Плюсы и минусы революции 1917 года
После распада СССР события октября 1917 года стали предметом для острых идеологических конфликтов. Дело доходило до того, что Октябрю отказывали в праве называться революцией. Достаточно авторитетные люди говорили об «октябрьском перевороте», и они же с восторгом рассказывали об «оранжевой революции» или «революции роз».
Людям, разбирающимся в исторической терминологии, очевидно, что дело обстояло с точностью до наоборот. Приход к власти в России партии большевиков во главе с В.И.Лениным в октябре 1917 года и формирование советской власти однозначно следует признать революцией вследствие масштабности изменений, произошедших в стране после этого события.
Естественно, извлечь из революционного опыта полезные уроки можно лишь в том случае, если верно оценить все (позитивные и не очень) последствия Октября. В конце концов, если бы недостатков у советской системы не было, СССР существовал бы поныне. С другой стороны, «рожденные в СССР» не вспоминали бы свою «тоталитарную» родину с нежностью, если бы ей были свойственны только черные стороны, подчеркиваемые сторонниками полного либерализма.
Плюсы революции
Мир – народам, фабрики – рабочим, букварь – неграмотным. Революция имела множество последствий, некоторые из них стали очевидными практически сразу, другие – спустя годы и даже десятилетия, но прямая связь все равно остается очевидной.
Для начала, Октябрь дал России дееспособное правительство (в отличие от Февраля). Продолжалась предельно непопулярная война (и не надо о «союзническом долге», война была захватнической для всех!), обострилась продовольственная проблема, возрос уровень преступности, монархические попытки переворота следовали один за другим. Большевики же оказались способны удержать власть, сохранить последовательность политической линии, обеспечить пусть минимальное, но снабжение городов (жили впроголодь, но от голода не умирали), отразить внешнюю угрозу.
Первый Совет народных Комиссаров оказался к тому же очень высокообразованным. Известно, что из всех первых народных комиссаров только Сталин не имел высшего образования.
Октябрьская революция дала стране новую боеспособную армию. Никакими «обманами», «мобилизациями» и «террором» нельзя объяснить тот факт, что за 1918-1920 годы Красная армия победила 15 государств-интервентов и 3 сильные «белые» армии (не считая более мелких «белых» подразделений, армий новых независимых государств и всяких атаманов). Переход на сторону большевиков множества бывших царских офицеров и даже генералов (самый известный из них – легендарный Алексей Брусилов) подтверждает привлекательность новой армии для современников.
Индустриализация страны – тоже прямое следствие революции.
Фабричные рабочие представляли главную опору режима. Международная изоляция «советов» и реальность угрозы новой интервенции тоже способствовали промышленному подъему. И никакие рыночные механизмы не смогли бы обеспечить таких темпов индустриализации, какие дала жесткая большевистская идеологическая и административная система. Результатами страны бывшего СССР продолжают пользоваться до сих пор.
Кстати, создание СССР, мирового гиганта, способного остановить экспансию гитлеровцев – тоже заслуга Октябрьской революции.
Огромные изменения принесла революция в культурную жизнь страны, где в начале ХХ века было 40% неграмотного населения (плюс еще малограмотные умеющие лишь читать по слогам). Здесь достаточно будет перечисления лишь самых главных мероприятий:
- Введение всеобщего обязательного светского образования для детей (к началу Великой Отечественной – уже 7-летнего).
- Введение бесплатного обучения в вузах с ускоренной подготовкой на рабочих факультетах для тех, у кого не хватало имеющегося уровня.
- Грандиозная кампания по ликвидации безграмотности и малограмотности взрослых.
- Создание сети вечерних школ для тех, кто хотел повысить образовательный уровень.
- Создание системы лекториев, научно-популярных чтений, художественных программ для самых широких масс.
Советская система образования долго считалась лучшей в мире. И нет современного человека, который втайне не жалел бы о советской бесплатной медицине.
Минусы революции
Имелись у революции и черные последствия. Отрицать это – недостаточно использовать ценнейший исторический опыт.
Красный террор – не выдумка, он имел место. Да, первыми начали применять подобные методы антибольшевистские силы, но это не все оправдывает. Наиболее достоин осуждения тот факт, что силовые методы борьбы с несогласными сохранились и после окончания войны. Правда и то, что часто «под раздачу» попадали люди, совершившие весьма незначительные проступки против новой власти, а махровые контрреволюционеры годами оставались нераскрытыми и занимались вредительством.
Слишком «честный» радикализм большевиков породил массовую эмиграцию. Бездарных придворных, конечно, не очень жаль, но страну покинули деятели культуры, ученые, офицеры. Некоторые из них потом вернулись, но далеко не все. Это была значительная потеря для государства.
Большинство малограмотного населения не могло понять сложного учения классического марксизма, и ленинизм тоже. Для них сочинялись примитивные пропагандистские лозунги, и их прямое понимание приводило часто к искажению задач революции. Вот откуда взялось желание «сделать так, чтобы не было богатых»! Марксизм-то хочет, чтобы не было бедных и лентяев…
Из-за необходимости приспосабливаться к сложностям момента: большевики нередко противоречили сами себе: давали землю крестьянским семьям, а потом объявляли коллективизации, выходили из империалистической войны и начинали гражданскую.
Экономические изыски «военного коммунизма» и ускоренной коллективизации тоже нельзя отнести к достижениям, а они – прямое следствие революции.
От первого хоть вовремя отказались…
Наконец, революция породила некоторые необъективные теории, среди которых – «мировая революция» и «отмирание государства». От них тоже со временем отказались. Но наделать проблем они успели.
Уроки истории
Чтобы опыт Октябрьской революции сегодня принес полезные плоды, следует помнить следующие простые вещи:
- Революцию нельзя «сделать»; большевики просто воспользовались соответствующими настроениями и дали массам те лозунги, которые тем были желательны.
- У государства должна быть монополия на насилие, но оно не должно ею злоупотреблять.
- Во власти должны находиться люди образованные и компетентные.
- Не следует отказываться от государственного контроля за экономикой.
