Природа ценностей и их роль в социально гуманитарном познании: К сожалению, что-то пошло не так

45. Природа ценностей и их роль в социально-гуманитарном познании

Понятие «ценности» указывает на человеческое, социальное, культурное значение определенных явлений действительности. В этом случае говорят об этических, религиозных, научных и др. ценностях. (Уайтхед, Кун)
Виндельбанд отождествлял ценности с нормами. Нормы регулируют нравы в общ-ве и лежат в основе теоретической и эстетической деятельности. Важные нормы – ценности – истина, доброта, религия, искусство, наука, правопорядок. Ценности являются целями и идеалами деятельности.
Современные исследователи – ценность – невербализуемые «атомарные» составляющие наиболее глубинного слоя всей интернациональной структуры личности, в единстве предметов ее устремлений (аспект будущего), особого переживания – обладания (аспект настоящего) и хранения своего «достояния» в тайниках сердца (аспект прошедшего).
Ценность – нечто значимое, должное, нормативное, регулируемое, направляющее деятельность, первичное устремлено эмоциональное отношение  человека к миру. Специфика ценностных начал во многом зависит от предмета и процесса познания.

Предмет социально-гуманитарного знания – общество, культура, человек. Существует особенность соц.-гум. наук – сердцевиной объекта их исследования выступает человек, обладающий свободой и целеполагающей способностью, преобразующий мир природы, социум и самого себя, создающий материальные, духовные ценности и мир культуры.
Деление наук на два принципиально различного вида вызывает множество споров. Наука должна быть одна и иметь одну цель – получение объектов знания, однако учитывать специфику соц.-гум.наук необходимо, что и является условием выявления ценностных начал в сц.-гум. познании. Ценностные ориентации в науке выявляются в пристрастиях, целях, интересах, мотивах, эмоциях, идеалах, присущих субъекту. Ценностные факторы выражаются в любых формах значимости для исследования: и предмета, и результата познания. 

Ценностные ориентации научного познания:
-ценностные факторы объективной стороны познания ценностно характеризует то, на что направлена познавательная деятельность, что вызывает познавательный интерес.  
– процессуальные ценностные ориентации – идеалы и норма описания знания, его организации, обоснования, доказательности, объяснения, построения, обусловлены областями познания, социально- культурными формами, причинами познания и применения знания.
– идеалы познания – красота, простота, единство – ценностно-гносеологические ориентиры.
– высшая ценностная ориентация познания –  социальная ответственность науки, материальные, идеологические, научные, религиозные интересы; внутренние ценностные ориентации – ориентации описанных выше 3-х аспектов, а также этические нормы и ценности познавательной деятельности (моральные требования).
– эвристические ориентации помогают получить истинное решение, выступая своеобразной подсказкой для исследователя; неэвристическике функции – это нормы и ценности, все высшие организации познания – выступают побуждающими или тормозящими началами познания.
Соц.-гум. познание в значительно большей степени подвержено влиянию ценностных факторов, чем ест.-научное. Исследователь социальной сферы живет в социальном и ценностном мире. Ценностные факторы в научном познании могут выступать как позитивными, так и негативными компонентами научного поиска. В целом они организуют и упорядочивают познавательную деятельность, служат основой для взаимодействия науки, общества, исследователя. Без ценностных факторов функционирование науки невозможно. Ценностные начала выражают интересы, устремления общества, ученого, выступая мотивационной стороной науки. Позитивно-эвристические ценностные ориентации – обобщение, схематизация предметов, процессуальной и критериальной стороны определения исторического типа сознания; могут превращаться в формы и представления и выступают тормозом в прогрессе познания. Важно постоянно рефлексировать по поводу ценностных мотиваций, культивировать исследовательскую частность.

Принципиальная позиция отрицания ценностей носит названия  нигилизма. Программу переоценки всех ценностей выдвинул Ницше. Правда, нигилизм, отрицая одни ценности, предлагает другие.

Роль ценностей в социально-гуманитарном познании

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту

Узнать стоимость

Ценности – это специфические социальные характеристики объектов, выявляющие их положительное значение для человека и общества. Две точки зрения на роль ценностей и норм в научном познании. Галилей, Ньютон придерживались точки зрения, что естественнонаучное познание должно быть строго объективным, независимым от субъекта познания. Оно должно исключать ценностные аспекты (характерно для классической и неклассической науки). Но ущербность позиции, утверждающей ценностную нейтральность науки, с особой остротой обнаруживается тогда, когда плоды научного прогресса несут людям зло (например, создание оружия массового уничтожения, применение генно-модифицированных веществ, растущее загрязнение воздуха, воды, почв, истощение природных ресурсов и т.п.). Наука не может быть свободна от ценностных аспектов, ибо она как социальный институт включена в систему экономических, социально-политических, духовных отношений, существующих в конкретном историческом типе общества. Наука, идущая рука об руку с гуманистической нравственностью, оборачивается великим благом для всех живущих, в то время как наука, равнодушная к последствиям собственных деяний, однозначно оборачивается разрушением и злом. Высшей ценностью для общественной личности является идеал (социально-политический, нравственный и т.п.)  Идеалы в науке – это образцы, стандарты научного объяснения, описания, доказательства.   Социальные нормы представляют собой исторически обусловленные правила, т.е. требования, предъявляемые обществом к поведению личности.

Природа ценностей и их роль в социально-гуманитарном познании

В современной науке активность социально-исторического субъекта по­знания, опирающегося на объективные законы действительности, ста­новится решающим фактором и главным условием получения объектив­но истинного знания. Все более осознается «присутствие человека» в традиционных формах и методах научного познания. Осознана «теоре­тическая нагруженность» фактов, его конкретно-исторический харак­тер; выясняются функции философских категорий и принципов, миро­воззрения в целом в выдвижении, выборе, обосновании гипотез и теорий; обнаружены аксиологические, ценностные аспекты в становле­нии и функционировании научных методов. Не только через воздейст­вие социальных институтов, политику капиталовложений и государственной поддержки науки, но и через систему ценностных ориентации самих ученых — на микроуровне — осуществляется социокультурная и историческая обусловленность научного познания. Система идеалов, методологических и коммуникативных норм и правил научно-познава­тельной деятельности, способа видения и парадигм, мировоззренческих и этических ценностей с необходимостью влияют на характер и резуль­таты научной деятельности исследователя. Особо следует отметить роль нравственного фактора как средства эффективного воздействия на доб­росовестность и честность исследователя. Методология науки смыкает­ся здесь не только с социальной психологией, но и с этикой, определен­ные принципы которой также могут выполнять регулятивные функции в научном познании, т.е. обрести методологическую значимость.

Правомерность такого понимания роли нравственных ценностей обоснована в своем классическом виде кантовской постановкой пробле­мы как диалектики, взаимозависимости теоретического и практического разума. По Канту, теоретический (научный) разум направлен на познание «мира сущего», практический (нравственное сознание) разум обращен к «миру должного» — нормам, правилам, ценностям. В этом мире господст­вуют нравственный закон, абсолютные свобода и справедливость, стрем­ление человека к добру. Принципиальная новизна состояла в том, что практическому разуму, т.е. моральному (ценностному) сознанию, была отведена особая — ведущая роль в человеческой деятельности, одновре­менно по-новому определены место и роль теоретического разума, выяс­нены и обоснованы его пределы и сфера действия. «Опасные возможнос­ти» теоретического разума проявляются, в частности, в том, что он обладает необоснованными претензиями решать все человеческие про­блемы, во всех сферах бытия, тогда как в действительности вне его воз­можностей остается сфера должного — чувства долга и самопожертвова­ния, любви, прекрасного. Теоретический разум, владея воображением, логическими и конструктивными возможностями, может создавать ил­люзорные миры и выдавать их за реально существующие1. Именно прак­тическое, нравственное сознание устанавливает моральные запреты на определенные формы и направления интеллектуальной активности, от­вергает использование субъектом — ученым или организатором — теоре­тического разума как «инструмента» в любой сфере деятельности. Наше время показывает, что это может быть сделано в узко корыстных и анти­гуманных целях, например, при разрушении экологии природы и челове­ка, в экспериментах на людях, разработке способов их уничтожения и др.

Итак, ученый как носитель теоретического разума должен иметь «мо­ральный образ мысли в борьбе», обладать критической самооценкой и вы­соким чувством долга и гуманистическими убеждениями. Наряду с важной социальной функцией морального сознания как «сущностного закона бы­тия» Кант, по сути дела, поставил проблему методологической роли нравст­венного сознания в познании и когнитивной деятельности вообще, сделав «моральный закон в нас» условием сохранения интеллектуальной честнос­ти. Таким образом, в фундаменте познавательной деятельности лежит диа­лектическое (по Канту) соотношение теоретического и практического разу­ма, или — в современной интерпретации — диалектика когнитивного и ценностного, их взаимопроникновение, органическое слияние. Введя по­нятия «предпосылочного знания», регулятивных функций, «максимы чис­того разума», априорных основоположений, выражающих идею активнос­ти субъекта, а также эстетической способности суждения, Кант вплотную подходит к проблеме ценностных, мировоззренческих предпосылок, осно­ваний, идеалов и норм, выявлению их фундаментального методологичес­кого значения наряду с эмпирическим знанием в становлении теории.

Учение о ценностях, или аксиология в применении к научному знанию, фундаментально разрабатывалось немецким философом Г. Риккертом, теория ценностей которого включает ряд моментов, значимых для пони­мания ценностей в науках о культуре и историческом знании. Философ ис­ходит из того, что ценности — это «самостоятельное царство», соответст­венно мир состоит не из субъектов и объектов, но из действительности, как изначальной целостности человеческой жизни, и ценностей. Признание самостоятельного мира ценностей — это метафорически выраженное стремление понять, утвердить объективную (внесубъектную) природу цен­ностей, способ выражения его независимости от обыденной оценивающей деятельности субъекта, зависящей, в частности, от воспитания, вкуса, при­вычек, доступности информации и других факторов. Ценности — это фе­номены, сущность которых состоит в значимости, а не в фактичности; они явлены в культуре, ее благах, где осела, откристаллизовалась множествен­ность ценностей. Соответственно философия как теория ценностей ис­ходным пунктом должна иметь не оценивающего индивидуального субъ­екта, но действительные объекты — многообразие ценностей в культуре. Выявляется особая роль исторической науки, изучающей процесс крис­таллизации ценностей в благах культуры, и, лишь исследуя исторический материал, философия сможет подойти к миру ценностей. Одна из главных процедур философского постижения ценностей — извлечение их из куль­туры, но это возможно лишь при одновременном их истолковании, интер­претации. По Риккерту, различаются три сферы: действительность, ценно­сти и смыслы соответственно, и три различных метода их постижения: объяснение,  понимание и истолкование  (интерпретация). Благодаря принципу ценности возможно отличить культурные процессы от явлений природы с точки зрения их научного рассмотрения. Соответственно выде­ленный Риккертом и его сторонниками исторически-индивидуализирующий метод может быть назван методом отнесения к ценности в противоположность генерализирующему (обобщающему) методу естествознания, уставливающему закономерные связи, но игнорирующему культурные ценности и отнесение к ним своих объектов.

 Известный немецкий ис­торик, социолог и экономист М. Вебер (1864—1920) исследовал проблему ценностей также непосредственно на уровне научного знания, разли­чая естественные и социально-гуманитарные науки и их способы решения проблемы «свободы науки от ценностей». Существуют различ­ные возможности ценностного соотнесения объекта, при этом отноше­ние к соотнесенному с ценностью объекту не обязательно должно быть положительным. Если в качестве объектов интерпретации будут, напри­мер, «Капитал» К. Маркса, «Фауст» И. Гёте, Сикстинская капелла Рафа­эля, «Исповедь» Ж.Ж. Руссо, то общий формальный элемент такой ин­терпретации  —  смысл будет состоять в том,  чтобы открыть нам возможные точки зрения и направленность оценок2. Если интерпрета­ция следует нормам мышления, принятым в какой-либо доктрине, то это вынуждает принимать определенную оценку в качестве единственно «научно» допустимой в подобной интерпретации, как, например, в «Ка­питале» Маркса. Ценностный анализ, рассматривая объекты, относит их к ценности, независимой от какого бы то ни было чисто историчес­кого, причинного значения, находящейся, следовательно, за пределами исторического. Это различие предстает как различие ценностной и при­чинной интерпретации, требующее помнить, что объект этой идеальной ценности исторически обусловлен, что множество нюансов и выраже­ний мысли окажутся непонятными, если нам не известны общие усло­вия: общественная среда, исторический период, состояние проблемы — все то, что имеет причинное значение для текстов или научного труда. Вебер рассматривал также соотношение проблемы ценностей с проти­воположной ей проблемой «свободы от оценочных суждений», в частности в эмпирических науках, которая, собственно, проблемой ценности не явля­ется. В отличие от Риккерта, полагающего самостоятельное «царство цен­ностей», Вебер считал, что выражение «отнесение к ценностям» является «не чем иным, как философским истолкованием того специфического на­учного интереса, который господствует при отборе и формировании объек­та эмпирического исследования. …Даже чисто эмпирическому научному исследованию направление указывают культурные, следовательно ценност­ные, интересы»1. Итак, по Веберу, отнесение к ценностям — это методоло­гический прием, который не влияет напрямую на субъективно-практичес­кие оценки, однако выполняет регулятивные и предпосылочные функции. В целом Вебер не считал науки свободными от ценностей и не пред­полагал полное исключение ценностных высказываний из познания. Вместе с тем он настаивал, что социальные науки и науки о культуре, так же как и естественные, имеют свои устойчивые объективные характери­стики, но здесь разнообразные, неповторяющиеся явления «подводят­ся» не под закон, а под «идеальный тип», позволяющий иным способом зафиксировать общее и необходимое в этих науках.

Сегодня под ценностями понимают не только «мир должного», нрав­ственные и эстетические идеалы, но и любые феномены сознания и даже объекты из «мира сущего», имеющие ту или иную мировоззренчески-нор­мативную значимость для субъекта и общества в целом. Существенное расширение и углубление аксиологической проблематики в целом про­изошло также благодаря признанию того, что различные когнитивные и методологические формы — истина, метод, теория, факт, принципы объ­ективности, обоснованности, доказательности и др. — сами получили не только когнитивный, но и ценностный статус. Таким образом, возникла необходимость различать две группы ценностей, функционирующих в научном познании: первая — социокультурные, мировоззренческие цен­ности, обусловленные социальной и культурно-исторической природой науки и научных сообществ, самих исследователей; вторая — когнитивно-методологические ценности, выполняющие регулятивные функции, оп­ределяющие выбор теорий и методов, способы выдвижения, обоснования и проверки гипотез, оценивающие основания интерпретаций, эмпириче­скую и информативную значимость данных и т.п. Обе группы находятся в сложных отношениях, иногда взаимоисключающих друг друга, как, на­пример, в случае отношения к истине. С одной стороны, содержание ис­тинного знания не должно зависеть от чьих бы то ни было интересов, цен­ностей и предпочтений, в частности социально-политических или идеологических, оно должно быть объективно нейтральным; с другой — получение и выражение истинного знания имеют культурно-историчес­кие, философско-мировоззренческие и концептуальные предпосылки, содержащие ценностно-оценочные элементы. Сами научные истины — фактическое знание, законы науки, например физики или экономики, — являются ценностью как для науки, так и для культуры, общества в целом. Поэтому соотношение всех этих факторов должно быть представлено не в виде иерархии уровней от эмпирии к теории, но как переплетение равно­правных составляющих — аксиологии, методологии и фактуальных ут­верждений, необходимых для построения и обоснования теории1.

Внимание!

Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

Философия социально-гуманитарных наук

Часть II 

Современные философские проблемы  социально-гуманитарных наук

 

1. Общетеоретические подходы 

Философия как интегральная форма научных знаний, в том числе и знаний об обществе, культуре, истории и человеке (Платон, Аристотель, Кант, Гегель, Гоббс, Локк и др.). Донаучные, ненаучные и вненаучные знания об обществе, культуре, истории и человеке. Формирование научных дисциплин социально-гуманитарного цикла: эмпирические сведения и историко-логические реконструкции. Социокультурная обусловленность дисциплинарной структуры научного знания: социология, экономика, политология, наука о культуре как отражение в познании относительной самостоятельности отдельных сфер общества. Зависимость СГН от социального контекста: классическая, неклассическая и постнеклассическая наука. СГН как феномен, зародившийся на Западе, его общечеловеческое значение. Российский контекст применения социального знания и смены его парадигм.

