в Солнечной системе наблюдает за Землей в течение длительного периода времени, то это может быть он.
Ссылки
1) Лавлок, Дж. (2020). НОВАСЕН: Грядущая эра сверхразума . Массачусетский технологический институт Пресс.
2) Бакстер С. и Рейнольдс А. (2016). Хроники Медузы . Нью-Йорк: Сага Пресс.
3) Кларк А., (1971) «Встреча с Медузой», Playboy Декабрь 1971.
4) Биссон Т. (1991) «Они сделаны из мяса», впервые опубликовано в Омни .
5) Рис, М. (2015) «Почему инопланетная жизнь будет роботизированной», http://nautil.us/issue/29/scaling/why-alien-life-will-be-robotic, доступ 16.11.2020
6) Клаес, Л. (2020) «Народная космическая одиссея: 2010: год, когда мы установили контакт» https://www.centauri-dreams.org/2020/07/31/the-peoples-space-odyssey- 2010-the-the-year-we-contact/, доступ 16.11.2020
7) Лемаршан, Г. (1992) «Обнаруживаемость внеземной технологической деятельности», доступ 17.
11.2020 http://www.coseti. org/lemarch2.htm
8) Тартер, Дж. (2019) «Техносигнатуры против биосигнатур: что будет успешным раньше?» Доклад Института SETI, https://www.youtube.com/watch?v=ES5zt7JsJtQ&list=PL7B4FE6C62DCB34E1&index=12
9) Г. Дворский (2008) «Семь способов управления Галактикой с помощью самовоспроизводящихся зондов», http: //www.sentientdevelopments.com/2008/03/seven-ways-to-control-galaxy-with-self.html (по состоянию на 24 ноября 2020 г.)
10) Бостром, Н. (2003) «Этические проблемы передовых искусственных Интеллект, когнитивные, эмоциональные и этические аспекты принятия решений людьми и искусственным интеллектом», Vol. 2, изд. I. Smith и др., Int. Институт перспективных исследований в области системных исследований и кибернетики, 2003 г., стр. 12-17
11) Герберт, Брайан и Кевин Дж. Андерсон. (2019) Дюна. Батлерианский джихад . Tor, 2019.
Как зародилась цивилизация | The New Yorker
Наука и технологии: мы склонны думать о них как о братьях и сестрах, возможно, даже как о близнецах, как о частях STEM («наука, технология, инженерия и математика»).
Когда дело доходит до самых блестящих чудес современного мира, таких как суперкомпьютеры в наших карманах, взаимодействующие со спутниками, наука и технологии действительно идут рука об руку. Однако на протяжении большей части истории человечества технологии не имели ничего общего с наукой. Многие из наших наиболее значимых изобретений — это чистые инструменты, за которыми не стоят никакие научные методы. Колеса и колодцы, кривошипы и мельницы, шестерни и корабельные мачты, часы и рули и севооборот: все это имело решающее значение для человеческого и экономического развития, и исторически ни одно из них не имело никакого отношения к тому, что мы сегодня считаем наукой. Некоторые из самых важных вещей, которыми мы пользуемся каждый день, были изобретены задолго до принятия научного метода. Я люблю свой ноутбук, и свой iPhone, и свое Echo, и свой GPS, но технологию, от которой я бы не хотел отказываться, ту, которая изменила мою жизнь с первого дня, как я им воспользовался, и на которую я до сих пор полагаюсь.
каждый час бодрствования — на который я полагаюсь прямо сейчас, когда сижу и печатаю — датируется тринадцатым веком: мои очки. Мыло предотвратило больше смертей, чем пенициллин. Это технология, а не наука.
В книге «Против зерна: глубокая история древнейших государств» Джеймс С. Скотт, профессор политологии Йельского университета, представляет правдоподобного претендента на самую важную часть технологии в истории человечества. Это настолько древняя технология, что она предшествует Homo sapiens и вместо этого должна быть приписана нашему предку Homo erectus . Эта технология — огонь. Мы использовали его двумя важными определяющими способами. Первый и самый очевидный из них — приготовление пищи. Как утверждает Ричард Рэнэм в своей книге «И вспыхнет пламя», наша способность готовить позволяет нам извлекать больше энергии из пищи, которую мы едим, а также есть гораздо более широкий ассортимент продуктов. У нашего ближайшего животного-родственника, шимпанзе, толстая кишка в три раза больше, чем у нас, потому что их диета, состоящая из сырой пищи, намного труднее переваривается.