- Если сохранить такие завоевания Октября, как бесплатные образование и медицина, есть надежда на новый экономический прорыв.
И наконец, важно помнить: народ всегда имеет таких правителей, каких заслуживает!
Положительные и отрицательные итоги Великой российской революции
Положительные итоги Октябрьской революции.
Что удалось государственному социализму в России?
Юрий Петров, директор Института российской истории РАН, д.и.н.: Если говорить в долговременной перспективе, то советской власти, основанной на государственной собственности на средства производства, удалось провести скорейшую модернизацию страны. Основой послужили не только внеэкономические, насильственные методы принуждения, но и громадный энтузиазм населения, порожденный стремлением осуществить вековую мечту о социальной справедливости. Направленная на созидание энергия советских людей позволила в кратчайшие сроки построить экономику, выдержавшую испытание Великой Отечественной войной. В итоге мобилизационная модель экономики обеспечивала Советскому Союзу паритет с западными державами на ключевых направлениях (тяжелая индустрия, ВПК, новейшие технологии – атом, космос). Не забудем и ликвидацию неграмотности (“культурная революция”), обеспечившую высокий образовательный уровень населения страны, и советскую систему здравоохранения и бесплатного медицинского обслуживания, эффективность которой признана на международном уровне.
Гавриил Попов, председатель Сената ВЭО России, д.э.н.: Прежде всего, удалось сохранить целостность Российского государства. Это был очень крупный успех потому, что все крупные империи в ХХ веке распались. Многонациональную страну удалось сохранить, так как было предложено новое для человечества решение национального вопроса.
Была выделена группа ведущих наций. Для этой группы были созданы определенные условия решения их национальных задач – союзные республики. Для большинства остальных народов – автономии.
Третий успех государственного социализма: в стране был создан промышленный потенциал оборонной самостоятельности.
Четвертый успех: в стране произошла культурная революция. Миллионы неграмотных или малограмотных людей научились писать и читать.
Евгений Ясин, действительный член Сената ВЭО России, научный руководитель Национального исследовательского университета Высшая школа экономики (НИУ ВШЭ), д.э.н.: Была предпринята попытка реализовать идеи Карла Маркса о смене капитализма другим способом производства, основанным на результатах развития крупного промышленного производства и созревании рабочего класса к тому, чтобы стать правящим.
Имя этому способу производства – социализм, а потом, когда распределение будет не по труду, а по потребностям, – коммунизм.
Тогда многие люди в России, особенно из слоя левой интеллигенции, поверили в это умение и рады были со смыслом жить в числе сторонников и исполнителей этого учения. К сожалению, учение Маркса, да еще реализуемое в отсталой крестьянской стране, оказалось ложным.
Было время, особенно в 20-е годы, когда трудящиеся классы могли поверить в эти мечты.
Но в 30-е годы индустриализация, коллективизация, культурная революция вместе с массовыми репрессиями у многих породили сомнение, верно ли это учение. Или по крайней мере верен ли путь, по которому мы идем.
Далее я не буду говорить о достижениях Октябрьской революции.
Научно-технический прогресс, невозможный без неравенства, стал непреодолимой проблемой для справедливо-уравнительного пролетарского социализма
Победа во Второй мировой войне приписывалась достоинствам строя, порожденного Октябрем.
Но я не стал бы соглашаться с этим выбором. Думаю, что весь ход истории мог бы быть другим, если бы не наша революция.
Все же что-то важное произошло в СССР за 1917 – 1991 годы. Но я бы не сказал, что итоги в целом положительные. Напротив, стало ясно, что развитие в целом мира и страны не вело к реализации марксистской теории. Наоборот, в России назревал кризис, обусловленный более всего созданной Октябрем плановой административно-командной империи.
Отрицательные итоги Октябрьской революции. Чем пришлось заплатить за успехи государственного социализма?
Гавриил Попов: Первая и самая существенная плата – это гигантский расход человеческих жизней. Десятки миллионов погибли. В гражданской войне. В коллективизации. В репрессиях. Из-за неподготовленности ко Второй мировой войне. Ради создания ракет и атомной бомбы.
Второй крупнейшей платой явились ликвидация элиты старого общества и снижение уровня элиты советского государства.
Третья расплата – грандиозный расход естественных ресурсов.
Не жалели ни нефти, ни леса, ни плодородных земель.
Четвертая расплата – серьезное нарушение экологических балансов в стране, экологические катастрофы.
Результатом выбранного социалистического варианта развития явилась система подавления гражданских свобод в политике и уравнительное распределение в экономике. И пятой платой стала инертность основной массы людей. Выросло несколько поколений с характеристиками иждивенчества.
В сельском хозяйстве, крестьянство которого стало главным донором индустриализации, возник хронический кризис.
Но, пожалуй, самой опасной стала область научно-технического прогресса. По существу все наши главные научно-технические достижения кроме связанных с обороной были заимствованиями у стран, которые по нашей же терминологии “загнивали”. Как и предвидел гениальный Плеханов, именно научно-технический прогресс, невозможный без неравенства, стал непреодолимой проблемой для справедливо-уравнительного пролетарского социализма.
Александр Закатов, директор Канцелярии Российского Императорского Дома Романовых, к.
и.н.: Неприемлемыми и наиболее разрушительными последствиями Октябрьской революции стали агрессивный государственный атеизм, подорвавший у нескольких поколений основы духовности и морали, террористические методы управления и массовые репрессии, нанесшие колоссальный ущерб генофонду нации, “раскрестьянивание” сельского населения, уничтожение частной собственности, являющейся продолжением личности человека и дающей ему в полной мере реализовать свое творческое предназначение, систематическое истребление памятников историко-культурного наследия.
Юрий Петров: События Великой российской революции, состоявшей из трех основных фаз (Февральская революция, Октябрьская революция и Гражданская война 1917 – 1922 гг.) привели к разрушению Российского государства, экономическому коллапсу (потеря до 80% экономического потенциала страны), громадным потерям населения от военных действий, эпидемий и голода (от 8 до 10 млн чел. в Гражданской войне). Политика “военного коммунизма”, проводимая большевиками, провалилась, приведя к вспышкам крестьянских восстаний, и лишь под угрозой потери власти была заменена “новой экономической политикой”.