 

2. Специфика объекта и предмета социально-гуманитарного познания 

Сходства и отличия наук о природе и наук об обществе: современные трактовки проблемы. Особенности общества и человека, его коммуникаций и духовной жизни как объектов познания: многообразие, неповторяемость, уникальность, случайность, изменчивость. Конвергенция естественнонаучного и социально-гуманитарного знания в неклассической науке, эволюция и механизмы взаимодействия. Гуманизация и гуманитаризация современного естествознания. Возможность применения математики и компьютерного моделирования в СГН. Научная картина мира в социально-гуманитарных науках.

 

3. Субъект социально-гуманитарного познания 

Индивидуальный субъект, его форма существования. Включенность сознания субъекта, его системы ценностей и интересов в объект исследования СГН. Личностное неявное знание субъекта. Индивидуальное и коллективное бессознательное в гуманитарном познании. Коллективный субъект, его формы существования. Научное сообщество как субъект познания. Коммуникативная рациональность. Роль традиций, ценностей, образцов интерпретации и «пред-рассудков» (Гадамер)в межсубъектном понимании и смыслополагании.

 

4. Природа ценностей и их роль в социально-гуманитарном познании 

И.Кант: диалектика теоретического и практического (нравственного) разума. Методологические функции «предпосылочного знания» и регулятивных принципов в науке. Явные и неявные ценностные предпосылки как следствия коммуникативности СГН. Оценочные суждения в науке и необходимость «ценностной нейтральности» в социальном исследовании. Принципы «логики социальных наук» К.Поппера. Роль научной картины мира, стиля научного познания, философских категорий и принципов, представлений здравого смысла в исследовательском процессе социально-гуманитарных наук. Вненаучные критерии: принципы красоты и простоты в социально-гуманитарном познании.

 

5. Жизнь как категория наук об обществе и культуре 

Понимание жизни за пределами ее биологических смыслов. Социокультурное и гуманитарное содержание понятия жизни (А.Бергсон, В.Дильтей, философская антропология). Ограниченность применения естественнонаучных методов, причинных схем. Познание и «переживание» жизни — основное содержание художественных произведений. История — одна из форм проявления жизни, объективация жизни во времени, никогда не завершаемое целое (Г.Зиммель, О.Шпенглер, Э.Гуссерль и др.).

 

6. Время, пространство, хронотоп в социальном  и гуманитарном знании 

Различие времени как параметра физических событий и времени как общего условия и меры становления человеческого бытия, осуществления жизни. Объективное и субъективное время. Социальное и культурно-историческое время. Переосмысление категорий пространства и времени в гуманитарном контексте (М.М.Бахтин). Введение понятия хронотопа как конкретного единства пространственно-временных характеристик. Особенности «художественного хронотопа».

 

7. Коммуникативность в науках об обществе и культуре: методологические следствия и императивы 

Рождение  знания  в  процессе  взаимодействия  «коммуницирующих индивидов». Коммуникативность (общение ученых) как условие создания нового социально-гуманитарного знания и выражение социокультурной природы научного познания. Научные конвенции (соглашения, договоренности) как необходимость и следствие коммуникативной природы познания. Моральная ответственность ученого за введение конвенций. Индоктринация — внедрение, распространение и «внушение» какой-либо доктрины как одно из следствий коммуникативности науки.

 

8. Проблема истинности и рациональности в социально-гуманитарных науках 

Рациональное, объективное, истинное в СГН. Классическая и неклассическая концепции истины в СГН. Экзистенциальная истина, истина и правда. Проблема истины в свете практического применения СГН.  Плюрализм и социологическое требование отсутствия монополии на истину. Релятивизм, психологизм, историзм в СГН и проблема истины.

   

9. Объяснение, понимание, интерпретация в социальных и гуманитарных науках 

Объяснение и понимание как следствие коммуникативности науки. Природа и типы объяснений. Объяснение – функция теории. Понимание в гуманитарных науках, необходимость обращения к герменевтике как “органоне наук о духе” (В.Дильтей, Г.-Г.Гадамер). Специфика понимания: не может быть репрезентировано формулами логических операций, требует обращения к целостному человеку, его жизнедеятельности, опыту, языку и истории. Герменевтика – наука о понимании и интерпретации текста. Текст как особая реальность и «единица» методологического и семантического анализа социально-гуманитарного знания. Язык, «языковые игры», языковая картина мира. Интерпретация как придание смыслов, значений высказываниям, текстам, явлениям и событиям – общенаучный метод и базовая операция социально-гуманитарного познания. Проблема «исторической дистанции», «временного отстояния» (Гадамер) в интерпретации и понимании. Объяснение и понимание в социологии, исторической, экономической и юридической науках, психологии, филологии, культурологии.

 

10. Вера, сомнение, знание в социально-гуманитарных науках 

Вера и знание, достоверность и сомнение, укорененность веры как «формы жизни» (Л.Витгенштейн) в допонятийных структурах. Диалектика веры и сомнения. “Встроенность” субъективной веры во все процессы познания и жизнедеятельности, скрытый, латентный характер верований как эмпирических представлений и суждений. Конструктивная роль веры как условия «бытия среди людей» (Л.Витгенштейн). Вера и верования – обязательные компоненты и основания личностного знания, результат сенсорных процессов, социального опыта, “образцов” и установок, апробированных в культуре. Вера и понимание в контексте коммуникаций. Вера и истина. Разные типы обоснования веры и знания. Совместное рассмотрение веры и истины – традиция, укорененная в европейской философии. “Философская вера” как вера мыслящего человека (К.Ясперс). 

 

11. Основные исследовательские программы СГН 

Натуралистическая исследовательская программа. Антинатуралистическая исследовательская программа. Общенаучное значение натуралистической и антинатуралистической исследовательских программ. Натуралистическая и антинатуралистическая исследовательские программы в социологии, исторической, экономической и юридической науках, психологии, филологии, культурологии.

 

12. Разделение СГН на социальные и гуманитарные науки 

Проблема  разделения  социальных и гуманитарных наук (по предмету, по методу, по предмету и методу одновременно, по исследовательским программам). Методы социальных и гуманитарных наук. Вненаучное социальное знание. Отличие гуманитарных наук от вненаучного знания. Взаимодействие социальных, гуманитарных наук и вненаучного знания в экспертизах социальных проектов и программ.

 

13. «Общество знания». Дисциплинарная структура и роль социально-гуманитарных наук в процессе социальных трансформаций 

Дисциплинарная структура социально-гуманитарного знания и междисциплинарные исследования. Изменения дисциплинарной структуры СГН, сложившейся в XIX веке. Смена лидирующих дисциплин. Переопределение парадигм и тем, появление новых областей исследования. Возрастание роли знания в обществе. «Общество знания». Участие СГН и вненаучного знания в экспертизах социальных проектов и программ. Значение опережающих социальных исследований для решения социальных проблем и предотвращения социальных рисков. 

 

Рекомендуемая основная литература:

• Крянев Ю.В. История и философия науки (Философия науки): Учеб. пособие / Ю.В.Крянев, Н.П.Волкова и др.; Под ред. Л.Е. Моториной, Ю.В. Крянева. 3-e изд., перераб. и доп. М.: Альфа-М: НИЦ ИНФРА-М, 2014. 416 с. URL: http://znanium.com/bookread.php?book=425677
• Бучило Н.Ф. История и философия науки / Н.Ф. Бучило, И.А. Исаев. М.: Проспект, 2014. 432 с. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://e.lanbook.com/view/book/54756/
• Баранец Н.Г. Философия науки. Учебник для аспирантов, Ульяновск: Изд-во Качалина А.В., 2013. 318 с.
• Торосян В.Г. История и философия науки. M.: Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС, 2012. 368 с.

Дополнительная литература:

• Степин В.С. Философская антропология и философия культуры. М.: Академический проект; Альма Матер, 2015. 542 с.
• Степин В.С. Философская антропология и философия науки. М.: Академический Проект; Трикста, 2011. 423 с.
• Федорова М.М. Политическая рациональность: к становлению новых эпистемологических оснований политической науки. Специальный выпуск «История и философия науки»: приложение к журналу «Философские науки» / М.М. Федорова. М.: Гуманитарий, 2009. 48 с.
• Шульга Е.Н. Понимание и интерпретация. М.: Наука, 2008.
• Философия социальных и гуманитарных наук: / под общ. ред. С.А. Лебедева [Изд. 2-ое, испр. и доп.]. М.: Академический проспект, 2008. 733 с.
• Сорокин П. Преступление и кара, подвиг и награда. Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали. М.: Астрель, 2006. 618 с.
• Современные философские проблемы естественных, технических и социально-гуманитарных наук / Под ред. В.В. Миронова. М.: Гардарики, 2006. 639 с.
• Дильтей В. Построение исторического мира в науках о духе. Собр. соч. в 6 тт. Т. III. М.: Дом интеллектуальной книги, 2004. 419 с.
• Микешина Л.А. Философия познания. Полемические главы. М.: Прогресс-Традиция, 2002. 624 с.
• Розов Н.С. Философия и теория истории. Кн. 1: Пролегомены. М.: Логос, 2002. 655 с.
• Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / Под общей редакцией канд. полит. н. Б. Ю. Кагарлицкого. СПб.: Изд-во «Университетская книга», 2001. 416 с.
• Дильтей В. Герменевтика и теория литературы. Собр. соч. в 6 тт. Т. IV. М.: Дом интеллектуальной книги, 2001. 531 с.
• Социальное знание и социальные изменения / Отв. ред. В.Г. Федотова. М.: Б.и., 2001. 315 с.
• Бахтин М.М. Автор и герой: к философским основам гуманитарных наук. СПб.: Азбука, 2000. 336 с.
• Бек У. Общество риска: На пути к другому модерну / Пер. с нем. В. Седельника, Н. Федоровой. М.: Прогресс-Традиция, 2000. 383 с.
• Маннгейм К. Очерки социологии знания (теория познания – мировоззрение – историзм). М.: ИНИОН РАН, 1998. 249 с.
• Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М.: Республика, 1998. 413 с.
• Косарева Л.М. Рождение науки Нового времени из духа культуры. М.: Издательство «Институт психологии РАН», 1997. 360 с.
• Культура: теории и проблемы: Учебное пособие / Т.Ф. Кузнецова, В.М. Межуев, И.О. Шайтанов. М.: Наука, 1995. 279 с.
• Бергер П., Лукман Н. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995. 323 с.
• Леонтьев В. Экономические эссе. Теория, исследования, факты и политика. М.: Политиздат, 1990. 414 с.
• Микешина Л.А. Ценностные предпосылки в структуре научного познания. М.: Прометей, 1990. 208 с.
• Гадамер Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988. 704 с.
• Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. М.: Прогресс, 1968. 600 с.

Вопросы для подготовки к кандидатскому экзамену по дисциплине «История и философия науки» Вопросы по философии социально-гуманитарных наук

Вопросы для подготовки к кандидатскому экзамену по дисциплине
«История и философия науки»
Вопросы по философии социально-гуманитарных наук

1. Философия как интегральная форма научных знаний.
2. Природа и общество как объект философствования в ХХ веке. Особенности общества и человека.
3. Конвергенция естественнонаучного и социально-гуманитарного знания в неклассической науке. Возможности применения математики и компьютерного моделирования.
4. Специфика наук социально-гуманитарного цикла.
5. Индивидуальный и коллективный субъекты, их формы существования. Научное сообщество как субъект познания.
6. Природа ценностей и их роль в социально-гуманитарном познании.
7. Методы социально-гуманитарных наук. Основные тенденции эволюции социально-гуманитарного знания.
8. Жизнь как категория наук об обществе и культуре.
9. Социальное и культурно-историческое время. Понятие хронотопа.
10. Проблема истинности и рациональности в социально-гуманитарных науках. Релятивизм, психологизм, историзм в социально-гуманитарных науках.
11. Категория духовности и понятие о духовном мире человека.
12. Проблема личности в гуманитарном знании: интеллигенция и ее социально-культурное предназначение.
13. Концепция культуры с точки зрения проблем человека: человек как субъект и объект культуры.
14. Концепция диалога и его значение в гуманитарном познании.
15. Проблема соотношения знания и веры в социально-гуманитарном направлении науки.
16. Категория творчества и особенности творческой деятельности в гуманитарной сфере.
17. Соотношение чувственного и рационального в гуманитарном познании и творчестве, роль воображения.
18. Объяснение, понимание, интерпретация в социальных и гуманитарных науках.
19. Герменевтика как методология и метод гуманитарного познания в социально-культурной области.
20. Проблема соотношения сознательного и бессознательного по отношению к человеку. Культурологическое обоснование теории психоанализа З. Фрейда и концепция творчества во фрейдизме.
21. Методологическая программа в области гуманитарных наук: структурализм и постструктурализм.
22. Философские проблемы социальной психологии.
23. Натуралистический и антинатуралистический подходы в социально-гуманитарном познании.
24. Язык как явление культуры (теоретические и прикладные аспекты). Языковые игры.
25. Понятие о языковой и художественной картине мира в его философско-мировоззренческом и культурологическом значении по отношению к гуманитарному познанию.
26. Философско-мировоззренческие и творческие проблемы постмодернизма.
27. Основные проблемы современного гуманизма.
28. Гуманитарный тип познания в аспектах эстетического отношения к действительности и человеку: ценностно-познавательное значение красоты.
 

Культура и когнитивные науки (Стэнфордская энциклопедия философии)

Значение термина «культура» очень оспаривается, особенно в рамках антропологии (Kroeber and Kluckhohn 1952; Болдуин и др. 2006 г.). Пришло первое очень влиятельное определение от Эдварда Тайлора (1871, 1), открывшего свой основополагающий текст по антропологии с оговоркой, что культура – это «то сложное целое, которое включает знания, веру, искусство, закон, мораль, обычаи и любые другие способности и привычки, приобретенные человеком как членом общества.” Последующие авторы беспокоились, что определение Тайлора тоже много, объединяя психологические элементы (например, убеждения) с внешние предметы (например, искусство). С философской точки зрения это будет особенно проблематично для тех, кто надеется, что культура может быть охарактеризованным как естественный вид и, следовательно, как подходящий предмет для Научное исследование. Другие определения часто пытаются выбирать между внешние и внутренние параметры в определении Тайлора.

С внешней стороны антропологи сосредоточили внимание на обоих артефактах. и поведение.Херсковиц (1948, 17) говорит нам, что «Культура – это антропогенная часть окружающей среды », и Мид (1953, 22) говорит культура «- это общее, усвоенное поведение общества или подгруппа ». Эти измерения объединены в работе Малиновского (1931, 623) формулировка: «Культура – это хорошо организованное единство, разделенное на два основных аспекта – совокупность артефактов и систему таможня.”

Совсем недавно определения культуры, ориентированные на внешние факторы, стали подвергаться критике. семиотический поворот. Согласно Гирцу (1973, 89), культура – это « исторически переданный образец смыслов, воплощенных в символы.«Культура с такой точки зрения подобна тексту – чему-то это нужно интерпретировать через исследование символов. Для Гирца, интерпретация предполагает производство «толстой описания », в которых поведенческие практики описаны в достаточно подробностей, чтобы проследить логические ассоциации между наблюдаемыми События. Недостаточно называть наблюдаемый ритуал “брак;” нужно признать, что брачные обряды имеют очень разные последствия в разных социальных группах, и они должны быть описано.В идеале антрополог может представить культуру из точка зрения его членов.