Дополнительная калорийность, которую мы получаем от приготовленной пищи, позволила нам развить наш большой мозг, который поглощает примерно пятую часть энергии, которую мы потребляем, в отличие от менее чем одной десятой для мозга большинства млекопитающих. Именно эта разница сделала нас доминирующим видом на планете.
Другая причина, по которой огонь занимал центральное место в нашей истории, менее очевидна для современных глаз: мы использовали его, чтобы приспособить окружающий нас ландшафт к нашим целям. Охотники-собиратели поджигали на ходу, чтобы расчистить местность и подготовить ее для быстрорастущих, привлекающих добычу новых растений. Они также гоняли животных огнем. Они так активно использовали эту технологию, что, по мнению Скотта, мы должны датировать период доминирования человека на Земле, так называемый антропоцен, с того времени, когда наши предки освоили этот новый инструмент.
Мы не придаем должного значения технологии использования огня, предполагает Скотт, потому что мы не придаем должного значения нашим предкам за их изобретательность в течение долгого периода — девяносто пять процентов человеческой истории — в течение которого большинство наших видов были охотниками-собирателями.
«Почему человеческий огонь как ландшафтная архитектура не регистрируется должным образом в наших исторических отчетах, возможно, потому, что его воздействие распространялось на сотни тысячелетий и осуществлялось «цивилизованными» народами, также известными как «дикари», — пишет Скотт. Чтобы продемонстрировать значение огня, он указывает на то, что мы нашли в некоторых пещерах на юге Африки. Самые ранние, древнейшие пласты пещер содержат целые скелеты плотоядных животных и множество изжеванных фрагментов костей того, что они ели, в том числе и нас. Затем идет слой, когда мы открыли огонь, и право собственности на пещеры меняется: человеческие скелеты целы, а хищники — фрагменты костей. Огонь — это разница между обедом и обедом.
Анатомически современные люди существуют примерно двести тысяч лет. Большую часть этого времени мы жили как охотники-собиратели. Затем, около двенадцати тысяч лет назад, наступило то, что, по общему мнению, является решающим моментом в нашем восхождении к планетарному господству: неолитическая революция.
Это было принятием нами, по выражению Скотта, «пакета» сельскохозяйственных нововведений, в частности одомашнивания таких животных, как корова и свинья, и перехода от охоты и собирательства к посадке и выращиванию сельскохозяйственных культур. Самыми важными из этих культур были злаки — пшеница, ячмень, рис и кукуруза, — которые остаются основными продуктами питания человечества. Зерновые способствовали росту населения и рождению городов, а, следовательно, развитию государств и возникновению сложных обществ.
История, рассказанная в «Против зерна», сильно пересматривает эту широко распространенную версию. Специальность Скотта — не ранняя история человечества. Его работа была сосредоточена на скептическом, крестьянском взгляде на формирование государства; траекторию его интересов можно проследить в названиях его книг, от «Нравственной экономии крестьянина» до «Искусства не быть управляемым». Его самая известная книга «Взгляд как государство» стала пробным камнем для политологов и представляет собой яростную критику централизованного планирования и «высокого модернизма», идеи о том, что чиновники в центре государства знают лучше, чем люди, которыми они управляют.
Скотт утверждает, что интересы государства и интересы подданных зачастую не просто различны, а противоположны. Сталинский проект коллективизации фермерских хозяйств «достаточно хорошо служил средством, с помощью которого государство могло определять структуру посевов, фиксировать реальную заработную плату в сельской местности, присваивать большую долю производимого зерна и политически кастрировать деревню»; он также убил много миллионов крестьян.
Новая книга Скотта распространяет эти идеи в глубокое прошлое и опирается на существующие исследования, чтобы доказать, что наша история — это не история линейного прогресса, что временная шкала намного сложнее и что причинно-следственные связи стандартной версии неверны. . Он сосредотачивает свое внимание на Месопотамии — грубо говоря, современном Ираке, — потому что это «сердце первых «нетронутых» государств в мире», термин «нетронутые» здесь означает, что эти государства не имели водяных знаков от более ранних поселений и были первыми, когда такие общественные организации существовали.
Они были первыми государствами, в которых были письменные записи, и они стали образцом для других государств на Ближнем Востоке и в Египте, что сделало их вдвойне актуальными для более поздней истории.