Отказавшись платить по “царским долгам”, советское правительство обрекло страну на экономическую блокаду. Отсутствие иностранных инвестиций, игравших заметную роль в дореволюционный период (около 20% промышленного потенциала царской России создано благодаря иностранному капиталу), вынудило советских правителей проводить индустриализацию за счет внутренних источников, путем перераспределения национального дохода из аграрной в индустриальную сферу, что сопровождалось насильственной коллективизацией деревни и фактическим закрепощением крестьянства.
Уроки Октябрьской революции для мира. Как государственный социализм повлиял на развитие экономики и общества за рубежом?
Гавриил Попов: Западные страны были вынуждены под воздействием примера СССР вводить новшества. Комплекс социальных мер, начала бесплатного здравоохранения и образования. И хотя масштаб этих социальных мер во многих странах Запада быстро достиг уровня, о котором мы могли только мечтать, старт процессу дал именно социализм.
Не менее заметным было воздействие советского социализма на роль государства, сферу его деятельности и методы. После бесконечных насмешек над советскими пятилетними планами одна за другой страны Запада создавали комиссии по планированию.
И, наконец, именно СССР внес решающий вклад в разгром национал-социализма. Советский социализм отдал все силы для уничтожения наиболее опасного для человечества варианта социализма.
Государственный социализм в СССР оказался одним из факторов перехода капитализма к постиндустриальному обществу. Воздействуя прямо и косвенно. Позитивно и негативно. Обостряя необходимость ускоренных решений. Дискредитируя социалистические альтернативы постиндустриализму.
Евгений Ясин: Каковы уроки для мира? В течение почти столетия люди у нас и во многих отсталых странах были уверены, что путь к счастью известен и только развитые капиталистические страны не дают пройти этот путь, эксплуатируют весь мир. Но в конечном итоге выяснилось, что дело в собственной отсталости, в уровне культуры, институтах и ценностях.
Опираясь на рыночную экономику и развивая демократию, можно добиться бóльших успехов. Об этом говорит и опыт нашей страны. Надеюсь, мы извлечем уроки полностью.
Юрий Петров: Великая российская революция на долгие десятилетия предопределила развитие России, да и всего мира. Идеология социалистического мироустройства, под флагом которой большевики пришли к власти в октябре 1917 г., оказала серьезное воздействие на страны Запада, где с 1920-х гг. под влиянием советской России начался переход от классической модели капитализма свободной конкуренции к строительству социального государства. На Востоке события российской революции вызвали мощную волну леворадикальных движений, приведших в ряде стран к установлению советской модели общественного устройства (Китай, Вьетнам, Северная Корея и др.).
В исторической науке давно утвердилось понятие “долгий XIX век”, который в отличие от астрономического начался в 1789 г. с Великой французской революции, а завершился с началом Первой мировой войны.
Исторический ХХ век, прошедший под знаком российской революции, для человечества оказался, напротив, короче, поскольку его начало было положено событиями 1917 г. в России, а досрочное окончание в 1991 г. оказалось связано с распадом СССР, того государства, которое было порождено революцией.
Русские революции и Гражданская война, 1917–1921 гг. – Международные отношения
Введение
Русская революция не дала западным историкам комфортного нейтралитета. Это привело к установлению режима Советского Союза, который на основе марксистской идеологии утверждал, что строит первое в мире неэксплуататорское и эгалитарное общество. Таким образом, советский режим также претендовал на то, чтобы представлять будущее человечества и, следовательно, право распространять свою коммунистическую революцию по всему миру. Эти претензии, как бы сомнительно они ни реализовались на практике, завоевали миллионы сторонников Советского Союза во всем мире. В то же время, поскольку эти претензии также угрожали любому обществу, организованному по иным принципам, в том числе принципам либеральной демократии и свободного предпринимательства, они сделали советский режим объектом сильного страха и противодействия.
Эта реакция усилилась, когда Советский Союз быстро стал жестокой диктатурой и после Второй мировой войны стал одной из двух мировых ядерных сверхдержав. По этим причинам в западных исследованиях русской революции присутствует элемент спорности, нечасто встречающийся в других областях. Вот почему любой серьезный исследователь русской революции должен быть знаком с ее историографией, и поэтому эта статья не только содержит большой раздел по историографии, но и включает историографические комментарии ко многим отдельным статьям. Срок Русская революция сама по себе относится к двум потрясениям, которые произошли в 1917 году: Февральской революции и Октябрьской, или большевистской, революции. Первое было стихийным восстанием, начавшимся в российской столице в конце февраля 1917 г. и приведшим к падению царской монархии и установлению Временного правительства, режима, основанного на предположении, что в России должно быть парламентское правление и свободное предпринимательство в экономике.
система. Последнее произошло в конце октября и явилось захватом власти воинствующей марксистской политической партией, решившей единолично править, превратить Россию в коммунистическое общество и разжечь всемирную революцию. (Эти даты соответствуют устаревшему юлианскому календарю, использовавшемуся в то время в России, который отставал от григорианского календаря, использовавшегося на Западе, на тринадцать дней. Согласно григорианскому календарю, две революции произошли соответственно в марте и ноябре.) Поскольку большевики не укрепили свою власть до победы в трехлетней гражданской войне, многие истории якобы о «русской революции» включают не только события 1917, но и их непосредственными последствиями в начале 1918 г., а затем гражданской войной, начавшейся в середине 1918 г. и продолжавшейся до 1921 г. Эта структура принята и для данной статьи. Вопросы доказательств и документации дополнительно усложнили эту тему. В данном случае ключевой датой является 1991 год, поскольку именно тогда с распадом Советского Союза ученым впервые стали доступны многие важные российские архивы.
Это важное событие описано в разделе «Опубликованные сборники документальных фильмов» этой статьи.