Толстые описания Гирца могут показаться отходящими от внешнего фокуса. более ранних подходов к более психологической арене, но он не используйте интерпретацию, чтобы централизованно задействовать психологическое тестирование. В термин «толстое описание» заимствован у Райла (1971), чей подход к разуму подчеркивает поведенческие предрасположенности. Даже более радикальный отход от психологии можно найти в подходе, называемом «Культурный материализм» (Харрис, 2001).Культурный материалисты считают, что толстое описание мешает объяснению, потому что факторы, определяющие социальные практики, во многом неизвестно практикующим. Для Харриса эти факторы в основном включают в себя материальные переменные, такие как экологические условия, в которых группа живет и доступные ей технологии. Культурное разнообразие и изменение можно лучше всего объяснить этими факторами без описания богато разработанные практики, нарративы или психологические состояния. Харрис называет материалистический подход «этическим» и контрастирует с «эмискими» подходами, которые пытаются захватить культуру изнутри.Это отличается от Тайлора. внешнее / внутреннее различие, потому что даже внешние культурные объекты, например, произведения искусства, могут быть частью анализа эмиссии по модели Харриса, поскольку они принадлежат к символической среде культуры, а не, скажем, экологическая или технологическая среда – переменные, которые могут повторяться в разных культурных контекстах. Харрис стремится к обобщения, в то время как Герц стремится к (в высшей степени частному) интерпретации. Споры между семиотиками и материалистами могут можно охарактеризовать как дискуссию о том, лучше ли заниматься антропологией как один из гуманитарных или как наука.

Помимо Тайлора, подходы, которые мы изучаем, сосредоточены на внешние переменные, при этом культурный материализм Харриса занимает одну крайний. Но преобладают и психологические подходы к культуре, и они приобрели популярность по мере того, как когнитивная наука культурный поворот. Д’Андрад (1995, 143) говорит нам, что с 1950-х гг. «Часто говорят, что культура состоит из правил… Эти правила считаются неявными, потому что обычные люди не могут сказать вам, что они есть »(сам Д’Андрад предпочитает более всеобъемлющий, процессуальное определение, которое включает как внешние элементы, так и познавательные процессы, которые с ними взаимодействуют).Ричерсон и Бойд (2005, 5) определяют культуру как «информацию, способную повлиять на поведение людей, которое они приобретают у других членов своей видов через обучение, подражание и другие формы социальных коробка передач.” Спербер (1996, 33) описывает культуру с точки зрения «Широко распространенные, устойчивые мыслительные и общественные представления населяет данную социальную группу ».

Те, кто продвигает определения культуры, не обязательно предполагают что хороший анализ должен соответствовать разговорной речи этот термин.Скорее, эти определения являются нормативными, поскольку их можно использовать для руководства исследованиями. Сосредоточение внимания на артефактах может ориентировать исследования на производимые объекты и учреждения, фокус о поведении может способствовать исследованию человеческой деятельности, акцент на символы могут рассматривать язык в качестве основного предмета изучения, материалистическая ориентация может сместить внимание к экологии, и сосредоточение внимания на психических состояниях может способствовать психологическому тестированию. С философской точки зрения определения, сфокусированные на внешних переменных, имеют тенденцию подразумевают, что культура не сводится к ментальным состояниям людей, тогда как психологические определения могут подразумевать противоположный.Это связано с дебатами о методологический индивидуализм. С одной стороны, есть такие определения, как Ричерсон и Бойд. (культура как информация), которые не учитывают внешние переменные, и в другие, есть такие авторы, как Харрис, которые говорят, что психологию можно игнорируется.

Таким образом, большинство определений характеризуют культуру как нечто, что широко разделяется членами социальной группы и разделяется в силу принадлежащий к этой группе. Как уже говорилось, эта формулировка слишком быть достаточным (широко распространенная вспышка гриппа квалифицируется как культурный).Таким образом, эта формулировка должна быть уточнена, предлагая конкретное описание того, какие общие предметы считаются культурными, и какой вид передачи квалифицируется как социальный. Определения рассмотренные здесь, показывают, что такие уточнения относятся к полемика.

Одна общая черта в только что рассмотренных определениях заключается в том, что культура передается в обществе. Этот момент уже подчеркивался в Основополагающее определение Тайлора. Социальная передача является основным область исследований и различные теории были предложены, чтобы объяснить, как оно работает.

2.1 Мемы и культурная эпидемиология

То, что культуры меняются со временем, – банальность. Некоторый исследование изучает природу этих изменений. Такие изменения часто описывается под рубрикой культурной эволюции. Как Этот термин предполагает, что культурные изменения могут напоминать биологические изменения в различные аспекты. Как и в случае с биологическими признаками, мы можем думать о культура как имеющая подобные черты единицы, которые возникают, а затем распространяются на различные степени. Изучение культурной эволюции исследует факторы, которые могут определить, какие культурные черты передаются.

Некоторые авторы проводят аналогию между культурной эволюцией и биологическая эволюция очень далека. В биологии самый знаменитый эволюционный процесс – естественный отбор: черты, которые увеличиваются фитнеса с большей вероятностью, чем другие, переходят от одного поколение к следующему. 20 ^{-е годы} век эволюционная теория («Современный синтез») дополняет эту дарвиновскую идею. с принципом, что черты передаются генетически. Гены производят признаки (или фенотипы), которые влияют на репродуктивный успех, и тем самым влияя на то, какие гены будут скопированы в следующее поколение.Ричард Докинз (1976), который помог популяризировать эту идею, предполагает, что Аналогичным образом воспроизводятся культурные черты. Докинз характеризует предметы культуры как «мемы» – термин который перекликается с «геном», подчеркивая при этом идею о том, что культура передается миметически, то есть путем имитации. Как ген, мем будет распространяться, если он будет успешным (для развития и защиты см. Dennett 1995; Блейкмор 1999).

Некоторые авторы не согласились с аналогией, утверждая, что существуют решающие различия между родовой и культурной передачей (например,г., Атран 2001; Бойд и Ричерсон 2001; Спербер 2001). При естественном отборе гены обычно передаются от родителей к детям вертикально. Культурный элементы, напротив, часто распространяются латерально по группам сверстников и могут даже распространяется от детей к родителям, как с ростом электронной почты и другие технологические новинки. Культурные особенности также распространены в способом, который опосредован намерениями, а не слепо. Учитель может намереваются распространить черту, и ученик может распознать, что черта имеет некоторую ценность, и новаторы могут придумать новые черты намереваясь решить проблемы.Преднамеренное создание не похоже на случайное мутации, потому что это может происходить более быстрыми темпами с немедленным исправление, если черта не удалась. Успех тоже измеряется иначе в культурном случае. Некоторые культурные черты передаются потому что они повышают биологическую пригодность, но черты, которые снижают темпы воспроизводства, такие как инструменты, война или противозачаточные средства, также могут распространение, и многие черты характера, такие как музыкальные тенденции, распространяются без каких-либо влияние на деторождение или выживание. В отличие от генов, культурные черты также скопированы неидеально, иногда слегка изменяясь с каждым коробка передач.И в культуре нет четкого различия между генотип и фенотип; воспроизводимая черта часто отвечает за воспроизводство. Например, если кто-то учится кататься на велосипеде, нет четкой разницы между внутренним механизм и внешнее проявление; навык – это как механизм и его развертывание.

Все эти контрасты наводят на мысль, что понятие мема вводящие в заблуждение. Культурные особенности распространяются разными способами значительно от генов.В попытке обойти сравнение с генов, Спербер (1996) предлагает аналогию эпидемиологии. Культурный предметы, которые для него являются изображениями, распространяются как вирусы. Они могут распространяться в стороны, и они могут уменьшить фитнес. Передача вируса зависит от заражения и, как и вирусов, некоторые культурные особенности более заметны, чем другие. Это сказать, некоторые черты характера легче усвоить – они более психологически неотразимый.

Boyer (2001) применил эту идею к распространению религиозных верования.Рассказы о сверхъестественном основаны на существующих знаниях но добавьте вариации, которые сделают их захватывающими, например, идею человек кто может пережить смерть и пройти сквозь стены. Шоу Бойера экспериментально, что такие экзотические вариации обычных категорий легко запомнить и распространить.

Эпидемиологическая аналогия может иметь ограничения. Например, вирусы обычно не распространяются преднамеренно, и они часто вредны. Но у него есть некоторые преимущества перед аналогией с генетическим коробка передач.В конечном итоге такие аналогии уступают место реальным моделям как работает трансмиссия.

2.2 Имитация и животноводство

При культурной передаче приобретенная черта, которой обладает один член. социальной группы попадает в другого члена этой группы. В для того, чтобы это произошло, должен быть какой-то механизм обучения, который приводит к тому, что делает то, что делает другой человек. Традиционный механизмы обучения, такие как ассоциативное обучение, метод проб и ошибок, а также обусловливание через подкрепление, неадекватны для объяснения Социальное обучение.Если один человек ведет себя перед другой, другой может связать это поведение с моделью, но ассоциация не заставит его выполнять само поведение. Точно так же наблюдение за поведением не может привести к обусловливанию, потому что Само по себе наблюдение не имеет ценности для подкрепления. Кондиционирование конечно же, можно использовать в качестве инструмента социальной передачи – учителя может вознаградить студента, но такое развертывание зависит от предыдущего достижение: ученик должен попытаться сделать то, что сделал учитель или проинструктировали.Таким образом, передача требует механизмов обучения. которые выходят за рамки упомянутых механизмов, которые заставляют учащегося воспроизвести то, что сделала модель.

Одним словом, культурная передача, похоже, зависит от копирования. Когда наблюдая за моделью, можно скопировать две вещи: конец или средства. Если модель получает плод от растения, наблюдатель способен копирования концов могут распознать, что растение плодоносит, и попытаться получить этот плод, увидев, что модель достигнуто.Томаселло (1996) называет такое обучение эмуляцией. Однако эмуляция не всегда бывает успешной, потому что нельзя всегда достичь цели, не зная правильных средств. Томаселло оставляет за собой термин «имитация» для случаев, когда наблюдатели выполнять действия, которые они наблюдают. Это мощный инструмент для социальной передачи, и это то, что люди очень хороши в. Действительно, есть свидетельства того, что мы спонтанно имитируем лицо. выражения и жесты почти сразу после рождения (Metzoff и Мур 1977 г.).Фактически, человеческие дети чрезмерно имитируют: они копируют сложные пошаговые процедуры даже при более простых способах достижения целей заметно доступны (Horner and Whiten 2005).

Человеческая склонность к подражанию может помочь объяснить, почему наша способность социальное обучение намного превосходит другие виды. Обезьян может быть больше скорее подражать, чем подражать (Tomasello 1996). Это не сказать, что обезьяны никогда не подражают; они просто имитируют меньше, чем человек существа (Хорнер и Уайтен, 2005). Таким образом, у обезьян действительно есть способность учиться у сородичей.Если культура определяется с точки зрения практики или способности, которые разделяются в группах в силу достижения отдельных членов группы, то можно даже сказать, что у обезьян есть культура. Доказательства групповых инноваций, таких как как методы раскалывания орехов, были обнаружены среди шимпанзе (Whiten и другие. 2005) и орангутанги (Van Schaik and Knott 2001). Культурные и культурные передачи также были зарегистрированы у дельфинов. (Крюцен и др., 2005).

Возникает вопрос. Если другие существа способны культурной передачи, почему бы им не показать крайние формы культурное разнообразие и характеристика накопленных культурных знаний из наш вид? Возможны разные ответы.Человекообразные обезьяны также могут быть менее инновационными, чем люди, и это может быть связано с их ограниченная способность понимать причинно-следственные связи (Povinelli 2000), или планировать на далекое будущее. Обезьяны также могут иметь ограничения на память, которая мешает им использовать предыдущие инновации для создания культурные продукты все большей сложности. Кроме того, у обезьян менее развиты навыки определения психического состояния (Povinelli 2000), и это может еще больше снизить их способность имитационное обучение.Человеческие младенцы не просто копируют взрослых модели делают; они копируют то, что пытаются сделать эти модели (Metzoff, 1995). Warneken и Tomasello (2006) показали, что молодые шимпанзе до некоторой степени понимать предполагаемые действия, но менее надежно, чем их человеческие аналоги. Наконец, человеческий потенциал предшествующие инновации и передача культурных знаний часто лингвистически опосредовано, и обезьяны и дельфины могут общаться системы с гораздо более ограниченным выразительным потенциалом, что делает его невозможно выйти за рамки простого копирования и принять отложенную форму имитация, которую мы называем инструкцией.

2.3 Предубеждения в передаче культурных ценностей

Широко признано, что передача культурного наследия человеком часто включает: имитация, но есть также свидетельства того, что мы не подражаем каждому поведение мы видим. Мы имитируем некоторые наблюдаемые модели поведения больше, чем другие. Многие исследования исследуют предубеждения, которые мы и другие существа используют при определении, кому и когда имитировать.

Предубеждения делятся на две категории. Иногда имитация зависит от содержание. Мы с большей вероятностью расскажем историю, если она будет захватывающей. (вспомните Бойера), мы можем с большей вероятностью повторить рецепт, если он вкусно, и мы с большей вероятностью воспроизведем инструмент, если он эффективный.В других случаях имитация больше зависит от контекста, чем от контекста. содержание. Термин «предвзятость контекста» относится к нашему склонность к приобретению социально-переданных черт в зависимости от того, кто является передает их, а не то, что передается (Генрих и McErleath 2003). Существует два основных типа контекстных предубеждений: те, которые основаны на частоте, и те, кто моделирует черта характера. Давайте рассмотрим их по очереди.

Самая важная частотно-зависимая систематическая ошибка – это соответствие. Социальное психологи десятилетиями знали, что люди часто копируют поведение большинства в социальной группе (напр.г., Asch 1956). Копирование большинство может помочь в создании культурной сплоченности и общения, и это может также позволить групповой отбор, процесс, в котором перспективы группы на выживание увеличиваются по сравнению с другими группами на основе его общей пригодности. Групповой отбор сложно объяснить обращение к биологической эволюции, потому что генетические мутации локализованы для отдельных лиц, и поэтому вряд ли приведут к целому группы, имеющие разные черты, но соответствие допускает распространение внутри группы, и таким образом преодолевает это ограничение генов.Этот история все еще зависит от возможности того, что инновация, которая не тем не менее, получив широкую практику, можно оторваться от земли. Если только люди скопировал большинство, этого никогда не случится. Одно из решений – Предположим, что предубеждения конформизма работают вместе с противоположной тенденцией: несоответствие. Если мы иногда копируем редкое поведение, то новое инновации могут сначала распространяться в силу своей новизны, а затем распространение из-за их высокой частоты. Один из примеров этих взаимодополняющие процессы – это мода.Новая мода (например, уличные одежда из небольшой субкультуры или сезонные новинки дизайнеров одежды) могут изначально понравиться своей новизной, а затем распространяться через конформизм.

Нонконформистская предвзятость постулируется, чтобы объяснить наблюдение, что люди иногда предпочитают копировать культурные формы просто потому, что они редкий. Модельно-зависимые предубеждения (второй класс контекстных предубеждений). упомянутые выше) также способствует имитации редких форм. В этих предубеждения, люди выборочно копируют определенных членов социальной группы.Мы склонны копировать тех, кто опытен, тех, кто успешен, и те, кто пользуется большим авторитетом. Престижный уклон – самый удивительно, потому что только инструментальные рассуждения могут привести нас к копированию люди умелые или успешные. Престиж не является синонимом доминирование. Мы не обязательно высоко ценим тех, кто доминирует над нами. уважать, и мы не стремимся смотреть на них, быть рядом с ними или быть похожими на них. их. Мы делаем все это с людьми с высоким престижем, и эта тенденция выходит за рамки нашего предвзятого отношения к копированию людей, которые умеют домены, которые мы пытаемся освоить.Генрих и Гил Уайт (2001) проанализировать большое количество эмпирических данных в поддержку этого заключение. Например, у многих людей изменится отношение к экспертов, даже если эксперты не имеют экспертных знаний по теме, указанной в рассмотрение; люди будут копировать стиль выполнения задач профессионально одетые люди чаще, чем копируют стиль студента колледжа; и группы лиц с высоким статусом проявляют больше влияние на диалект меняется со временем. В рамках антропологического литературы, часто отмечалось, что люди с высоким авторитетом в к малым обществам прислушиваются больше, чем к другим, даже по темам которые не имеют ничего общего с областью, в которой их престиж был заработал.Подражание престижным людям может дать преимущества похоже на подражание умелым или успешным людям, тем не мение. Это может увеличить вероятность приобретения престижные черты характера.