Важные новости, полученные в результате недавних археологических исследований, касаются временного разрыва между «оседлостью», или проживанием в оседлых общинах, и внедрением сельского хозяйства. Предыдущие ученые считали, что изобретение сельского хозяйства сделало возможным оседлый образ жизни. Факты показывают, что это неправда: существует огромный разрыв — четыре тысячи лет — отделяющий «два ключевых одомашнивания» животных и злаков от основанных на них первых аграрных экономик. Наши предки, очевидно, хорошенько и внимательно изучили возможности земледелия, прежде чем принять этот новый образ жизни. Они могли так долго обдумывать это, потому что жизнь, которую они прожили, была удивительно богатой. Как и ранняя цивилизация Китая в долине реки Хуанхэ, Месопотамия была заболоченной территорией, как следует из ее названия («между реками»).
В период неолита Месопотамия представляла собой заболоченную дельту, где море уходило на много миль вглубь суши от ее нынешнего берега.
Это был щедрый ландшафт для людей, предлагая рыбу и животных, которые охотились на них, плодородную почву, оставшуюся после регулярных наводнений, перелетных птиц и перелетную добычу, путешествующую вдоль речных путей. Здесь были основаны первые оседлые общины, потому что земля предлагала такую разнообразную сеть источников пищи. Если в один год источник пищи вышел из строя, в другом все равно будет присутствовать. Таким образом, археология показывает, что «неолитический пакет» одомашнивания и земледелия не привел к оседлым общинам, предкам наших современных городов и государств. Эти общины существовали тысячи лет, живя в изобилии водно-болотных угодий, до того, как человечество занялось интенсивным сельским хозяйством. Зависимость от одной густо засаженной зерновой культуры была гораздо более рискованной, и неудивительно, что людям понадобилось несколько тысячелетий, чтобы это изменить.
Так почему же наши предки переключились с этой сложной сети поставок продовольствия на концентрированное производство отдельных культур? Мы не знаем, хотя Скотт предполагает, что причиной мог быть климатический стресс. Однако ясны две вещи. Во-первых, на протяжении тысячелетий сельскохозяйственная революция была для большинства людей, переживших ее, катастрофой. Летопись окаменелостей показывает, что жизнь земледельцев была тяжелее, чем жизнь охотников-собирателей. На их костях видны следы диетического стресса: они были короче, болели, смертность у них была выше. Жизнь в непосредственной близости от домашних животных привела к болезням, которые преодолели видовой барьер и нанесли ущерб густонаселенным сообществам. Скотт называет их не городами, а «поздненеолитическими многовидовыми переселенческими лагерями». Кто захочет жить в одном из них? Джаред Даймонд назвал неолитическую революцию «худшей ошибкой в истории человечества». Самое поразительное в этом утверждении то, что среди историков той эпохи оно не вызывает особых споров.
Другой вывод, который мы можем сделать из данных, говорит Скотт, заключается в том, что существует решающая прямая связь между выращиванием зерновых культур и рождением первых государств. Дело не в том, что зерновые были единственным продуктом питания человечества; просто они были единственными, кто поощрял образование государств. «История не знает ни маниоки, ни саго, ни ямса, ни таро, ни подорожника, ни хлебного дерева, ни сладкого картофеля», — пишет он. Что такого особенного было в зернах? Ответ будет понятен любому, кто хоть раз заполнял форму 1040: зерно, в отличие от других культур, легко облагается налогом. Некоторые культуры (картофель, батат, маниока) закапывают, и поэтому их можно скрыть от сборщика налогов, и даже если они будут обнаружены, их придется выкапывать отдельно и с большим трудом. Другие культуры (в частности, бобовые) созревают через разные промежутки времени или дают урожай в течение вегетационного периода, а не по фиксированной траектории от незрелых к зрелым — иными словами, налоговый инспектор не может прийти один раз и получить причитающееся.
Только зерновые, по словам Скотта, «видимы, делимы, поддаются оценке, хранению, транспортировке и «рациональному использованию». Другие культуры обладают некоторыми из этих преимуществ, но только зерновые имеют их все, поэтому зерно стало «основным пищевым крахмалом». единица налогообложения в натуральной форме и основа господствующего аграрного календаря». Сборщик налогов может прийти, оценить поля, установить уровень налога, а затем вернуться и убедиться, что он получил свою долю урожая.