Общие обзоры
Хотя все тома, перечисленные в этом разделе, можно назвать общими обзорами, они значительно различаются по своей структуре и подходу. Carr 1950–1953 представляет собой многотомное и необычайно подробное институциональное повествование об установлении и укреплении большевистского режима, которое автор по существу поддерживает. «Чемберлен 1965» — это традиционное широкое повествование, критикующее большевистский режим, как и «Файджес 1998», история которого начинается в 189 г.1 и относит его к 1924 году. Пайпс 1996 представляет собой обширное повествование в сжатом виде двух больших томов по этому вопросу и дает точку зрения, которая резко критически относится к большевистскому режиму. Schapiro 1984 также представляет собой интерпретирующее эссе, хотя и с либеральной точки зрения, критикующее большевиков. Read 1996 — это ревизионистское повествование, которое, хотя и является научным, приближается к тому, чтобы быть учебником.
Карр, Эдвард Халлетт. История Советской России: Большевистская революция, 1917–1923 гг.
DOI: 10.1007/978-1-349-63648-8
Первые три тома серии, которая, сначала под руководством Карра, а затем Р. У. Дэвиса, в конечном итоге насчитывала четырнадцать томов и тысячи страниц по достижении своего конца в 19 г.29. Некоторые ученые утверждают, что эти тома представляют собой классический труд; другие, в основном потому, что Карр пишет так, как будто большевистский режим был неизбежным результатом революции, положившей конец царскому режиму, отвергают их как апологию большевизма и, следовательно, в значительной степени бесполезны.
Чемберлин, Уильям Генри.
Первоначально опубликованная в 1935 году, эта работа остается чрезвычайно ценным источником. Автор, освещавший Россию за Christian Science Monitor с 1922 по 1933 год был опытным писателем, объективным наблюдателем и внимательным исследователем. Многие специалисты считают, что она до сих пор не превзойдена как общая история того периода.
Том 1, 1917–1918: От свержения царя до прихода к власти большевиков . Том 2, 1918–1921: От гражданской войны к консолидации власти .Энгельштейн, Лаура.
Это широкое повествование обвиняет царский режим в разжигании внутренней напряженности во время Первой мировой войны, в первую очередь, но не исключительно, в нападениях на евреев, что ослабило его власть во время кризиса. Энгельштейн рассматривает Февральскую революцию как широко демократическую. К сожалению, она была подорвана неспособностью Временного правительства справиться с насущными проблемами, вызванными Первой мировой войной и беспорядками в стране. Ленин и большевики были принципиально недемократичны и использовали беспорядки в России, чтобы захватить власть в результате государственного переворота, после чего им удалось применить грубую силу, особенно через ЧК и Красную Армию, для подавления своих политических противников и социальных и этнических групп.
Фигес, Орландо. Народная трагедия: русская революция 1891–1924 гг. . New York: Penguin, 1998.
Панорамное повествование, основанное на недавно открытых архивах и многочисленных анекдотах с большим эффектом. Файджес утверждает, с одной стороны, что длинная история крепостничества в России и ее самодержавные традиции обрекли попытки 1917 года установить демократический режим, а с другой, что именно большевизм и ленинская политика после захвата власти создали Основные элементы сталинского режима.
Макмикин, Шон. Русская революция: новая история . New York: Basic Books, 2017.
МакМикин утверждает, что невероятный путь Ленина к власти был вымощен ошибками царя Николая II, либералов, поддержавших вступление России в Первую мировую войну, а затем доказавших свою несостоятельность в качестве лидеров Временного правительству, огромные суммы немецких денег были направлены большевикам в 1917 году в надежде, что Ленин и его товарищи подорвут российское правительство и военные усилия, а также яростную волю Ленина к власти и политическое мастерство.
Окончательная победа большевиков была далеко не неизбежной; чтобы захватить власть в17, а затем удержать его в битвах и беспорядках, которые последовали в 1922 году.Пайпс, Ричард. Краткая история русской революции . New York: Vintage, 1996.
Автор называет этот том «конспектом» двух своих массивных, новаторских предыдущих томов: Русская революция (Pipes 1990, цитируется в разделе «Октябрьская революция и установление большевистского режима») и Россия при большевистском режиме (Pipes 1994, цитируется в разделе «Гражданская война и ее непосредственные последствия»). Пайпс утверждает, что с переворотом 19 октября17 фанатичных интеллектуалов взяли под свой контроль переворот 1917 года, намереваясь создать социалистическую утопию, но, в конце концов, они воссоздали российскую авторитарную традицию в новом режиме, который заложил основу для тоталитаризма. Превосходный для продвинутых студентов, этот том охватывает период с 1900 по 1924 год.
Читайте, Кристофер. От царя к Советам: русский народ и его революция . New York: Oxford University Press, 1996.
Всеобъемлющий, но достаточно краткий (триста страниц) обзор, написанный с точки зрения ревизионистской социальной истории. Как следует из подзаголовка, Рид подчеркивает деятельность и усилия рабочих и крестьян по защите своих интересов. Сочувствуя Ленину, Рид также критикует большевиков за подавление народных движений после захвата власти. Включает обширную библиографию, что повышает ее ценность для студентов и аспирантов.
Шапиро, Леонард Бертрам. Русские революции 1917 года: истоки современного коммунизма . New York: Basic Books, 1984.
Шапиро утверждает, что большевики безжалостно саботировали усилия Временного правительства по закладке основ демократии в России и, захватив власть в результате государственного переворота, заложили основы тоталитарного режима. Краткий отчет, подводящий итог всей жизни выдающегося историка Советской России.
Отлично подходит для бакалавров.Шукман Гарольд. Русская революция . Страуд, Великобритания: Sutton, 1998.
Краткий, но актуальный обзор, подготовленный редактором The Blackwell Encyclopedia of the Russian Revolution (Шукман 1988, цитируется в Библиографиях и справочниках). В этой работе делается вывод о том, что Ленин подготовил почву для Сталина. Подходит для бакалавров.
Смит, Стивен А. Россия в революции: империя в кризисе . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 2017.