Учитывая большое разнообразие предубеждений, может показаться сложной задачей выяснить, кому подражать в каждом конкретном случае. Это особенно устрашающе в случаях, когда конфликтуют два предубеждения, например, с конформизмом и престиж. Чтобы решить эту проблему, McElreath et al. (2008) есть предположил, что имитационные предубеждения организованы иерархически и контекстно-зависимый.Например, соответствие может быть выбором по умолчанию. когда выплаты в группе моделей схожи, но пристрастие к престижу в, когда дифференциал выигрыша увеличивается. McElreath et al. использовать вычислительные модели, чтобы показать, что такая чувствительность к выплатам дает поведенческие модели, соответствующие эмпирическим данным.

2.4 Биокультурное взаимодействие

Культурную передачу черт часто противопоставляют биологической. коробка передач. Говорят, что это связано с воспитанием, а не с природой. Антропологи подчеркивают широкую гибкость человеческого поведение и рассматривать культурную передачу как свидетельство этого.Это может свидетельствовать о том, что культурная передача осуществляется таким образом, чтобы независимо от биологии. Но эта идея была оспорена.

Одна проблема исходит из эволюционной психологии. Эволюционный психологи уделяют больше внимания врожденным способностям. Культурный вариации могут показаться несовместимыми с нативизмом, но эволюционные психологи считают, что некоторые вариации могут быть объяснил в рамках нативистских рамок. Они признают, что человеческие группы различаются как по своему психологическому состоянию, так и по обычаям, но отрицают, что такое изменение требует социального объяснения.Термин «вызванный культура », чтобы обозначить идею, что различия в физической среде может вызывать различия в том, как социальные группы думай и действуй (Туби и Космидес, 1992). Мы можем развиваться с внутренним переключатели, которые заставляют нас действовать адаптивно к различным настройки. Например, культуры, которые борются с нехваткой ресурсов могут быть более воинственными, чем живущие в местах изобилия, и вполне возможно, что это различие личности зависит от врожденный переключатель, который меняет положение в чувствительном к окружающей среде способ.

Идея вызванной культуры бросает вызов дихотомии между экологические и эволюционные причины поведения, предполагая, что некоторые онтогенетически приобретенные признаки являются результатом естественного отбора. Но критики эволюционной психологии отмечают, что вызванная культура не может объяснить относительно открытый характер человеческих инноваций. Дефицит может вызвать биологическую предрасположенность к воинственности, но не заставляют нас изобретать каноны, мирные договоры или сельское хозяйство. Те конкретные инструменты для преодоления дефицита зависят от проницательности и тяжелого труда, а не врожденное знание.

Эта дихотомия между биологией и культурой была поставлена ​​под сомнение в способы, которые менее радикальны, чем идея вызванной культуры. Действительно, один вызов толкает в противоположном направлении; скорее, чем говорят, что культурные черты являются врожденными, некоторые говорят, что врожденные черты зависят по культуре. Некоторые виды изменяют среду обитания таким образом, что изменяет эволюционные траектории (Day et al. 2003). Этот явление называется «нишевое строительство». Ниша строительство не всегда связано с культурой: врожденные черты, такие как строительство плотины у бобров может изменить окружающую среду таким образом, что вводит давление отбора.Но некоторая конструкция ниши культурный. Новые изобретения могут привести к созданию новой среды, в которой биологическое воздействие. Например, Simoons (1969) утверждает, что взрослый все люди изначально страдали непереносимостью лактозы, но приобрели способность переваривать молочную кислоту благодаря молочным технологиям производство. Если это так, культура может привести к генетическим изменениям.

Более противоречивый пример – язык. Некоторые утверждали, что язык начался как изобретение, с использованием общей когнитивной области ресурсов, но введено избирательное преимущество для мутаций, которые способствовать быстрому изучению языка и усложнению конструкции – пример того, что биологи называют «Эффект Болдуина», названный в честь философа, Дж.М. Болдуин (Диакон 1997). Язык передается в обществе и может были изобретены, закрепив за собой статус культурного объекта, но, если нативисты – это ночь, теперь она передается специализированными врожденными машины, которая делает его био-культурным. Идея, которую мы можем приобрести черты биологии и культуры, и то, что эти двое взаимодействуют, было Бойд и Ричерсон (1985) назвали теорию двойного наследования.

Теория двойного наследования предполагает, что культурная эволюция не обязательна. альтернатива биологической эволюции, а скорее может взаимодействовать с Это.В некоторых случаях культурные изменения могут на самом деле вызвать биологическое сила. С другой стороны, культурная эволюция может иметь тенденцию уменьшать влияние биологии. Снова рассмотрим строительство ниши. Если люди могут изменить свою среду с помощью технологий, они могут смягчить эффекты внешних переменных, которые в противном случае могли бы привести к естественным отбор (Лаланд и др., 2001). Таким образом, способность к культурному обучение может сделать биологические преобразования ненужными. Культурный изменения происходят быстрее, гибче и основываются на предусмотрительности.Степень на то, что биология способствует изменению человека в разных культурах, Следовательно, это предмет разногласий. Эволюционные психологи подчеркнуть биологический вклад в изменчивость, двойное наследование теоретики подчеркивают биокультурное взаимодействие, а их критики предполагают, что человеческая способность к передаче культурных ценностей снижает импорт биологии. Последняя точка зрения получает некоторую поддержку со стороны факт, что многие драматические культурные различия не имеют известных биологических причины или следствия.

Философы давно размышляли о культурных различиях, повышая вопросы о том, отличаются ли люди в разных культурах психологически. Очевидно, что люди в разных культурах знают разные вещи, верить в разные вещи и иметь разные вкусы. Но можно также задаться вопросом, может ли культура влиять на как мы думаем и воспринимаем мир. И можно задаться вопросом являются ли различия во вкусе поверхностным слоем поверх нижележащего нормативных универсалий, или, наоборот, культура играет роль в формирование нормативных фактов.Когнитивная наука предлагает эмпирические понимание культурных различий, которые были приняты во внимание эти непреходящие вопросы. Далее следует обзор некоторых областей. в котором эмпирические исследования были очень активными.

3.1 Язык

20 ^{-е годы} век лингвистика родилась из антропологии, и антропологические исследования языка, основанные на усилиях Европейские миссионеры понимают языки человеческих обществ это было изолировано от европейских контактов.В рамках этого контекст, изучение языка в основном включало радикальные перевод – попытка перевести словарный запас другого язык, когда нет двуязычного переводчика, который бы сказал вам, какие слова иметь в виду. Антропологи, наблюдающие эту практику, такие как Франц Боас, были поражены тем, насколько разными могут быть языки мира, и они начали задаваться вопросом, указывают ли эти различия на различия в том, как культурные группы понимают мир.

Философы тоже занимались подобными рассуждениями.Куайн (1960) классно использовали деятельность радикального перевода как трамплин для представления его тезисы о пределах теории значения. При попытке составить руководство по переводу на иностранный язык на основе устных поведение, есть проблема недоопределенности. Если язык пользователи говорят «гавагай» тогда и только тогда, когда кролик присутствуют, они могут иметь в виду кроликов, но они также могут быть имея в виду временные срезы кролика или неотделенные части кролика. Отсутствующий любое разрешение этой недоопределенности всегда будет степень неопределенности в наших теориях о том, что другие пользователи языка иметь в виду.Бихевиоризм Куайна заставил его думать, что эти неопределенности не просто эпистемологические; языковое поведение – это не просто свидетельство что люди имеют в виду, но источник смысла, так что дальше нет факт, который может уяснить, что люди имеют в виду под своими словами. Это привело Куайна скептически относиться к роли ссылки в его семантической теории, но он не стал сознательным нигилистом. Без определенного ссылка, значение слов можно понять с точки зрения умозрительные роли. Но Куайн (1953) ранее утверждал, что существует нет принципиального различия между выводами, которые составляющие значения, и те, которые просто отражают убеждения о мир (аналитическое / синтетическое различие).Таким образом, значение слово зависит, для Куайна, от общей роли этого слова в его язык; Куайн – целостный смысл. В контексте радикального перевод, это открывает поразительную философскую возможность. Когда мы встретить слово на другом языке, мы не можем определить, что это ссылается на, поэтому мы должны указать его значение в терминах его общего умозрительная роль; но логически выводимые роли сильно различаются в зависимости от культуры группы, потому что верования расходятся; таким образом, значение слова в язык, на котором говорит одна культурная группа, вряд ли будет иметь точное аналог на других языках.Значения различаются в зависимости от культуры. В этом В смысле, радикальный перевод на самом деле невозможен. Невозможно переведите предложение на другой язык, потому что не можете найти синонимичное предложение в собственном. В лучшем случае можно написать абзац-, глянец на всю главу или книгу на выводимые ссылки, которые помогают передать что иностранные спикеры имеют в виду под своими словами.

Это предположение быстро приводит к другому, еще более относящемуся к непосредственно в психологию. Многие философы пришли к заключению, что отношения между языком и концепциями.Слова иногда Говорят, что они составляют понятия и, чаще, выражают их. Соответствует лингвистическим выводным ролям, которые составляют значения для Куайна, можно было бы постулировать изоморфные концептуальные роли, и, если значения не разделяются, то из этого может следовать, что понятия не либо: люди в разных группах могут концептуализировать мир по-другому. Идея о том, что языки могут быть непереводимыми предполагает, что также могут быть несоизмеримые концептуальные схемы.

Эту идею оспаривает Дэвидсон (1974), который предлагает своего рода дилемма.Предположим, мы встречаемся с группой, чьи убеждения и лингвистическое поведение отличается от нашего, но тем не менее может быть точно характеризуется терпением и временем. Если мы можем понять этих других людей, тогда их концепции должны быть переданы наш. Предположим, однако, что мы никогда не сможем понять, что они имеют в виду своими словами, потому что они говорят то, что нельзя предложить связный перевод. Тогда лучше предположить, что это не так. на самом деле вообще что-нибудь говорить; их слова бессмысленны шумы. В любом случае не происходит распространения концептуальных схемы.Аргумент Дэвидсона, который лишь приблизительно представленный здесь, противоречиво предполагает принцип благотворительности, согласно которому мы не должны приписывать иррациональное (например, противоречивые) убеждения. Дэвидсон также может быть чрезмерно требовательным в требует точного перевода между языками в отличие от некоторых более слабый критерий понимания (см. Bar-On 1994; Henderson 1994).

Задолго до того, как Куайн и Дэвидсон обсуждали несоизмеримость смыслов, лингвисты изучали аналогичные идеи.Эдвард Сапир (1929), ученик Вооза, выдвинул два взаимосвязанных тезиса: лингвистический детерминизм, согласно которому язык влияет на способ люди думают и лингвистические вариации, в соответствии с какими языками имеют глубокие различия в синтаксисе и семантике (эти термины не Сапира, но есть в литературе). Вместе эти двое тезисы влекут за собой лингвистическую относительность: тезис о том, что носители разные языки различаются тем, как они воспринимают и думают в силу говорить на разных языках.Ученик Сапира, Бенджамин Уорф (1956) предположил, что языки кодируют принципиально разные «Логика», которая стала настолько привычной для пользователей языка, что они кажутся естественными, что приводит к принципиально разным способам понимание мира. Например, Уорф предполагает, что говорящие на хопи – антиреалисты относительно времени, поскольку язык выражается с помощью эпистемических модалов, которые описывают события как напомнил, сообщил или ожидал, вместо прошлого, настоящего или будущее. Релятивизм Сепира и Уорфа в отношении языка пришел к называться гипотезой Сепира-Уорфа.Эти двое были критикуют за недостаточную поддержку. У них было ограниченное знание языков, которые они обсуждают, и дискуссии, они делают вывод о когнитивных различиях непосредственно из лингвистических различия, а не проверка того, вызывает ли язык (или даже соотносится) с различием в мыслях.

Гипотеза Сепира-Уорфа вышла из моды с появлением Хомскианское языкознание. Хомский утверждал, что языковые различия поверхностны и неинтересны с научной точки зрения.Языки объединены универсальной грамматикой, а различия просто отражают разные настройки в общих правилах. Еще одна неудача для Гипотеза Сепира-Уорфа была проверена на ранней стадии. Набор Heider (1972) чтобы узнать, влияет ли цветовая лексика на восприятие цвета. Она исследовала дани Новой Гвинеи, у которых есть только два цветовых термина. («Мили» – для темных холодных тонов, «мола» – для светлых и теплых тонов). Хайдер обнаружил, что дани разделяют цветовое пространство во многом так же, как и у англоговорящих, и выполнено как англоговорящие на тестах на цветовую память.Также был неудавшаяся попытка показать, что носители китайского языка, у которых нет контрфактических конструкции, испытывают трудности с сослагательным мышлением (Bloom 1981; Au 1983). Доказательства психологических различий между говорящими различных языков было трудно найти.

Однако совсем недавно некоторые исследователи заявили, что обнаружили такие различия. Люси (1992), например, обнаружила, что носители юкатекского Майя, язык, в котором отсутствуют счетные существительные, допустил ошибки в задачах с памятью это требовало отслеживания определенного количества предметов.английский колонки с большей вероятностью заметят, когда два изображения отличаются количество цыплят по сравнению с количеством зерна, потому что «Курица» кодируется существительным счетчиком, а «Зерно» кодируется неисчислимым существительным.

Pederson et al. (1998) исследовали носителей целтальского языка. выражающие абсолютные системы отсчета (например, «север» и «юг»), но отсутствуют термины для относительных рамок ссылка (например, «слева» и «справа»). При выполнении пространственных задач, таких как репликация последовательности объекты в двух разных местах, они сохранили расположение относительно абсолютных координат даже в условиях, когда английский говорящие будут использовать относительные координаты.

Гордон (2004) изучал числовое познание у пираха, язык с числовым словарным запасом, ограниченным словами, которые примерно означают, «Один», «два» и «многие». Он обнаружил, что Pirahã часто делал числовые ошибки при копировании рисунки групп линий, бросание орехов в банку и воспроизведение серия ударов.

Даже цветовое восприятие, которое когда-то считалось невосприимчивым к На эффекты Сепира-Уорфа может влиять язык. Кей и Кемптон (1994) обнаружили, что говорящий на тараумаре, язык, который не различать зеленый и синий, были точнее, чем носители английского языка при оценке схожести цветовых пар в сине-зеленом диапазоне (см. также Roberson et al.2000). Winawer et al. (2007) обнаружили, что носители русского языка, в котором есть отдельные лексемы для голубого и более темный синий цвет, показать категориальные эффекты восприятия для голубого, а не найдено в англоговорящих. В категориальном восприятии различия между стимулами, пересекающими категориальную границу, воспринимаются как более чем равные различия внутри категории. Для русских динамики, светло- и средне-синий цвет может выглядеть более иначе, чем светлый и темно-синий, даже если две пары равноудалены в цветовом пространстве.

Бородицкий и др. (2003) также обнаружили, что гендерные статьи имеют влияние на концептуализацию. Говорящие на испанском и немецком языках связывать стереотипно родовые прилагательные с нарицательными существительными как функция рода этих существительных в их языках, даже если они проходят тестирование на английском языке. Например, ключ по-немецки Schlüssel , мужского рода, и испанское слово, llave , женское начало. Носители немецкого языка могут описывать ключи как тяжелые, тяжелые и полезные, в то время как испаноговорящие описывают их как прекрасный, маленький и запутанный.

Таких открытий сейчас много, но Сепир-Уорф Гипотеза не осталась незамеченной (см. Обзор в Bloom and Keil. 2001). Например, Ли и Глейтман (2002) показали, что Цеталь динамики могут воспроизводить массивы объектов, используя относительные системы отсчета в упрощенной версии экспериментов, выполненных Pederson et al. al. (1998) (ответ см. Levinson et al. 2002). Франк и др. (2008) обнаружили, что Pirahã может сопоставить большие количества с точности, но не смогли этого сделать, когда полагались на память.Такой экспериментальная критика предполагает, что эффекты Сепира-Уорфа хрупки, и их может быть трудно показать при определенных условиях, но они также подтвердить, что язык играет роль в кодировании информации, и когнитивные различия возникают, когда задействована память. Исследования цвета восприятие и сравнение цветов предполагают, что эффекты не ограничены памятью, и исследование Бородицкого гендерных местоимений предполагает этот язык может иметь длительное влияние на то, как мы думаем о знакомые категории.