Именно способность облагать налогом и извлекать излишки из продуктов сельского хозяйства, по мнению Скотта, привела к рождению государства, а также к созданию сложных обществ с иерархиями, разделением труда, специализированными профессиями ( солдат, священник, слуга, администратор) и возглавляющая их элита. Поскольку новым штатам требовалось огромное количество ручного труда для орошения зерновых культур, им также требовались формы принудительного труда, включая рабство; поскольку самый простой способ найти рабов — это захватить их, у штатов появилась новая склонность к ведению войны.
Некоторые из самых ранних изображений в истории человечества, из первых месопотамских государств, изображают марширующих рабов в кандалах на шее. Добавьте к этому частые эпидемии и общее плохое состояние здоровья первых оседлых общин, и нетрудно понять, почему последний консенсус состоит в том, что неолитическая революция была катастрофой для большинства людей, которые ее пережили.
Война, рабство, правление элиты — все это стало проще благодаря еще одной новой технологии контроля: письменности. «Практически невозможно представить себе даже самые ранние государства без систематической технологии числового учета», — утверждает Скотт. Все хорошее, что мы связываем с письмом — его использование в культуре, развлечениях, общении и коллективной памяти — осталось далеко в будущем. В течение полутысячи лет после ее изобретения в Месопотамии письменность использовалась исключительно для ведения бухгалтерского учета: «массивные усилия с помощью системы обозначений сделать общество, его рабочую силу и его производство понятными для его правителей и храмовых чиновников, а также извлечь зерно и труд из него».
Ранние таблички состоят из «списков, списков и списков», говорит Скотт, и субъектами этого учета являются, в порядке частоты, «ячмень (в виде пайков и налогов), военнопленные, рабыни и рабыни». Вальтер Беньямин, великий немецко-еврейский культурный критик, покончивший жизнь самоубийством, пытаясь сбежать из контролируемой нацистами Европы, сказал, что «нет документа цивилизации, который не был бы в то же время документом варварства». Он имел в виду, что у каждой сложной и прекрасной вещи, когда-либо созданной человечеством, есть, если смотреть на нее достаточно долго, тень, история угнетения. Как простой исторический факт, это кажется правильным. Это был долгий и мучительный путь от изобретения письменности до обсуждения в вашем книжном клубе последней книги Джоди Пиколт.
Соответственно, нам нужно переосмыслить, что мы имеем в виду, когда говорим о древних «темных веках». Вопрос Скотта пронзителен: «темно для кого и в каком отношении»? Исторические записи показывают, что ранние города и государства были склонны к внезапному разрушению.
«За примерно пять тысячелетий спорадического оседлого образа жизни до возникновения государств (семь тысячелетий, если мы включим доземледельческий оседлый образ жизни в Японии и на Украине), — пишет он, — археологи зафиксировали сотни мест, которые были заселены, затем заброшены, возможно, заселены, а затем снова заброшенный.” Об этих событиях обычно говорят как о «коллапсах», но Скотт предлагает нам внимательно изучить и этот термин. Когда распадаются государства, перестают строиться модные здания, элиты больше не управляют делами, письменные записи перестают вестись, а масса населения уезжает жить в другие места. Является ли это коллапсом с точки зрения уровня жизни для большинства людей? Люди в основном жили вне рамок государства до, по подсчетам Скотта, примерно 1600 года нашей эры. До этой даты, отмечающей последние две десятых одного процента политической жизни человечества, «большая часть населения мира, возможно, никогда не встретит этого отличительный признак государства: сборщик налогов».
Таким образом, вопрос о том, каково было жить вне оседлой культуры государства, является важным для общей оценки истории человечества. Если эта жизнь была, как описал ее Томас Гоббс, «отвратительной, жестокой и короткой», то это жизненно важная информация для составления отчета о том, как мы стали теми, кто мы есть. По сути, история человечества стала бы прямолинейной историей прогресса: большинство из нас большую часть времени были несчастны, мы развивали цивилизацию, все становилось лучше. Если большинство из нас не были несчастными большую часть времени, появление цивилизации — более неоднозначное событие. В одной колонке бухгалтерской книги у нас было бы развитие сложной материальной культуры, позволяющей славе современной науки и медицины и накопленным чудесам искусства. В другой колонке у нас были бы менее хорошие вещи, такие как чума, война, рабство, социальное расслоение, правление безжалостно присваивающей элиты и Саймон Коуэлл.
Чтобы узнать, каково это жить так, как жили люди на протяжении большей части истории человечества, вам нужно найти одно из мест, где все еще живы традиционные обычаи охоты и собирательства.