Смит утверждает, что ни крах царизма, ни падение Временного правительства не были предопределены. Основная причина краха царизма заключалась в том, что он был барьером для модернизирующих сил в российском обществе, но серьезную дополнительную социальную и экономическую нагрузку, наложенную на Россию Первой мировой войной, сыграли жизненно важную роль в этом крахе. Временное правительство могло бы спасти себя, если бы оно вышло из войны.
Большевистская революция была вызвана эгалитарными и демократическими идеалами, но потерпела неудачу, поскольку породила репрессивное и жестокое общество. Вырождение большевистского режима во время гражданской войны было вызвано авторитаризмом, заложенным в ленинской идеологии, и отчаянной борьбой, с которой режим столкнулся, пытаясь выжить. Хотя Смит возлагает значительную ответственность за приход Сталина к власти на Ленина, он отвергает мнение, что сталинизм был неизбежным результатом большевистской революции.
Том 1, 1917–1918: От свержения царя до прихода к власти большевиков . Том 2, 1918–1921: От гражданской войны к консолидации власти .
Окончательная победа большевиков была далеко не неизбежной; чтобы захватить власть в17, а затем удержать его в битвах и беспорядках, которые последовали в 1922 году.
Отлично подходит для бакалавров.
Большевистская революция была вызвана эгалитарными и демократическими идеалами, но потерпела неудачу, поскольку породила репрессивное и жестокое общество. Вырождение большевистского режима во время гражданской войны было вызвано авторитаризмом, заложенным в ленинской идеологии, и отчаянной борьбой, с которой режим столкнулся, пытаясь выжить. Хотя Смит возлагает значительную ответственность за приход Сталина к власти на Ленина, он отвергает мнение, что сталинизм был неизбежным результатом большевистской революции.наверх
Пользователи без подписки не могут видеть весь контент на эта страница. Пожалуйста, подпишитесь или войдите.
Как подписаться
Oxford Bibliographies Online доступен по подписке и с бессрочным доступом к учреждениям. Чтобы получить дополнительную информацию или связаться с торговым представителем Oxford, нажмите здесь.
Плюсы и минусы признания Советским Союзом
Вопрос о признании Соединенными Штатами Советского правительства России является одной из самых насущных международных проблем, стоящих перед американским народом. Обсуждение этой проблемы должно основываться на здравой оценке соответствующих принципов и ясном понимании целей и результатов признания одного правительства другим. В публичном обсуждении этого вопроса было много расплывчатых мыслей и речей.
Кажется, широко распространено мнение, что когда правительство Соединенных Штатов признает новое правительство в другой стране, оно руководствуется в первую очередь мотивами доброй воли и что результатом признания является наложение на новое правительство печатью одобрения Соединенные Штаты. Нет ничего более далекого от правды. Обычно основным мотивом признания правительства другого государства является личный интерес. Он просто стремится установить отношения, которые позволят ему защищать жизнь, свободу и имущество своих граждан и продвигать их интересы, а также взаимно создавать основу для отношений с другой страной и ее гражданами. Признание недавно созданного правительства правительством Соединенных Штатов никоим образом не означает, что цели и действия нового правительства вызывают наше одобрение или вызывают наше восхищение.
Наше правительство первым из великих держав поддержало де-факто теорию признания в отличие от теории легитимности. Государственный департамент США последовательно придерживался теории де-факто на протяжении более века, за исключением случайных уходов министра Сьюарда из-за остроты гражданской войны и других государственных секретарей в связи с признанием революционных правительств в Латинская Америка в выполнении отцовских обязанностей, возложенных на наше правительство доктриной Монро. Теория и практика нашего государственного департамента были превосходно изложены в меморандуме г-на А. А. Ади, помощника государственного секретаря, от 28 марта 19 года.13, следующим образом:
Я думаю, это упростит вопрос, если помнить о различии между признанием, необходимым для ведения международного бизнеса между двумя странами, и признанием формы правления, исповедуемой иностранной страной.
В первом случае, начиная с Американской революции, вступление в дипломатические сношения с иностранными государствами было де-факто , в зависимости от существования трех фактических условий: контроль над административным аппаратом государства; общее согласие своего народа; а также способность и готовность их правительства выполнять международные и конвенциональные обязательства.
Форма правления не была условным фактором такого признания; другими словами, de jure элемент легитимности титула был оставлен в стороне, вероятно, потому, что он мог затрагивать династические или конституционные вопросы, которые вряд ли входят в нашу компетенцию, особенно когда органическая форма правления была изменена, как в результате революции, с монархии на содружество или наоборот. Общая практика в таких случаях заключалась в том, чтобы убедиться, что изменение было эффективным, и вступить в отношения с властями, находящимися в де-факто владении. [i]
Наше правительство часто устанавливало теплые дипломатические отношения с правительствами, известными своей автократией и порочностью. Обычно единственной проверкой, которую пытается применить наше правительство, является то, достаточно ли новое правительство укоренилось у власти, чтобы эффективно управлять в своих собственных границах и выполнять свои международные обязательства. После того, как это испытание пройдено, наше правительство при признании правительств восточного полушария обычно не заботится о морали или мотивах правительства, стремящегося к признанию.
Если мы будем иметь в виду эти принципы, то краткий обзор отношения нашего правительства к признанию Советского правительства по сравнению с политикой, проводимой другими правительствами, поможет объяснить нынешнее народное заблуждение в этой стране относительно последствий признания Советской России.
Советская революция произошла в ноябре 1917 года, за год до перемирия, положившего конец войне в Европе. В течение этого года и в течение некоторого времени после этого некоторые союзные и объединившиеся державы, действовавшие заодно с белыми армиями, вели военные действия против Советской России. Эти боевые действия не прекратились до начала 1920. Сначала союзные державы были настроены бойкотировать Советское правительство. Это было естественным результатом раздражения, вызванного отступничеством России от дела союзников в критический период войны, отвращения, испытываемого в капиталистических странах к принципам и действиям советского революционного правительства, и широко распространенного сомнения относительно его постоянство.