Подводя итог, можно сказать, что когнитивная наука нашла доказательства в поддержку гипотезы о том, что язык может влиять на мышление.Поскольку язык является культурным предметом, лингвистическое воздействие на мышление может можно охарактеризовать как культурные эффекты. Но интерес таких эффекты открыты для обсуждения. Нео-уорфианцы скажут на этом языке может установить способы мышления, которые отличают одну группу от другой, в то время как критики говорят, что эти различия скромны и не подразумевают радикально несоизмеримые мировоззрения, рекламируемые Уорфом.

3.2 Восприятие и мышление

Исследования гипотезы Сепира-Уорфа ищут способы, которыми язык влияет на восприятие и мышление.Но языка нет единственный способ, которым культура может влиять на познание. Другой исследования ищут культурные различия в языке и восприятии, которые не обязательно опосредованы языком. Например, есть исследования, предполагающие, что познание может быть затронуто методами прожиточные или социальные ценности.

Спустя десятилетия после Второй мировой войны психологи начали делать исследование «когнитивных стилей». Виткин (1950) представил различие между зависимой от поля психологической обработкой и независимая от поля психологическая обработка.Зависящий от поля мыслители склонны замечать контекст и отношения между вещами, в то время как мыслители, не зависящие от области, склонны абстрагироваться от контекста и воспринимать предметы так, чтобы их отношения к другим вещам. Например, независимый от поля мыслители лучше справляются с тем, что Уиткин называл задачей встроенной фигуры, в какая одна фигура (слева) должна быть встроена в другую (справа).

Тест Уиткина был разработан для изучения индивидуальных различий внутри своей культуры, но Берри (1966) понял, что это также может быть используется для исследования культурных различий.Его интересовало, как различные формы существования могут влиять на познание. Один гипотеза состоит в том, что охотники и собиратели должны уметь дифференцировать объекты (растения или добычу) от сложного пейзажа. С другой стороны, садоводы должны уделять пристальное внимание взаимосвязь между многими факторами окружающей среды, которые могут влиять рост урожая. Чтобы проверить это, Берри изучил охотников-инуитов и Садоводы Темне в Африке, и обнаружили, что последние более зависит от поля, чем прежний.(См. Также Segall et al.1966, кто обнаружил, что охотники-собиратели менее восприимчивы к Иллюзия Мюллера-Лайера, потому что, как утверждают авторы, они не живите в «плотном мире, полном прямоугольных здания »)

Берри интересовали изолированные небольшие общества, но те же методы и принципы исследования также применялись ко многим более крупные культурные группы. Культуры каждого размера различаются по количеству размеров. Одно чрезвычайно ценное отличие в кросс-культурных исследованиях контраст между индивидуалистическими культур и коллективистских культур (см. Triandis, 1995).Индивидуалисты делать упор на индивидуальных достижениях и целях; они ценят автономия и отрицание зависимости от других. Коллективисты место упор на членство в группе и часто ценит сплоченность и успех группы выше личных достижений. Следуя Триандису, мы можем определить точнее так:

Коллективизм: социальная модель, в которой люди конструируют сами как части коллектива и в первую очередь мотивированы обязанности перед этими коллективами

Индивидуализм: социальная модель, в которой люди видят себя как независимые от коллективов и в первую очередь мотивированы собственными предпочтения и потребности

Разницу можно выявить экспериментально, задав людям различные культурные задачи, которые оценивают, насколько они ценят автономию и насколько они ценят взаимозависимость.Например, когда просят выберите цветную ручку из множества ручек, индивидуалисты, как правило, выбирают самый необычный цвет, а коллективисты, как правило, выбирают самый общий.

Индивидуалистическая и коллективистская культуры широко распространены. по всему миру. Страны Западной Европы, Северной Америки и Англоязычная Австралазия высоко ценит индивидуализм. Коллективизм чаще встречается в Восточной Азии, Южной Азии, на Ближнем Востоке, в Средиземноморье и Южная Америка. Должно быть очевидно, что эти обширные и отдаленные регионы земного шара и очень разнообразны в культурном отношении Говорящий.Любая большая нация, такая как Индия или Америка, будет иметь множество субкультур, каждая из которых может варьироваться в зависимости от Габаритные размеры. Дело не в том, что все коллективистские культуры одинаково. Различия между коллективистскими культурами и внутри коллективистские культуры часто больше, чем между коллективистскими и индивидуалистические культуры. Дело просто в том, что коллективист культуры разделяют это одно измерение сходства, и это измерение, поскольку мы увидим, влияет на когнитивный стиль. Аналогично для индивидуалисты.Будущие исследования предложат более мелкозернистые различий, но в настоящее время проводятся исследования когнитивных эффектов индивидуализм и коллективизм предлагают одни из самых убедительных доказательств для культурных различий в мышлении.

Некоторые исследователи связывают индивидуализм и коллективизм с материальными условия. Например, многие западные культуры индивидуалистичны. и прослеживают свое основополагающее культурное влияние до Древней Греции, в которой экономика, основанная на рыболовстве и животноводстве. Следы стран Дальнего Востока их плодотворное культурное влияние на Китай, который сельское хозяйство.На Западе свободный меркантилизм и капитализм возникла давно, делая упор на индивидуальных достижениях. в Восток, капитализм и свободная торговля сравнительно новы. Итак Контраст Востока и Запада в коллективизме и индивидуализме может иметь свои истоки в том, как люди зарабатывали себе на жизнь в прошлые века. Как только эти различия появляются, они, как правило, отражаются во многих другие аспекты культуры. В дальневосточных языках используются символы которые требуют тонкой чувствительности к взаимоотношениям между частями; Восточная религия часто фокусируется на отношениях между людьми и природа; Восточные этические системы часто подчеркивают ответственность перед семья (Nisbett, 2003).Эти культурные различия можно использовать для передавать и сохранять психологические различия от поколения к поколению поколение.

Nisbett et al. (2001) представляют большое количество исследований, которые позволяют предположить, что что представители индивидуалистической и коллективистской культур склонны заметно разные когнитивные стили. Нисбетт и его сотрудники (в основном психологи из Восточной Азии) говорят о полевой зависимости и независимость от поля, но также можно ввести тесно связанные термины: целостный и аналитический когнитивные стили.Они постулируют, что, поскольку коллективисты, жители Восточной Азии будут обрабатывать информацию более целостным образом, видя связь между вещами, и индивидуалисты будут обрабатывать информацию более аналитически, с упором на отдельных агентов и объекты. Они показывают, что эти различия проявляются в большом разнообразии. психологических задач. Вот несколько примеров, рассмотренных Нисбетт.

Жители Запада чаще, чем жители Востока, приписывают человеку поведение на внутреннюю черту, а не на окружающую среду обстоятельство.Во многих случаях такая атрибуция ошибочна. (социальные психологи называют это фундаментальной ошибкой атрибуции).

Жители Востока с большей вероятностью увидят обе стороны конфликта, когда столкнулся с контраргументами в дебатах; Жители Запада копаются в своих каблуки. Восточные ответы более диалектичны, тогда как Жители Запада руководствуются принципом непротиворечия. Этот является центральным принципом современной логики на Западе, который утверждает, что требование и его отрицание не могут быть одновременно правильными.

Жители Запада склонны классифицировать объекты на основе общих черт (коровы идут с цыплятами, потому что они оба животные), тогда как жители Востока больше сосредотачивайтесь на отношениях между объектами (коровы идут с травой, потому что коровы едят траву).

Глядя на аквариум, жители Запада в первую очередь замечают самый большой, самая быстрая рыба и не обращайте внимания на фон. Жители Востока больше может заметить фоновые особенности и события в отношениях (рыба проплывая мимо водорослей), и они с меньшей вероятностью вспомнят отдельная рыба на тесте памяти.В исследованиях ожиданий жители Запада склонны ожидать, что все останется по-прежнему, в то время как жители Востока более вероятно ожидать перемен.

Оценивая важность этих различий, важно осознайте, что они часто бывают незаметными. В некоторых случаях возможно чтобы житель Запада отвечал как житель Востока, и наоборот, если предметы должным образом проинструктированы или подготовлены (Oyseman & Lee, 2008 г.). Но результаты показывают, что есть предсказуемые и воспроизводимые различия в когнитивных стилях по умолчанию в зависимости от культура.

Следует отметить несколько философских ответвлений. Первый, вариации когнитивных стилей могут быть использованы для того, чтобы оспорить идею о том, что правила, используемые в мышлении, фиксируются жесткой ментальной логикой. Эта идея была провозглашена Булем (1854 г.) в его работе по формальной логике, и это помогло проложить путь к появлению вычислений и, в конечном итоге, для вычислительной теории разума. Если нет фиксированного ментального логики, то изучение рассуждений может быть обязано воспитанию больше, чем часто предполагалось, и традиционная вычислительная теория разума может даже потребоваться повторное обследование.Культурные различия не опровергают вычислительные подходы, но ставят вопрос: а есть ли культуры склонны полагаться на формальные принципы, а другие полагаются на стохастические подходы к рассуждениям, то мы не должны по умолчанию Предположим, что разум естественным образом функционирует как классический компьютер как в отличие, скажем, от компьютера, работающего с коннекционистом.

Во-вторых, вариативность рассуждений также может быть использована для постановки вопросов. о том, есть ли определенные когнитивные нормы (например, предпочтение принцип непротиворечивости) культурно воспитаны и оспариваемый.Этот вопрос связан с современными дебатами о привилегирована ли классическая логика. Это также было предметом провокационная статья Винча (1964), который после этнографической работы Эванс-Причард о логике колдовства среди Азанды, утверждал что приверженность Запада к двухвалентности культурно обусловлена, а не нормативно обязательное.

В-третьих, вариативность восприятия поднимает вопросы о модульности; если ценности могут влиять на то, как мы видим, тогда зрение может быть более изменено влияния сверху вниз, чем предполагали защитники модульности.Ссылаясь на работу над иллюзией Мюллера-Лайера, Фодор (1983) утверждает, что модульность согласуется с возможностью того, что культурные условия может за длительные периоды времени изменить то, как обработанный. Но эта уступка может быть недостаточной: перцептивная стили обработки можно очень быстро изменить, такие ценности, как индивидуализм и коллективизм. Более того, в отличие от иллюзия Мюллера-Лайера, которая может включать восходящее восприятие обучение, исследования индивидуализма и коллективизма предполагают, что Значения могут влиять на то, как мы видим.Это близко в к идее, что восприятие теоретически нагружено, что было центральный тезис психологии New Look – теория, Предполагается, что гипотеза модульности бросит вызов (Bruner, 1957; Hanson, 1958).

3.3. Эмоции

Эмоции – фундаментальная черта психологии человека. Они встречаются во всех культурах и, возможно, у всех млекопитающих. Действительно, мы, кажется, разделяем много эмоций с другими животными. Собаки, для Например, проявлять признаки страха (они съеживаются), печали (они плачут) и восторг (они легкомысленно виляют хвостом).Это говорит о том, что эмоции – это развитые реакции. Есть хорошее объяснение почему выбирают эмоции: они помогают нам справляться с трудностями которые имеют огромное влияние на жизнь и благополучие. Страх защищает нас от опасностей, печаль побуждает нас уйти, когда ресурсы или родня потеряны, а радость фиксирует достижения и побуждает нас делать на новые испытания. Таким образом, кажется весьма вероятным, что эмоции часть человеческой натуры. Но на эмоции также могут влиять воспитывать. Некоторые исследователи даже предполагают, что эмоции могут быть социально сконструированы – они говорят, что возникают некоторые эмоции через социальное обучение.Тезис, конечно, спорный, но утверждение о том, что культура влияет на эмоциональное состояние, сложно. отрицать (обзор см. в Mesquita and Frijda, 1992).

Чтобы понять, как культура может влиять на эмоции, рассмотрите различные вещи, которые обычно возникают, когда у людей возникают эмоциональные реакции. Там есть какой-то вызывающий эмоции; характерно некоторые экспертиза этого элиситора; это происходит вместе с чувств ; и они связаны с мотивационными заявляет , когда тело готовится к реакции; эмоция также выражено ; и может привести к решению о том, что действий , которые необходимо выполнить, в том числе комплексные стратегические действия продлен с течением времени.Каждая из этих вещей может подпадать под культурные влияние.

Начните с элиситоров. Культура может явно влиять на то, что вызывает наши эмоции. На Бали говорят, что ползающие младенцы вызывают отвращение (Geertz, 1973: 420), а в Японии отвращение может быть вызвано невыполнением экзамен (Haidt et al., 1997). На Суматре встреча с высоким статус личности может вызвать стыд (Fessler, 2004). В Иране женщина без платка могла вызвать гнев, а во Франции женщина с платком может вызвать такую ​​же реакцию.

Чувства также могут различаться в разных культурах. Например, это сообщалось, что, хотя гнев обычно ассоциируется с высоким возбуждением на Западе, на малайском языке, гнев (или мара ) сильнее ассоциируется с мрачными размышлениями (Goddard, 1996). Есть соответствующие различия в мотивационных состояниях. Злость может вызвать склонность к агрессии на Западе, в то время как дуться поведение может быть более типичным для Малайзии. На малайском языке агрессия ассоциируется с amok , который относится (как импортный омофон делает по-английски) до бешеного состояния.Таким образом, похоже, что нет точный синоним гнева: состояние, которое прототипически агрессивно, но не в бешенстве.

Культура также может влиять на выражение эмоций. Это иногда делается путем активного подавления. Экман и Фризен (1971) представляют доказательства того, что публичное выражение отрицательных эмоций обескураживают в Японии. Можно также культивировать новые выражения культурно. Есть данные, что женщины кусают язык. для выражения стыда в некоторых частях Индии (Menon and Shweder, 1994).Есть также культурные различия в жестах, используемых для выражения гнева, например, средний палец в Северной Америке или приветствие двойным пальцем в Британии. То, что североамериканцы интерпретировали как Знак «хорошо» будет истолкован как сексуальное оскорбление в Россия или Бразилия. Когда эти жесты станут привычными, они могут включаться в автоматические способы выражения эмоций в некоторых контексты.

Помимо эмоционального самовыражения, культуры могут сильно продвигать сложные поведенческие реакции.Иногда считается, что любовь основания для брака, но в меньшей степени в культурах, где брак согласованный. Скорбь в библейском контексте могла быть выражена порвать одежду или покрыться грязью. Стыд может потребовать культурно-специфического поведения самоуничижения, такого как как низкий поклон. Надежда может способствовать использованию талисманов на удачу или молитвы, в зависимости от культурных убеждений.

Эти примеры показывают, что культура может влиять на эмоциональную реакцию в большое разнообразие способов. Как следствие, широко распространенные эмоции признанные в одной культуре, могут остаться незамеченными или необоснованными в Другой.Один из примеров – amae , японская эмоция. конструкт, характеризующийся положительным чувством зависимости на другого человека, группу или учреждение (Doi, 1973). Другой Примером является самоанская эмоция musu , которая выражает нежелание человека делать то, что от него или нее требуется. В большем изолированных обществ, даже утверждалось, что ни одно из названных эмоции точно соответствуют эмоциям, которые мы бы распознали здесь. Это может иметь место среди Ифалук, небольшой группы в Микронезия (Lutz, 1988).