Вам пришлось бы провести там много времени, чтобы убедиться, что то, что вы видите, не просто снимок, и что у вас есть реальное ощущение текстуры жизненного опыта; и, в идеале, вам нужна точка сравнения, люди, очень похожие на ваших охотников-собирателей, но живущие по-другому, чтобы у вас был научный «контроль», позволяющий исключить локальные случайности обстоятельств. К счастью для нас, антрополог Джеймс Сузман сделал именно это: он провел более двух десятилетий, посещая, изучая и живя среди бушменов Калахари на юго-западе Африки. Эту историю он рассказывает в своей новой книге «Изобилие без изобилия: исчезающий мир бушменов».
Бушмены давно вызывают интерес у антропологов и ученых. Около ста пятидесяти тысяч лет назад, через пятьдесят тысяч лет после появления первых анатомически современных людей, на юге Африки жила группа из человек разумных . Бушмены, или койсаны, все еще там: старейшие побеги на генеалогическом древе человечества. (Термин «бушмен», когда-то уничижительный, теперь используется самими людьми и неправительственными организациями, «ссылаясь на набор позитивных, хотя и романтических стереотипов», отмечает Сузман, хотя некоторые койсанцы предпочитают использовать термин «сан.
)) Генетические данные свидетельствуют о том, что на протяжении большей части этих ста пятидесяти тысяч лет они были крупнейшей популяцией биологически современных людей. В их языках используются небные щелчки, такие как 9.0003 tsk , производимый путем отведения языка назад от передних зубов при осторожном всасывании воздуха, а «щелчок» мы производим, прижимая язык к нёбу, а затем резко опуская его вниз. Это открывает удивительную возможность того, что кликающие языки — старейшая из сохранившихся разновидностей речи.
Сузман впервые посетил бушменов в 1992 году, а два года спустя поехал к ним в рамках исследования для своей докторской диссертации. Группа, которую он знает лучше всего, — это джухоанси, от восьми до десяти тысяч из которых живы сегодня и занимают пограничные земли между Намибией и Ботсваной. (Фонетический знак /’ представляет собой tsk .) Джу/’хоанси составляют около десяти процентов всего бушменского населения на юге Африки, и они делятся на северную группу, которая сохраняет значительный контроль над своими традиционными землями и, следовательно, все еще имеет возможность занимаются охотой и собирательством, а южная группа была лишена своих земель и «переселена» на современный образ жизни.
Исследование бушменов, проведенное Сузманом, в значительной степени поддерживает идеи «Против зерна». Встреча с современностью была катастрофой для бушменов: портрет обездоленных, отчужденных, страдающих джу/хоанси, сделанный Сузманом, ясно показывает это. Две книги даже подтверждают рассказы друг друга о зловещей новой технологии, называемой письмом. Бушменский наставник Сузмана, !A/ae, «отметил, что всякий раз, когда он начинал работать на любой новой ферме, его имя вносилось в книгу учета занятости, документы, которые за десятилетия приобрели огромную мистическую силу среди джу/’хоанси на фермах. Секреты, хранившиеся в этих бухгалтерских книгах, очевидно, имели право давать или удерживать зарплату, выдавать пайки и определять право человека оставаться на той или иной конкретной ферме».
Оказывается, охота и собирательство — хороший образ жизни. Исследование, проведенное в 1966 году, показало, что дзю/хоанси требовалось в среднем всего около семнадцати часов в неделю, чтобы найти достаточное количество еды; еще девятнадцать часов ушло на домашние дела и работу по дому.
Среднее потребление калорий охотниками-собирателями составляло две тысячи триста в день, что близко к рекомендуемому количеству. В то время, когда эти цифры были впервые установлены, сопоставимая неделя в Соединенных Штатах включала сорок часов работы и тридцать шесть часов домашнего труда. Джу/хоанси не накапливают излишки; они получают всю необходимую им пищу, а затем останавливаются. Они демонстрируют то, что Сузман называет «непоколебимой уверенностью» в том, что окружающая среда удовлетворит их потребности.
Сеть источников пищи, которую используют охотничьи и собирательские племена дзю/хоанси, точно так же, как утверждает Скотт в отношении людей эпохи неолита, сложна, с широким спектром животного белка, включая дикобразов, куду, антилоп гну и слонов. и сто двадцать пять видов съедобных растений с разными сезонными циклами, экологическими нишами и реакцией на колебания погоды. Охотникам-собирателям нужен не только неписаный альманах диетических знаний, но и то, что Скотт называет «библиотекой альманахов».