Как только стало очевидно, что Советское правительство является единственной законной властью в России и, вероятно, останется у власти на неопределенное время, главные европейские правительства, признавая практическую необходимость иметь дела с Россией, начали открывать дипломатические отношения. Эстония и Финляндия, больше всего нуждавшиеся в отношениях со своим могущественным соседом, продлили de jure признание до конца 1920 г. Польша последовала в 1921 г., а Германия – в 1922 г.
Весной 1922 г. состоялась Генуэзская конференция, инициированная Ллойд Джорджем, в ходе которой Италия, Бельгия и Германия встретились с советскими государственными деятелями, чтобы выработать формулу, по которой Россия могла бы быть принята в европейскую семью наций. Эта конференция не удалась, но пока она шла, представители Германии и России вели переговоры по Рапалльскому соглашению, которое практически счистило все отношения между двумя странами и подтвердило признание Советского правительства Германией, которое уже было предоставлено Договором.
города Брест-Литовск.
Великобритания, Франция, Италия, Швеция, Дания, Австрия, Норвегия и Греция признали Советскую республику в 1924 г., а к 1927 г. все правительства Европы, кроме Швейцарии, Чехословакии, Югославии, Румынии, Болгарии, Испании, Венгрии, Португалии, Голландия и Бельгия расширили признание де-юре . Франция выслала советского представителя в 1927 году, но вскоре после этого был назначен его преемник. В том же году Великобритания отозвала своего посла в России, но возобновила дипломатические отношения в 1929, после прихода нынешнего лейбористского правительства.
Не может быть сомнения, что эти европейские нации, признавая Советское правительство, руководствовались прежде всего соображениями корысти. Было естественно, что Эстония, Финляндия, Персия и Польша, все из которых граничат с Россией, одними из первых установили дипломатические отношения. Германия, Великобритания, Франция, Италия и Япония установили отношения, как только экономические условия в России стали достаточно стабильными, чтобы оправдать надежду на торговые сношения с остальным миром в значительных масштабах.
Ни одному европейскому правительству, конечно, не приходило в голову, что, признавая Советское правительство, они ставили печать своего одобрения на методы установления его власти или на политику, которую оно проводило при осуществлении этой власти.
Независимо от политики, проводимой европейскими правительствами, правительство Соединенных Штатов последовательно проводит политику непризнания. Первое официальное изложение этой политики содержалось в ноте, которую госсекретарь Колби направил итальянскому послу 10 октября 1920 г. Г-н Колби, ссылаясь на коммунистические доктрины и практику Советского других цивилизованных наций, подчеркивал в качестве основного основания своей политики непризнания то, что было явно самым надежным основанием. Дело было в том, что Советскому правительству, согласно его собственным заявлениям, нельзя было доверять выполнение своих международных обязательств. Он сказал:
Ответственные лидеры режима часто и открыто хвастались тем, что готовы подписывать соглашения и обязательства с иностранными державами, не имея при этом ни малейшего намерения соблюдать такие обязательства или выполнять такие соглашения.
Это отношение пренебрежения добровольно принятыми обязательствами они основывают на том, что никакой договор или соглашение, заключенное с небольшевистским правительством, не может иметь для них никакой моральной силы. Они не только провозгласили это как доктрину, но и усилили ее на практике.
В ноте, переданной американскому консулу в Ревеле 25 марта 1921 г., секретарь Хьюз заявил, что отношения с Советской Россией не будут открыты до тех пор, пока не будут приняты убедительные меры для: 1) безопасности жизни; 2, признание твердых гарантий частной собственности; 3, неприкосновенность контрактов; и 4, права на свободный труд. В письме Сэмюэлю Гомперсу от 19 июля 1923 г. секретарь Хьюз более подробно повторил те же требования признания, подчеркнув «настойчивые попытки Советского правительства подорвать институты демократии, существующие в этой стране».
В своем послании Конгрессу от 6 декабря 1923 г. президент Кулидж несколько либерализовал отношение правительства к торговле американских граждан с Россией; но добавил:
Наше правительство не предлагает, однако, вступать в сношения с другим режимом, который отказывается признать неприкосновенность международных обязательств.
Я не собираюсь обменивать на привилегию торговли какое-либо из заветных прав человечества. Я не предлагаю делать товар по каким-либо американским принципам. Эти права и принципы должны действовать везде, где действуют санкции нашего правительства.
Но пока благосклонность Америки не продается, я готов пойти на очень большие уступки ради спасения народа России. Уже можно обнаружить обнадеживающие свидетельства возвращения к древним укладам общества. Но нужно больше. Всякий раз, когда появится какое-либо намерение возместить нашим ограбленным гражданам и признать этот долг, заключенный с нашим правительством, не царем, а новообразованной Российской Республикой; всякий раз, когда ослабевает активный дух враждебности к нашим учреждениям; всякий раз, когда появляются достойные покаяния дела, наша страна должна первой идти на экономическое и нравственное спасение России.
Г-н Чичерин, советский комиссар иностранных дел, подумал или сделал вид, что думает, что он обнаружил обнадеживающую ноту в этом заявлении и немедленно отправил президенту Кулиджу депешу, в которой он выразил готовность Советского правительства обсудить с Соединенными Штатами Правительство по всем проблемам, упомянутым в послании Президента, эти переговоры вести на основе «принципа взаимного невмешательства во внутренние дела» и добавило, что:
Что касается вопросов претензий, упомянутых в Вашем послании, полностью готов сделать все, что в его силах, насколько это позволяют достоинство и интересы его страны, чтобы добиться желаемого результата — возобновления дружбы с Соединенными Штатами Америки.