Обосновывая культурные различия в эмоциях, исследователи часто ссылаются на различия в эмоциональной лексике. Такие различия не быть особенно убедительным доказательством, если бы не независимые доказательства (только что обсуждалось), что культура может оказывать причинное влияние. Словарные различия могут быть доказаны и другим способом. В сам факт существования ярлыка в языке может иметь причинное влияние на частота или проявление психологического состояния. Это то, что Хакинг (1999) называет «эффектом зацикливания».” Этот иногда можно увидеть в случае патологических эмоций. Для Например, частота и симптомы депрессии могут увеличиваться по мере того, как последствия публичного дискурса о депрессии (Ryder et al., 2008; см. также Murphy, 2006). Депрессия, какой мы ее знаем, может быть культурно специфический способ его представления, даже если есть связанные расстройства в других культурах, такие как меланхолия , и acidia в средневековой Европе (Джексон, 1981). Некоторый эмоциональные расстройства могут быть обычным явлением в одном обществе и практически не слышны из других мест.Один из примеров – latah , обнаруженное нарушение. среди женщин в некоторых частях Юго-Восточной Азии, жертвы которых попадают в состояние, подобное трансу, выкрикивать непристойности, повторять то, что им говорят, и демонстрируют чрезвычайно сильную и чувствительную реакцию испуга (Саймонс, 1996).

В свете таких культурных различий некоторые утверждают, что эмоции социально сконструированы (Averill, 1980; Harré, 1986; Armon-Jones, 1989; также смотрите запись натуралистические подходы к социальному строительству.) Другие сопротивляются этой идее, утверждая, что эмоции являются врожденными биологическими программы, общие для всех видов, несмотря на различия в эмоциях словарь.Последняя позиция была связана с эволюционным подходов к эмоциям (Плутчик, 2001) и исследования универсальных распознавание эмоциональных выражений лица (Экман и др., 1969).

Экман и его сотрудники изучали изолированную культуру, форе, в Папуа-Новой Гвинее. Эти люди мало контактировали с Уэста, и Экман поинтересовался, придают ли они такое же значение эмоциональные выражения, как и мы. Он выделил шесть эмоций, которые очень надежно идентифицируются у западных народов (радость, печаль, гнев, страх, удивление и отвращение) и нашел соответствующие слова в Fore.Он попросил своих респондентов посмотреть фотографии выражений лиц. и определите, какие лица сочетаются с какими словами. Он также описал различные сценарии (например, увидеть старого друга или что-то понюхать) плохо) и попросил их выбрать лицо, которое лучше всего выражает то, как в тех ситуациях чувствовал бы. Используя эти методы, он смог чтобы показать, что Fore дает ответы, очень похожие на отзывы мы даем на Западе. Экман пришел к выводу, что эмоциональный выражения не являются культурными изобретениями, а скорее являются биологическими определенный.

Внимательный взгляд на данные Экмана позволяет предположить, что он может преувеличивать степень универсальности. Фор действительно реагируют на свои Западные аналоги, но не идентичны. Например, они больше может обозначить страхом лица, которые мы идентифицируем как удивленные, и они также связывают печаль с лицами, которые мы называем злыми. Итак доминирующий ответ среди фор отличается от нашего в двух из шести случаи. И даже там, где они согласны с нашей маркировкой, уровень согласие часто оказывается на удивление низким: менее 50% дают ожидаемый ответ.Более того, форы, которые больше знакомы с посторонние также дали ответы, которые больше походили на чужие, предполагая некоторое культурное влияние (подробнее см. Russell, 1994).

Из этого не следует, что эмоции – это просто социальные конструкции. Скорее кажется, что у нас есть биологически основные эмоции, которые могут быть изменены культурой. Были ли эти чередования квалифицируются как разные эмоции или просто разные проявления одной и той же эмоции зависит от того, какие эмоции вы принимаете быть.Природа эмоций – предмет серьезных споров. (Принц, 2004). Для тех, кто считает, что эмоции существенно вовлекают суждения, конструктивистские теории эмоций привлекательны, потому что культура может влиять на то, как люди интерпретируют ситуации (Соломон, 2002). Конструктивизм также привлекает тех, кто думает о эмоции как аналог скриптов, которые включают в себя все от каноническое выявление условий для сложных поведенческих последовательностей (Рассел, 1991; Годдард, 1996; Голди, 2000). Те, кто видит эмоции в виде автоматических программ поведения или шаблонных телесных изменений были менее склонны к конструктивизму (Джеймс, 1884; Дарвин, 1872; Экман, 1999; хотя см. Prinz, 2002).Гриффитс (1997) утверждал, что эмоции неестественны: некоторые из них построенные сценарии, другие – автоматические поведенческие программы, и другие – это развитые стратегические реакции, которые разворачиваются в течение более длительного времени. сроки.

Может показаться, что мы не можем решить вопрос о том, культура формирует эмоции, не выбирая между этими теориями эмоции есть. С другой стороны, данные свидетельствуют о том, что культура может влиять на каждый аспект наших эмоциональных реакций, и это предполагает, что какими бы эмоциями ни были на самом деле, культура может иметь влияние.Открыто спорить о том, является ли воздействие достаточным. важно, чтобы сделать вывод о том, что некоторые эмоции носят социальный характер. конструкции.

3.4 Нравственность

Немногие отрицают, что биология вносит определенный вклад в нравственность. Существует обширная литература по просоциальному поведению приматов, морали поведение в раннем детстве, а также универсальные склонности к сочувствию и альтруизм (например, Warneken and Tomasello, 2009). Но нет счета моральная психология может остановиться на биологии. Мораль тоже под влиянием культуры.Это поднимает традиционные философские вопрос о моральном релятивизме.

Доказательства культурных различий в ценностях легко найти (см. Prinz, 2007). Рассмотрим, например, отношение к разным формы насилия. Каннибализм, рабство, убийство чести, охота за головами, публичные казни и пытки широко практикуются в целом ряде обществ, но осуждаются в современный Запад. Существует также значительное разнообразие в сексуальная область: многоженство, двоюродный брак, мастурбация, зоофилия, добрачный секс, проституция, сожительство, гомосексуальность и др. практики принимаются в некоторых местах и ​​осуждаются с моральной точки зрения в другом месте.Согласно антропологическим данным, примерно каждое поведение, которое мы считаем аморальным, было признано культурным где-нибудь потренируйтесь. Конечно, общество не выживет очень долго, если это поощряло случайное убийство ближайших соседей, но общества, поощряющие убийство людей в соседней деревне, могут терпеть бесконечно (см. Chagnon, 1988, о Янамамо).

Дальнейшую поддержку морального разнообразия можно найти, проведя психологические эксперименты над представителями разных культур и субкультуры.Нисбетт и Коэн (1996) сравнили американцев из южных Штатов с американцами с севера, и выяснилось, что южане были гораздо чаще одобряют насилие в различных формах в ответ на моральный проступок (убийство для защиты собственности, телесные наказания, владение оружием и т. д.). Они объясняют это тем, что многие южане являются потомками шотландско-ирландских иммигрантов, которым пришлось развивать «культуру чести», чтобы выжить в суровых условиях, сравнительно беззаконные условия в Северной Ирландии до приезда в Соединенные Штаты.

Культурные различия в морали также были проверены с помощью экономические игры (Henrich et al., 2005). Одним из примеров является игра в ультиматум, в которой одному человеку говорят, что он должен разделить сумму денег (скажем, 100 долларов) с незнакомцем. Если незнакомец отвергает деление, деньги никто не получает. В США большинство людей предлагают относительно равные сплиты. Если они предлагают слишком мало, другой человек обычно отвергает раскол назло, и оба игрока иди домой с пустыми руками. Это мера нравственного отношения к справедливости, и есть тонкие различия между культурами.В Мачигуэна из Перу, экономическая система которых не зависит от много от сотрудничества, делать в среднем более низкие предложения, чем американцы, и они принимают более низкие предложения. Среди ау Новой Гвинеи люди иногда отклоняют «гиперчестные» предложения, то есть предложения более 50%. В США гиперчестное предложение было бы счастливым. принято, но Au обычно отвергают такую ​​щедрость; похожий образец был обнаружен в России и других странах бывшего Советского Союза. (Herrmann et al., 2008). Гиперчестные предложения могут рассматриваться как демонстративно или как попытка добиться своего господства с помощью получатель чувствует себя в долгу.

Некоторые философы сопротивлялись утверждению, что существует культурная изменение морали. Рэйчел (2003: глава 2), например, утверждает, что некоторые различия просто очевидны. Инуиты терпят детоубийство, но то же самое, если бы мы жили в арктической тундре, где ресурсы редки. Против такого ответа можно возразить что на самом деле ценности не меняются сразу, когда мы изменить окружающую среду (южная культура чести США может быть пережиток тяжелых времен в Северной Ирландии до У.С. иммиграция; Нисбетт и Коэн, 1996). Более того, тот факт, что в тундре наше отношение к детоубийству может измениться. воспринимается как свидетельство в пользу релятивизма, а не как свидетельство против него; мораль очень чувствительна к переменным окружающей среде.

Другие критики утверждали, что мы не можем адекватно оценить, культуры различаются по ценностям. Муди-Адамс (1997) утверждает, что в отсутствие полное понимание верований другой культуры, мы могли бы ошибочно принимают различия в фактических убеждениях за моральные различия.Для Например, действительно ли ацтеки думали, что каннибализм – это нормально, или они привели к этой практике из-за космологии, которая заставила их думаете, что это был единственный способ умилостивить богов? Мы никогда не сможем знать. С другой стороны, любой, кто готов признать, что культура может изменить неморальные убеждения людей может также уступить эти значения могут быть изменены.

Наиболее устойчивые философские дебаты о моральных различиях касаются метаэтический релятивизм. Подразумевает ли моральное разнообразие, что существует нет единой истинной морали? Сам по себе ответ – нет.Но одни релятивисты утверждают, что нет источника морали; другие чем наши взгляды (например, они выступают за субъективизм), поэтому культурные вариативность подразумевает, что мораль относительна (Prinz, 2007). Другие утверждают, что обращение к истории культуры адекватно объясняет, почему у нас моральных ценностей, так что нет никакого давления, чтобы постулировать дальнейшую область ценности, выходящие за рамки культуры (Харман, 1977). Эти взгляды не влекут за собой, что любая мораль возможна. Может быть множество приемлемые системы ценностей, учитывая человеческую природу и ситуации, которые мы находим мы сами в (Wong, 2006).Так считают противники релятивизма. плюрализм по-прежнему слишком велик. Требования разума (Кант), внутренние блага (консеквенциализм), естественные условия для процветания (Аристотель), идеальные наблюдатели (Смит) и божественные повеления были исследуются как источники абсолютных ценностей.

Культурные различия связаны с традиционными философскими вопросами, такие как вопросы о моральном релятивизме, модульности восприятие, и несоизмеримость смысла. Культурные различия также имеют на практике самой философии.Некоторые утверждали, что философские теории культурно информированы, и, следовательно, философы, считающие себя искателями универсальных истин, должны либо пересмотреть свои устремления, либо изменить свою методологию.

Одно из мест, где возникла эта проблема, – это сравнительная философия. Например, исследователи философских традиций Восточной Азии иногда задаются вопросом, в какой степени они связаны с традициями в Запад. Скептический взгляд сказал бы, что исходные предположения, наводящие вопросы и доминирующие методы настолько различны, что сравнение имеет ограниченную ценность.С другой стороны, можно было бы думаю, что можно просто относиться к восточным и западным философам, как если бы они были частью единой области, и сравнивать их легко как единое целое мог бы сравнить две фигуры, происходящие из одной и той же культурной наследство.

Идея, что философские идеи культурно информированы, также была исследовано эмпирически. Философы-экспериментаторы преобразовал стандартные философские мысленные эксперименты в исследования в попытке увидеть, согласуется ли неопытная интуиция с были одобрены профессиональными философами.Некоторый философы-экспериментаторы использовали метод опроса, чтобы сделать межкультурные сравнения, чаще всего философские интуиции в Соединенных Штатах для тех, кто в Китае и других странах Восточной Азии Страны. Результаты показывают, что существует культурная вариация.

В одном новаторском исследовании Weinberg et al. (2001) рассмотрели эпистемологические интуиции. В современной западной эпистемологии наиболее влиятельными мысленными экспериментами обязаны Эдмунду Геттье (1963), который разработал их в попытке опровергнуть преобладающее мнение о том, что знание оправдано истинной верой.Эти случаи должны показать, что убеждение может быть оправданным и истинным, не будучи интуитивный случай познания. Например, это мнение большинства в рамках западной философии следующий пример, вдохновленный Геттье, делает не квалифицируются как знания:

У Боба есть подруга Джилл, которая много лет водит «Бьюик». Поэтому Боб думает, что Джилл водит американскую машину. Он не зная, однако, что ее Buick недавно был украден, и он также не зная, что Джилл заменила его Понтиаком, который разная американская машина.Боб действительно знает, что Джилл водит американскую машину или только верит в это?

Weinberg et al. дал эту виньетку студентам европейских колледжей, Восточноазиатское и южноазиатское происхождение. Самый европейский Американцы разделяли интуицию, что Боб не знает, что Джилл водит машину. американская машина, но у большинства жителей Восточной и Южной Азии противоположная интуиция.

О другом кросс-культурном исследовании философской интуиции сообщает Machery et al. (2004). Они перешли от эпистемологии к семантики, и обнаружил, что одна из самых влиятельных идей эксперименты в философии языка вызывают различные интуиции через культурные группы.Мысленный эксперимент обязан Крипке (1979), который выступал против описательных теорий Справка. Согласно описательным теориям, имя собственное относится к человеку, который соответствует описаниям, наиболее связанным с с этим именем. Например, дескриптивисты сказали бы «Гёдель» относится к человеку, который доказал неполнота арифметики. Крипке, построив воображаемый случай, в котором кто-то другой придумал доказательство и человек, которого мы знаем как Гёдель, просто взял на себя ответственность за это.Крипке предполагает, что даже если бы это было так, «Гёдель» по-прежнему будет относиться к одному и тому же человеку, не тому парню, который обнаружил доказательство. Эта интуиция выступает против дескритвизма и в пользу причинно-исторической теории ссылки. Machery et al. показать, что американские студенты колледжей с западным культурным прошлым гораздо чаще делятся Интуиции Крипке, чем студенты в Гонконге в случаях этого kind (возражения см. в Marti, 2009; ответы в Machery et al. 2009 г.).

В другом исследовании Huebner et al. (2010) использовать кросс-культурные методы, чтобы проверить интуицию, которая была важна для сознания исследования. Блок (1979) выступал против функционализма с помощью мысли. эксперименты, в которых функциональная организация человеческого разума реализуется населением людей, а не биологическим мозг. Интуиция Блока состоит в том, что этот коллектив не стал бы быть осознанным, и, следовательно, функциональная организация в недостаточной для сознания. Huebner et al.показать, что студенты в Гонконге значительно чаще, чем американские студенты, желают приписывать сознание коллективам. Они приходят к выводу, что интуиции, лежащие в основе аргументов Блока, не являются межкультурными общий.

Авторы этих исследований подчеркивают два момента. Во-первых, стандартный метод философских выводов путем консультирования интуиция может быть проблематичной, потому что эта интуиция не последовательно проводится в разных культурах. Если философы стремятся раскрыть природу знания, ссылки или сознания посредством анализируя соответствующие понятия, они должны считаться с фактом что эти концепции различаются, и ни один анализ вряд ли появляться.Во-вторых, некоторая разница может быть объяснена культурные переменные. Это говорит о том, что концепции культурно подвержены влиянию, и что философские теории, основанные на концепциях, могут отражать установки культурной группы, а не универсально общее понимание целевого домена. С этой точки зрения философия, основанная на интуитивных суждениях, начинает больше походить на автоантропология, чем окно в абсолютные истины.

Противники экспериментальной философии утверждают, что опросы колледжей студенты меньше говорят о концепциях, чем интуиция профессиональные философы.Эти критики предполагают, что интуиция среди профессиональные философы тщательно обсуждали и аргументация с большей вероятностью сходится и более надежна. Но, этот прогноз может быть излишне оптимистичным. Профессиональные философы в рамках одной культуры не сходятся, поэтому прима мало facie причина ожидать межкультурного сближения. Более того, это важно помнить, что интуиция подключается к семантическому знания, а семантические знания не основаны на воспоминании о совершенные формы на платоновских небесах.Скорее всего сообщается от явных инструкций до использования языка в сообществе, и выдающиеся образцы. Эти источники семантических знаний могут различаться. межкультурно. Таким образом, не исключено, что заветные философские теории более ограниченны, чем мы предполагали. Если так, исследования в области когнитивной науки о культуре имеют важное значение для философской практики.