Президент Кулидж передал записку Чичерина секретарю Хьюзу, который тут же обнародовал следующее заявление:
В настоящее время, похоже, нет причин для переговоров. Американское правительство, как сказал президент в своем послании Конгрессу, не предлагает обменивать свои принципы. Если советские власти готовы восстановить конфискованное имущество американских граждан или выплатить эффективную компенсацию, они могут это сделать. Если советские власти готовы отменить свои декреты об отказе от обязательств России перед этой страной и должным образом признать их, то они могут это сделать. Для достижения этих результатов не требуется никаких совещаний или переговоров, которые могут и должны быть достигнуты в Москве как свидетельство добросовестности. Американское правительство не брало на себя обязательств перед Россией и не отказывалось от обязательств. Наиболее серьезной является продолжающаяся пропаганда с целью свержения институтов этой страны. Это правительство не может вступать ни в какие переговоры, пока эти усилия, направленные из Москвы, не будут прекращены.
В свете последующих событий, возможно, следует сожалеть, что советское предложение попытаться договориться об основании для признания не было принято, хотя следует помнить, что в то время ни одна из великих держав, кроме Германии, не признала Советского правительства и провал Генуэзской конференции прошлого года были еще свежи в памяти государственных деятелей.
Официальные высказывания президента и госсекретаря были сочувственно восприняты американским общественным мнением, уже пробудившим недоверие к коммунистическому режиму в России и ко всем его произведениям. Таким образом, примечание, данное публичному обсуждению американского признания Советской России, во многом объясняет распространенное мнение, что признание может означать отказ от «заветных прав человечества» или «американских принципов».
Давайте теперь обратимся к прочной утилитарной основе, которой она и принадлежит. Следует признать, что правительство Соединенных Штатов не может вступить в дипломатические отношения с Советским правительством, кроме как на разумных условиях.
Из заявлений Государственного департамента видно, что «работы достойные покаяния», которых разумно ожидать от Советского правительства в качестве условия признания, включают удовлетворительные заверения по следующим вопросам: 1) признание неприкосновенности международных обязательств; 2, возврат или адекватная компенсация имущества американских граждан, конфискованного Советским правительством после революции 1917; 3, признание правительством Керенского долгов перед нашим правительством и нашими гражданами; 4. Прекращение подрывной деятельности, направленной из Москвы против наших учреждений.
Обоснованность первого из этих условий никто не будет подвергать сомнению, ибо является аксиомой, что ни одно правительство не имеет права на признание другими правительствами, если оно не желает и не способно выполнять свои международные обязательства. Вполне вероятно, что Советское правительство приняло бы это условие без обсуждения, поскольку, несмотря на заявления Ленина и других коммунистических лидеров об обратном, Советское правительство неоднократно заявляло о своей решимости выполнять свои обязательства даже в своих отношениях с государствами капиталистический мир.
Второе и третье условия представляют более серьезные трудности. Отмена частной собственности и передача государству всего имущества, кроме чисто личных вещей, лежит в самой основе всего советского экономического и политического строя. Советские власти заявляют, что не видят принципиальной причины делать исключение в применении этой доктрины в пользу иностранцев. Хотя условие, установленное нашим Государственным департаментом, ограничивается собственностью и долгами, принадлежащими нашему правительству и нашим гражданам, любые уступки, сделанные американцам, несомненно, должны быть распространены на другие страны. Действительно, в Рапалльском соглашении, которое предусматривает взаимное списание долгов и требований, как между Россией и Германией, прямо предусмотрено, что в случае, если Советское правительство когда-либо признает требования, принадлежащие гражданам других наций, такое же признание должно быть предоставлено граждане Германии. Есть аналогичное соглашение с Японией.
Еще одна сложность, связанная с обсуждением иностранных претензий к России, заключается в том, что Советское правительство настаивает на одновременном рассмотрении претензий России к некоторым союзным и объединившимся державам, включая, несомненно, Соединенные Штаты, о возмещении убытков, возникших в результате их поддержки различные кампании белых армий против Советского правительства в течение трех лет после начала советской революции. Утверждение российского правительства состоит в том, что поддержка иностранными правительствами контрреволюционной войны привела к претензиям России к этим правительствам, аналогичным претензиям, выдвинутым Женевским арбитражным решением в пользу Соединенных Штатов против Великобритании за грабежи Американское судоходство, вызванное Alabama и другие каперы снаряжались в британских портах во время нашей Гражданской войны. Здесь не место для обсуждения законности российских встречных требований. Достаточно сказать, что они не настолько легкомысленны, чтобы их можно было отбросить без рассмотрения.
Профессор Шуман из Чикагского университета в своей книге «Американская политика в отношении России с 1917 года» после обзора фактов и закона приходит к выводу, что эти встречные претензии в значительной степени обоснованы. Как бы то ни было, трудно понять, как Соединенные Штаты могут отказаться, по крайней мере, назвать свои причины их непризнания.
Совокупная сумма американских претензий к России так и не была установлена. По оценкам, их номинальная стоимость может достигать 750 000 000 долларов. Еще более неопределенна сумма претензий России к США. На Генуэзской конференции советский представитель предъявил союзным правительствам фантастические претензии, намного превышающие их совокупные претензии к России. Если они когда-либо будут признаны в принципе, русские претензии к союзным и объединившимся правительствам, которые поддерживали белые армии, будут включать не только определение их совокупного количества, но и их распределение между союзными нациями и Соединенными Штатами, чья роль в поддержке Белые армии в России отличались от британских и французских.
Соединенные Штаты могут даже полностью избежать ответственности.
Сказано достаточно, чтобы показать, что невозможно достичь соглашения по взаимным претензиям между американским и советским правительствами без продолжительного расследования. Даже если есть основания надеяться на то, что в конечном итоге может быть достигнуто соглашение, будет ли мудрой дипломатией настаивать на окончательном соглашении в качестве условия признания? Не будет ли разумнее следовать курсу, избранному правительством Соединенных Штатов при решении несколько сходных проблем в его отношениях с нынешним революционным правительством в Мексике, которое заняло позицию в отношении прав собственности в Америке, в принципе не отличающуюся от позиции США? Советское правительство? Вместо того чтобы настаивать на окончательном урегулировании американских претензий в качестве условия признания, правительство Соединенных Штатов направило дипломатическую миссию в Мексику, чтобы выяснить путем переговоров с мексиканским правительством, можно ли найти многообещающую основу для окончательного признания и определения эти претензии.