Этот веб-сайт был создан для использования студенты PSY 501.Материал на этих страницах не предназначен для использования лица, не обучающиеся на этом курсе.

Познание относится к умственной деятельности, включая мышление, запоминание, обучение и использование язык. Когда мы применяем когнитивный подход к обучению и преподаванию, мы фокусируемся на понимание информации и концепций. Если мы сможем понять связи между концепциями, разбить информацию и перестроить с помощью логических связей, тогда наши Предоставление материала и понимание возрастут.

Когда мы осознаем эти умственные действия, отслеживаем их и контролируем наше обучение процессы это называется метапознанием

Другие психологические подходы сосредоточены на различных компонентах человеческой деятельности. Бихевиористы сосредотачиваются на изучении и анализе объективно наблюдаемых и поддающиеся количественной оценке поведенческие события. Сторонники гумантистского подхода сосредотачиваются на индивид по отношению к собственному окружению. Человеческое благополучие, ценности и достоинство являются основными компонентами этой теории.

Процессы мышления изучались философами на протяжении веков. Тем не менее психологическое исследование познания – относительно новая область исследования, берущая свое начало в 1950-е гг. Изучение метапознания еще новее, большая часть работ в этой области была начата. в 1970-х гг.

Отказ от подхода бихевиористов, использующего чистый стимул-ответ, когнитивной психологии. многое черпает у гештальтистов, которые понимание и определить его как «внезапное восприятие отношений между элементами проблемная ситуация.”(LeFrancois, 1972). Когнитивные теории рассматривают обучение как процесс признания. Учащийся воспринимает новые отношения между частями проблемы.

Ученые, внесшие значительный вклад в развитие когнитивной психологии. включая Джерома Брунера, который разработал обучающую теория, основанная на категоризации, и Дэвид Осубель, кто пытался объяснить осмысленное вербальное обучение как феномен сознания, а чем поведения.

Когнитивная теория утверждает, что то, как человек думает, в значительной степени определяет, как он себя чувствует, и ведет себя.Это относится и включает в себя все формы знания, включая память, психолингвистика, мышление, понимание, мотивация и восприятие.

Память является важным компонентом этого теория. Большая часть материала, усвоенного в школе, зависит от запоминания декларативное или фактическое знание. В последнее время были предприняты попытки разработать методы обучение, основанное на содержательной интеграции материала и овладении процедурные знания. Мышление , которое меняется от ситуации к ситуации, будет сильно влияют на то, как люди ведут себя в данной ситуации. Понимание языка, или психолингвистика , существенно для нашего понимание печати и устное усвоение знаний. Понимание и восприятие позволит людям интерпретировать информацию. Наконец, общая мотивация учащегося будет определить, насколько эффективно информация сохраняется или обрабатывается.

Согласно Кейт МакГилли (1996), студенты не учатся в полной мере из-за к тому, что чаще всего на уроках используются механические процедуры запоминания. В связи с обострением конкуренции в рабочей силе и повышением требований к рабочим местам студенты нужно быть более подготовленным к высшему образованию и рынку труда с развивающимися навыками из когнитивной теории. Эти навыки, включая учебу, социальные навыки, проблемы навыки решения и организационные навыки, чтобы назвать несколько, следует обучать и интегрировать в учебный план.

---

Эта веб-страница была первоначально создана Кристин Рейнс, Мишель Пронти и Дик Тейлор. в 1996 году.

Измерение психосоциальных, биологических и когнитивных характеристик глубокого стресса в гуманитарных условиях: воздействия, проблемы и стратегии на местах | Конфликт и здоровье

Научное значение

Наше исследование было первым, которое вышло за рамки самоотчетов и позволило измерить эффективность краткой масштабируемой программы на уровне общины, направленной на улучшение психосоциального благополучия пострадавших от войны подростков.Примечательно, что в него включены биомаркеры для отслеживания кумулятивных эффектов стресса в организме: измерение концентрации кортизола в ~ 100 прядях волос, подстриженных близко к коже головы, выявляет физиологию стресса в росте волос за последний месяц, с повторным взятием проб в течение долгого времени с получением кортизола. данные о секреции сродни дневнику стресса. Это помогло нам понять процессы восстановления после прошлой травмы и нынешней незащищенности, показав, что даже кратковременные вмешательства по улучшению повседневной среды могут защитить здоровье и благополучие подростков.Биомаркеры стресса были относительно простыми и объективными способами измерения изменений во времени. Они убедительно продемонстрировали, что программа «Корпус милосердия» оказала благотворное влияние на подростков – она ​​не только улучшила самооценку незащищенности, стресса и плохого психического здоровья, но и изменила и отрегулировала физиологический стресс в организме.

Кроме того, в нашем исследовании были проверены когнитивные навыки и измерена устойчивость – также впервые для сирийской молодежи беженцев. Мы не нашли доказательств воздействия программы на любой результат.Это был важный урок: программы, которые явно снимают глубокий стресс, но не бедность сами по себе, не обязательно улучшают когнитивное функционирование, в то время как программы, нацеленные на изменения на индивидуальном уровне, могут не изменить семейную и общественную среду в достаточной степени, чтобы сдвинуть иглу на пути к психологической устойчивости. Для развития навыков обучения и повышения устойчивости в условиях затяжных кризисов гуманитарным программам может потребоваться расширение пакета ориентированных на молодежь мероприятий с постоянной поддержкой дома и в школе.Мы видим, что гуманитарные программы приносят пользу в условиях кризиса, но часто приносят лишь ограниченную пользу, учитывая многочисленные проблемы, возникающие при работе в таких условиях. По этой причине доказательства воздействия или отсутствия воздействия действительно имеют значение, помогая откалибровать ожидания и перейти к модели гуманитарной практики, более основанной на фактах.

Область психического здоровья и психосоциальной поддержки (MHPSS) готова собрать надежные доказательства того, что работает в гуманитарных условиях; в частности, он должен оценить, почему воздействие программы (часто измеряемое с использованием отчетов о себе, родителях или учителях) в основном небольшое, переменное или нулевое, особенно в долгосрочном плане [17].Психосоциальные вмешательства для детей и подростков являются одними из наиболее часто применяемых, но плохо оцениваемых вмешательств в кризисных ситуациях [1, 18, 19]. Это разочаровывает гуманитариев, ищущих достоверные и действенные доказательства в программировании MHPSS. В нашем исследовании представлены инновационные практические способы получения надежных научных данных, а также созданы прочные партнерские отношения между исследователями, практиками и местными сообществами. Члены сирийских и иорданских исследовательских групп прошли обучение методам исследования и анализа, полностью и регулярно взаимодействовали с партнерами из США и Великобритании, чтобы делиться культурными идеями и извлекать выгоду из возможностей, созданных международным совместным обменом.Мы приняли план исследования, в котором приоритетность была отдана как научной строгости, так и вовлечению местного сообщества, использовались междисциплинарные методы оценки для отслеживания мультисистемных признаков глубокого снижения стресса и были проведены широкомасштабные мероприятия по распространению информации для повышения осведомленности о результатах и ​​принятия рекомендаций [20]. .

Проблемы

Мы столкнулись с проблемами в отношении дизайна, методов и распространения исследований (Таблица 2).

Таблица 2 Этические, логистические и временные проблемы исследования в гуманитарных условиях

Дизайн исследования

Первый набор проблем связан с этическим выполнением рандомизированного контролируемого исследования и логистикой, связанной с выборкой репрезентативных групп населения и отслеживанием мобильного беженцы.С этической точки зрения, мы не могли случайным образом распределить участников по группам вмешательства или контрольным группам, если последние не были внесены в список ожидания для другого цикла реализации программы. В то время как Advancing Adolescents внедрялся на постоянной основе, региональное отделение Mercy Corps приближалось к концу цикла финансирования, не будучи уверенным в своей способности продлить программу еще на год. Были высказаны опасения относительно случайного отбора участников для вмешательства и условий контроля списка ожидания в такой ситуации с нехваткой ресурсов и ограничениями по времени.В ответ мы решили сначала провести экспериментальное испытание с нерандомизированным контролем и перешли к полностью рандомизированному испытанию только после того, как Mercy Corps получила долгосрочное финансирование для реализации программы. На всех этапах мы полагались на сирийские / иорданские общины и исследовательский / гуманитарный персонал, чтобы помочь нам разработать этические, надежные и культурно-убедительные средства рандомизации.

Методы

Второй набор проблем был связан с методами. Мы начали исследование с набора инструментов, включающего психометрические и социально-демографические анкеты, биомаркеры стресса и когнитивные тесты, а затем внесли коррективы в ответ на пилотные исследования и опыт работы на местах.Мы хотели, чтобы молодежь, местные сообщества и гуманитарный персонал были полностью знакомы с наукой объективного измерения, не создавая чрезмерного бремени для молодых людей, которые добровольно участвовали в условиях бедности, сильной жары и ненадежного электроснабжения. В трех точках времени в четырех разных городах мы внедряли довольно длинный и требовательный протокол исследования, включающий несколько психометрических инструментов, включая шкалы, утвержденные на международном и региональном уровнях, актуальные для молодежи, пострадавшей от войны.Мы дополнили опрос культурно обоснованными показателями устойчивости и отказались от показателей, которые оказались менее актуальными или слишком обременительными для участников и полевых работников (например, кортизол в слюне). Сбор биологических образцов (пятна крови, мазки из щеки, кортизол волос) и тестирование когнитивных навыков (тесты рабочей памяти и тормозного контроля RACER) в сложных полевых условиях требовали, но стоили того, чтобы тщательно оценить материально-техническую осуществимость и научную ценность в гуманитарных условиях.

Распространение

Мы также столкнулись с проблемами при согласовании различных требований и сроков распространения результатов. Как ученым, выполняющим различные функции преподавания, исследования и администрирования, нам потребовалось 18 месяцев, чтобы полностью проанализировать все полевые и лабораторные данные. Старшие исследователи регулярно встречались лично или по скайпу, обсуждая и интерпретируя данные, чтобы сформулировать значимые результаты, соответствующие идеи и краткие выводы. Члены местной исследовательской группы также поддерживали постоянный диалог со старшими исследователями как на местном, так и на международном уровне.Таким образом, мы кристаллизовали работу междисциплинарного исследовательского консорциума путем публикации множества рецензируемых научных статей. Тем не менее, Корпус Милосердия нуждался в оценке эффективности программы без промедления, чтобы своевременно повлиять на финансирование и политику No Lost Generation . Мы стремились удовлетворить такие потребности с помощью предварительных отчетов, но, учитывая, что строгие выводы нельзя было сделать до завершения всех анализов и экспертной оценки научных доказательств, мы замедлили способность Корпуса милосердия публиковать результаты публично, по крайней мере, за пределами вербальная форма и их глобальное влияние на гуманитарные программы, ориентированные на молодежь.Междисциплинарная работа требует времени, но в конечном итоге может вовлечь различные секторы в политических кругах, образовательных секторах и средствах массовой информации; совсем недавно независимый кинорежиссер выпустил 35-минутный документальный фильм о сирийских беженцах и науке устойчивости, основанный на наших исследованиях [21].

Стратегии исследований

В ответ на вышеуказанные проблемы в наших стратегиях исследований было задействовано множество элементов для обеспечения взаимодействия и партнерства (таблица 3).

Таблица 3 Стратегии исследований для взаимодействия и партнерства

Местная собственность

Благодаря взаимодействию с местными партнерами и сообществами мы укрепили чувство местной ответственности.Вопросы разработки и реализации исследования были открыто для обсуждения с партнерами по исследованию и сообществами. Местные сотрудники отметили, что разборы команд были необычными и освежающими: они могли озвучить озабоченность, повлиять на объем и выполнение, предложить точки зрения и решения. Например, этический вопрос рандомизации обсуждался в постоянных беседах с сирийскими и иорданскими семьями, которые сами предоставили справедливое и прозрачное решение для обеспечения равной вероятности назначения: после завершения базовой оценки каждый участник вытаскивал один леденец на палочке. из непрозрачного мешка, а при подбрасывании монеты два цвета леденцов на палочке случайным образом распределяются по группам вмешательства и контрольной группе.Вовлечение сообщества также было ключом к предотвращению систематических ошибок выборки: хотя только 14 семей отказались от участия в исследовании, мы столкнулись со значительным оттоком выборки ( n = 817 на исходном уровне и n = 302 после 11 месяцев) из-за несуществующих контактных номеров телефонов и молодежи, которая путешествовали, заболели, женились или были заняты работой. В T3 мы предложили транспортную компенсацию переехавшим семьям, чтобы устранить препятствия для участия.

Вовлечение молодежи

Молодые люди стремились участвовать в проекте по изучению биомаркеров стресса, поскольку это была передовая наука; в частности, сирийские беженцы приветствовали возможность использовать науку как средство рассказать свою историю [22].Мы также сделали участие привлекательным с помощью хорошо оцененных мер: мы предложили туалетные принадлежности, такие как расчески и зубные щетки, в качестве компенсации за время, проведенное молодыми людьми, и мы наняли местных парикмахеров мужского и женского пола для укладки волос молодых людей во время отбора проб кортизола. Мы также решили прекратить экспериментальное тестирование когнитивных навыков в T3 в свете трудностей, с которыми сталкивается молодежь из-за большой продолжительности тестирования. Наконец, мы адаптировали и утвердили Показатель устойчивости детей и молодежи (CYRM, 12 пунктов) в ответ на явный запрос молодых людей, которые спросили, почему оценка была в основном сосредоточена на травматических воздействиях и посттравматическом стрессе и не включала меры силы и надежда [12].

Обмен выводами

Нашей конечной целью было проведение тщательных исследований для улучшения программ, связанных со здоровьем, в гуманитарных условиях. С этой целью мы участвовали во многих мероприятиях, нацеленных на объединение ученых, практиков гуманитарных наук и политиков, продолжая активное взаимодействие с партнерами в стране задолго до даты финансирования проекта. Этот процесс повлиял на программные решения: учитывая двойные доказательства психосоциальных и физиологических преимуществ, Корпус милосердия интегрировал элементы подхода Advancing Adolescents к стресс-настройке в свои региональные мероприятия по обеспечению средств к существованию и, учитывая нулевые последствия для устойчивости, обратил свое внимание на вовлечение целых семей , а не отдельные молодые люди, в усилия по повышению устойчивости.Обмен результатами с сирийским и иорданским сообществами также вызвал ощутимый интерес к достижениям науки, помогающим людям понять, что можно сделать на практике для решения проблемы глубокого стресса у уязвимых групп населения. В то время как некоторые гуманитарные и местные сотрудники скептически относились к необходимости рандомизации и ценности включения биологических маркеров, сами молодые люди – после того, как эти концепции были объяснены – приветствовали такой тип научных исследований; они ценили роль в развитии науки, особенно в отношении измерения стресса (в образцах волос) для оценки биологических воздействий.

Мы обнаружили, что сбор биологических данных работал хорошо и давал четкие результаты: в частности, высокий уровень кортизола показал, что организм находится в состоянии повышенной готовности; хронически низкие уровни указывают на притупленную чувствительность к экологическим проблемам; и смешанные профили показали нарушение регуляции [13, 14]. В условиях войны и принудительного перемещения это имеет значение для понимания того, как снятие глубокого стресса может защитить здоровье и траектории развития подростков. Поскольку мы использовали физиологию стресса в своем дизайне исследования, данные этого исследования были продвинуты как доказательство концепции в областях гуманитарной практики и глобального психического здоровья.А поскольку мы использовали тесты RACER для экспериментальной оценки управляющих функций, мы смогли внести свой вклад в дебаты об относительном влиянии травм и социально-экономических лишений на когнитивные функции молодежи [16].