Получив удовлетворительный отчет от своей миссии, американское правительство установило дипломатические отношения с революционным правительством в Мексике, и после продолжительных переговоров американский посол добился урегулирования большинства спорных вопросов между двумя странами. Не будет ли подобный курс в отношениях с Советским правительством более эффективным, чем наше постоянное настаивание на безоговорочном признании американских притязаний в качестве предварительного условия признания?
Четвертое условие, что Советское правительство должно дать удовлетворительные гарантии прекращения подрывной деятельности против наших учреждений, может оказаться самым трудным из всех. Советское правительство настаивает на том, что ни оно, ни кто-либо из его агентов в этой стране не вели в наших границах подрывной деятельности, направленной против наших учреждений. Это может быть буквально правдой. Представляется крайне невероятным, чтобы российские государственные торговые компании и связанные с ними организации совершили бесплодную глупость, участвуя в подрывной деятельности в пределах наших границ.
С другой стороны, не может быть никаких сомнений в том, что Российская коммунистическая партия и Третий Интернационал были и, вероятно, будут продолжать активно заниматься коммунистической пропагандой во всем мире. Трудно согласиться с тем различием, которое советские представители проводят между Советским правительством, с одной стороны, и Коммунистической партией и Третьим Интернационалом, с другой, поскольку в конечном счете и Советское правительство, и Третий Интернационал являются творениями Центральная организация Коммунистической партии. Сталин, хотя и не занимает поста в Советском правительстве, является доминирующей фигурой в Коммунистической партии. Сегодня он выступает от имени Советского правительства как выразитель доктрин своей партии, а завтра он может открыто поддерживать планы Третьего Интернационала, направленные на мировую революцию. Он, несомненно, сказал бы, что Советское правительство не более ответственно за деятельность Третьего Интернационала и Коммунистической партии, чем наше правительство за деятельность Республиканской партии или Методистского совета зарубежных миссий.
Очевидный ответ на эту попытку провести аналогию состоит в том, что Коммунистическая партия является единственной признанной политической партией в России, а Советское правительство является ее детищем.
Принимая во внимание, что коммунистические лидеры преданы коммунизму со всем рвением религиозных фанатиков, вероятно, слишком много ожидать, какими бы ни были их профессии, что они откажутся от права Третьего Интернационала продолжать коммунистическую пропаганду. Перед лицом нынешней открытой недружелюбности нашего правительства и американского народа по отношению к Советскому правительству было бы неудивительно, если бы в существующих условиях руководители Коммунистической партии сочли себя вправе дойти до предела в своей подрывной пропаганде в этой стране. , при условии, что официальные российские агенты в пределах наших границ держатся в стороне. С другой стороны, несмотря на плохую репутацию Советского правительства в выполнении своих обещаний другим правительствам воздерживаться от пропаганды, вполне может быть, что, когда признание устранит основную причину раздражения в России против Соединенных Штатов, коммунистические лидеры сочтут в своих интересах прекратить свою подрывную деятельность в этой стране, которую они должны были убедиться на опыте в бесполезности продвижения дела коммунизма в наших границах.
Исходя из того, что вопрос о признании нами Советского правительства должен решаться прежде всего исходя из наших личных интересов, можно спросить, какую пользу принесет нам признание. Легче ответить на обратный вопрос. Какую выгоду США получает политика непризнания правительства? Для многих очевидным ответом было бы то, что мы сохраняем самоуважение, не признавая правительства, чьи принципы и методы так отвратительны для нас и так сильно расходятся с теми, на которых основана наша цивилизация. Но, как уже указывалось, наше самоуважение здесь ни при чем, так как признание далеко не означает одобрения советских принципов и методов. В первые годы после советской революции 1917 основные союзные нации Европы и Соединенных Штатов, отказывая в признании, несомненно, намеревались дискредитировать и ослабить советское правительство в надежде, что оно вскоре падет и на смену ему придет какая-то форма правления, основанная на принципах, более гармонирующих с теми, которые приводят в действие другие правительства цивилизованного мира.
Этот вполне законный жест не удался. Это, безусловно, перестало иметь ценность для Соединенных Штатов теперь, когда большинство других правительств приняли политику признания. Можно сказать, что это против интересов нашего правительства поощрять правительство, исповедующее принципы, которые, если бы они восторжествовали, подорвали бы наши социальные и политические институты. Вопрос в том, окажет ли позиция нашего правительства в отношении признания заметное влияние на дальнейшую судьбу Советского правительства. Наше правительство настолько привержено политике невмешательства во внутренние дела европейских народов, что на него не может повлиять тот фактор, который некоторое время несомненно влиял на европейские правительства, что политикой непризнания они сохранили их свобода поддерживать контрреволюционные движения в попытке свергнуть Советское правительство и заменить его тем, с которым просвещенные правительства могли бы более эффективно сотрудничать.
Очевидные преимущества политики признания лежат в основе всей системы дипломатических отношений между цивилизованными нациями.
Наше правительство было бы в состоянии через своих дипломатических представителей защищать жизнь, свободу и имущество американцев, посещающих или пребывающих в России, которых уже насчитывается несколько тысяч в год и которые теперь зависят от добрых услуг дипломатических представителей. других правительств. Наше правительство сможет обычными дипломатическими методами поощрять и защищать американскую торговлю с Россией. Очень убедительна точка зрения, что когда в 1923 наше правительство указом президента призвало американских купцов и промышленников к участию в торговле с Россией, оно взяло на себя обязанность наших граждан защищать эту торговлю с помощью обычного дипломатического аппарата. Только путем установления дипломатических отношений можно должным образом разрешить нерешенные разногласия между Соединенными Штатами и Россией, например, в отношении демпинга и труда заключенных. Имея посла в Москве и консулов в главных торговых центрах России, наше правительство могло бы собирать надежные сведения для руководства наших купцов, фабрикантов и банкиров, которые теперь зависят от случайных и часто предвзятых сообщений неофициальных наблюдателей.