Наконец, проект создал несколько возможностей для профессионального развития. Например, сирийский исследователь смог поехать в Соединенные Штаты, чтобы посетить лаборатории, используемые для анализа кортизола. И сирийские / иорданские, и западные ведущие ученые участвовали в глобальных встречах по распространению информации и научных конференциях, что побудило спонсоров исследования отметить наше сотрудничество Север-Юг как образцовое партнерство.Проект побудил к новому сотрудничеству, включая исследование генетики стресса и устойчивости [23, 24], исследование того, как развивается образовательное вмешательство для пострадавшей от войны молодежи, и исследование передачи травм от поколения к поколению (готовится к печати). Наконец, эта работа напрямую повлияла на стратегии оценки таких организаций, как We Love Reading и Noor Hussein Foundation, а также Mercy Corps.

Типологическая характеристика межкультурных гуманитарных образовательных технологий Научно-исследовательская работа по теме «Экономика и бизнес»

Доступно на сайте www.sciencedirect.com

ScienceDirect

Процедуры – социальные и поведенческие науки 237 (2017) 520 – 526

7-я Международная конференция по межкультурному образованию «Образование, здоровье и ИКТ для транскультурного мира», EDUHEM 2016, 15-17 июня 2016, Альмена, Испания

Типологическая характеристика межкультурного гуманитарного

образовательные технологии

Петренко Марина *

кандидат педагогических наук, Южный федеральный университет, ул. Большая Садовая, 105/42, г. Ростов-на-Дону, 344006, Россия

Аннотация

Основная идея исследования – создание целостной картины межкультурных гуманитарных образовательных технологий с целью коррекции педагогического самооценки и самоотношения учителей и студентов для достижения цели гармонизации индивидуальной и трансперсональной коммуникации. в сфере образования.В ходе анализа автор обнаружил транскультурный гуманитарный характер упомянутых проблем и резюмировал их суть по ряду пунктов. Автор подчеркивает особое качество гуманитарных образовательных технологий, которое проявляется в когнитивных способностях человека учиться и преподавать в кросс-культурных условиях. Что касается учителей, этими человеческими способностями являются образовательная харизма, личное образовательное пространство, особая яркая энергия и речь, развивающее вдохновение и стремление, сверхрациональное поведение и индивидуальная система взаимодействия.Для учащихся это означает способность сознательно использовать свои основные учебные и творческие способности в ежедневном непрерывном непрерывном процессе развития. Автор доказал, что систему образовательных источников составляют кросс-культурные тексты, которые обладают бесчисленным множеством оттенков человеческого существования. Такая система является ключевым содержанием в применении межкультурных гуманитарных технологий. Предметом этого исследования является, во-первых, проблема ценностей, смыслов, самопонимания, самосознания, самовосприятия, самопознания, саморазвития и способов взаимодействия между людьми с межкультурной точки зрения.На основе рефлексивного подхода автором разработана межкультурная типология гуманитарных образовательных технологий. В качестве основной характеристики и критерия для создания типологии выбраны модели учебного взаимодействия «субъект-субъект» и «субъект-объект». Автор провел анализ «открытой» и «закрытой» моделей учебного взаимодействия с целью описания их технологического статуса на основе рефлексивного подхода, тем самым доказав опасность принудительного нормирования образования.В отношении существующих межкультурных норм и условий автор определил важность умения занимать рефлексивные и диалогические позиции как учителями, так и учениками.

© Авторы, 2017, опубликованоElsevierLtd. Это статья в открытом доступе под лицензией CC BY-NC-ND (http://creativecommons.Org/licenses/by-nc-nd/4.0/).

Рецензирование под эгидой оргкомитета EDUHEM 2016.

* Автор, ответственный за переписку.Электронный адрес: [email protected]

1877-0428 © 2017 Авторы. Опубликовано Elsevier Ltd. Это статья в открытом доступе под лицензией CC BY-NC-ND (http://creativecommons.Org/licenses/by-nc-nd/4.0/).

Рецензирование под ответственностью оргкомитета EDUHEM 2016. doi: 10.1016 / j.sbspro.2017.02.101

Марина Петренко / Процедуры – социальные и поведенческие науки 237 (2017) 520 – 526 Ключевые слова: межкультурные гуманитарные технологии; межкультурные образовательные взаимодействия; рефлексивный педагогический подход; транскультурный текст

1.Введение

Гуманизм как универсальная межкультурная ценность. Гуманистический подход основан на признании основных человеческих потребностей, таких как индивидуальная свобода, счастье и непрерывная творческая эволюция или деструктивная инволюция, которые нельзя игнорировать, поскольку это один из основных человеческих инстинктов. Стремление проникнуть в глубины человеческого мира постепенно формирует гуманитарную парадигму, известную на Западе со времен Сократа и сложившуюся, главным образом, в эпоху Возрождения.Отдельное человеческое существо со своим внутренним многомерным психическим пространством и уникальным когнитивным процессом является основными ценностями и фокусом в контексте кросс-культурного гуманизма. Это важно для международной педагогики как науки и практики, потому что в ее недрах зарождается гуманное отношение к действительности, как и к другим базовым процессам гуманитарного образования. Основными качествами межкультурного образования являются равенство, диалогическая основа, безусловное восприятие, разумное доверие и открытое непредвзятое сознание.Основная цель такого образования – развитие личности как транскультурного человека с позитивным, доброжелательным отношением к миру. Что касается высших учебных заведений, межкультурные процессы обусловлены созданием свободной учебной среды для выявления, раскрытия и развития основных учебных качеств студентов с учетом индивидуальных склонностей и разнообразного множества социальных, институциональных и культурный контекст. Другими словами, это означало бы создание всех необходимых условий для непрерывного самопознания через беспристрастный и спонтанный резонанс с окружающим разнообразным миром во всех его непредсказуемых кросс-культурных проявлениях.Для учителя по призванию межкультурное индивидуальное развитие означало бы духовный процесс коллективного безличного самопознания в вечно становящемся существовании, украшенном индивидуальными потоками разума различных сознаний, имеющих разную степень осознания. В современном образовательном измерении непостоянного, постоянно глобализирующегося мира эти межкультурные явления требуют искреннего участия, понимания и творческого сверхрационального взаимодействия. Таким образом, гуманитарная парадигма основана на интерактивных исследовательских технологиях, использующих языки естественного человеческого общения.Межкультурное интерактивное образовательное пространство является основой гуманитарного взаимодействия различных сознательных и бессознательных элементов индивидуальной психики студентов и преподавателей. Этот процесс образовательного взаимодействия порождает альтернативные творческие видения мира и развивает способность резонировать с другими на более глубоких и широких уровнях многомерного образовательного пространства, что порождает беспристрастное отношение и глубокую веру в общечеловеческие ценности.

Гуманитарные образовательные технологии межкультурны по своей природе и должны быть нацелены на гармонизацию внутреннего и внешнего мира посредством открытия и приобретения чистого живого знания.Эти знания должны стать личными и, следовательно, привести к гармонизации отношений индивида с другими живыми существами и формами жизни. В этом образовательном процессе человек должен научиться уважать другие индивидуальные аспекты живых существ, применяя этику ненасилия и невмешательства на любом уровне, не говоря уже о попытках распространить свои взгляды на кого-то другого, основываясь на эгоцентрических амбициях. И, конечно, человек должен узнать, где, когда и как он должен вмешиваться или даже обязан, иначе будет вред и невыполнение морального долга, о чем следует заранее знать в процессе педагогической подготовки, конечно.Нужно научиться находить правильные способы и умелые средства общения и сотрудничества, оставаясь, конечно, позитивным и вежливым, терпимым и дружелюбным, добрым и любящим в безусловном универсальном смысле. Таким образом, автор определяет гуманитарные образовательные технологии как логическую последовательность действий, отраженную на уровне профессионального сознания. Эта последовательность отражает способ достижения конкретной цели, повторяемый и гармоничный по отношению к конкретным условиям, ситуациям и обстоятельствам.Межкультурный гуманитарный характер образовательных технологий проявляется в следующих позициях:

• Его основная потребность – межкультурный диалог

• Он использует импровизационные творческие способы межкультурного восприятия и познания

• Оно может развиваться только в условиях надлежащего экологического качества и межкультурной гибкости образования

• Необходимым условием является открытость и анти-манипулятивное поведение.

• Его характерная черта – сосредоточенность на настоящем моменте

• Обусловлено четкой визуализацией перспектив для разработки тактики и стратегии их достижения

• Необходимым условием является оптимистичное образовательное стремление.

• Он имеет тенденцию развивать ценные учебные качества и пробуждать индивидуальные существенные способности учащихся

Реальные человеческие способности широко используются в качестве «педагогических инструментов», например, личность учителя, его яркая энергия и вдохновение, речь и система отношений.Содержание этих «инструментов» представляет собой систему источников – кросс-культурных текстов, отражающих глубокую сферу человеческого существования.

Алгоритм работы с кросс-культурным текстом предполагает диалог. Диалог рассматривается как способ познания и форма общения на эмоциональном, рациональном и духовном уровнях индивидуального опыта. Этот опыт включает в себя генерацию новых форм знания, культуры и осознания разнообразного феноменологического мира. Имеется в виду цепочка разворачивающихся диалогических ситуаций, отражающих динамику открытых взаимодействий между субъектами образовательного процесса.Эти внутренние и внешние взаимодействия должны, конечно, иметь форму вопросов и ответов, быть доверительными и конструктивными.

Таким образом, создание целостной картины гуманитарных образовательных технологий – актуальная и интересная с научной точки зрения задача. Объектом исследования являются ценности, смыслы, самопонимание, самосознание, самовосприятие, самопознание, саморазвитие и способы взаимодействия между людьми.

2.Рефлексивный подход как инструмент исследования гуманитарных образовательных технологий

Процедура построения целостной картины гуманитарных образовательных технологий невозможна без методологической основы рефлексивного подхода. Этот подход зародился в области рефлексивной психологии, изучающей роль рефлексии в системе психологических механизмов. Они обеспечивают творческое развитие человеческого сознания и личности.Психологические исследования гуманитарной и культурологической ориентации интерпретируют рефлексию как субъектный переосмысление и реструктуризацию содержания собственного опыта (Растянников, Степанов, Ушаков, 2002).

В основе такого методологического и технологического подхода лежит личностно-ориентированная концепция гуманистической психологии Роджерсов (Rogers, 1951, 1961). В методологическом смысле рефлексивный подход обеспечивает предметное видение изучаемой реальности, категоризируя и концептуализируя ее с помощью понятий, а также позволяя изучать и технологически трансформировать ее посредством конкретных действий.Тем самым достигаются разные цели, а практические задачи решаются. Таким образом, научный подход означает конструктивное единство знаний об изучаемой реальности и деятельности, целесообразно ее изменяющей (Семенов, 2004).

В этой связи имеет смысл использовать термин «рефлексивная практика». Этот термин принадлежит Дональду Шёну. Он предложил глубокие идеи о природе организаций, отдельных лиц и возникновения творческих способностей. Он внес значительный вклад в развитие теории и практики науки о действиях (Schön, 1983).По его определению, рефлексивная практика – это такая организация образовательного процесса, в ходе которой студенты внимательно размышляют о своей деятельности, особенно о возможностях применения полученных знаний в реальных ситуациях, находясь под руководством опытного преподавателя.

Рефлексивно-гуманистическая концепция личности, разрабатываемая в этой области психологии, интересна с педагогической точки зрения (Давыдова, Семенов, 1998).Согласно этой концепции, развитие индивидуального взаимодействия с миром, повышение его сложности и смысла напрямую зависят от развития рефлексивной способности иметь определенную установку. С этой точки зрения рефлексия означает отношение, которое человек активно переживает по отношению к чему-то внешнему или внутреннему, и которое связано с возникновением нового видения. Эта деятельность возникает из-за явления, порожденного чем-то извне и сильно влияющего на человека.Это означает, что такое явление воспринимается человеком как нечто очень важное, что-то действительно личное и актуальное для него самого.

Структура рефлексивной установки здесь включает как личностный смысл, который индивид имеет по отношению к ситуации, так и проявляющую себя действительность – объект человеческого внимания. Ценность такого опыта – это сам процесс субъективной личной рефлексии, который помогает обнаружить тот факт, что чистое удовлетворение своих стремлений непродуктивно, в то время как определенное отношение обеспечивает эффективную работу, генерируя и развивая психические механизмы творческого понимания и переосмысления предыдущий опыт, дающий свободное пространство для непредвзятого восприятия нового.

Важным рефлексивным действием, которое необходимо указать для типологии гуманитарных образовательных технологий, является выявление исходной методологической позиции по отношению к диалогу. «Тема диалога как теоретическая и актуальная категория жизни не теряет своей актуальности, потому что именно диалогизм составляет предмет постнеклассического знания. В связи с этим возникает серьезное противоречие. С другой стороны, диалог становится нормативным требованием ко всему, начиная от способов познания и заканчивая способами поведения в жизни.С другой стороны, мы все чаще сталкиваемся с ситуациями, когда диалог отсутствует, никто не слышит друг друга, люди не могут и не хотят разговаривать друг с другом »(Петренко, 2008). Диалог как система развития аргументов – это процесс рефлексивного взаимодействия, который становится основой социогуманитарного познания.Процесс осознания, движение мысли к истине развивает способность видеть и понимать реальную ситуацию, происходящую извне и внутри себя.Следовательно, взаимодействие учителей и учеников должно осуществляться в соответствии с такими «диалоговыми универсалиями» (Петренко, 2008), как вера, сочувствие, понимание, субъективность, сосуществование, любовь, интерактивность.

Основным критерием, положенным в основу данной типологии, является тип взаимодействия образовательных субъектов с точки зрения базового ведущего процесса, разворачивающегося в сотрудничестве. Его содержание определяет специфику и целостность всей технологической системы, для которой характерен тот или иной режим взаимодействия.Отношение – важная методологическая категория, поскольку сложные и разнообразные социальные отношения с рождения определяют специфику современной жизни. Во всех сознательных ситуациях человеку необходимо проявлять творческий потенциал в поиске безопасных, правильных и гуманных отношений с другими живыми существами.

Внешний типологический процесс образовательных технологий опирается, прежде всего, на первоначальное определение двух основных типов педагогического отношения к учебному взаимодействию.Первое отношение – субъект-объект. Второе отношение – субъект-субъект. Противостояние этих подходов трактуется как противопоставление традиционного и гуманистического отношения к педагогическому взаимодействию. Традиционная система рассматривает процесс воспроизводства как ведущий, в то время как гуманистическая система поддерживает процесс развития. Результаты внутреннего типологического процесса определяются состояниями внутренней личностной гармонизации, которая вызывает проявление существенных индивидуальных способностей к обучению и творческим способностям, ведущим к профессиональному знанию.

Методические указания, определяющие личные и профессиональные позиции учителя, зависят от его системы ценностей. Система ценностей, принятая учителем, проявляется в этическом и психологическом самопрограммировании. Самыми важными моментами такого мировоззрения являются:

• Отношение к студентам: самопрограммирование на понимание, эмпатия, относительная автономия личности, самостоятельность и автономия студентов, выявление и развитие творческого потенциала всех участников диалогического образовательного взаимодействия

• Отношение к организации групповой деятельности: самопрограммирование на развитие коллективного творчества, рефлексивное управление, специфика которого в том, что оно побуждает к самодеятельности и независимости взаимодействующих субъектов

• Отношение учителя к себе: самопрограммирование на заинтересованности в эффективном общении; нацеленность на профессиональный, творческий и личностный рост, рефлексию, позитивную «Я-концепцию», которая характеризуется уверенностью в том, что студенты нравятся вам, что вы способны достичь целей педагогического взаимодействия и помогаете учащимся в формировании и развитии их позитив “Я-концепт”

Ядром гуманитарных образовательных технологий является мотивационный механизм.Эффективность процесса активации мотивационного механизма зависит от уровней развития организационных и межличностных отношений в группе, определяемых рядом социальных, научных, культурологических, психолого-педагогических и других факторов. Мотивационный механизм реализуется посредством следующих логических процедур:

• Целеполагание испытуемого в соответствии с внутренними и внешними мотивами

• Выбор и реализация поведенческих стратегий

• Достижение результатов реализованных стратегий

• Оценка и сравнение результатов

Дальнейшая дифференциация посредством категорий традиционно и гуманистически основана на описании типов социального взаимодействия и стилей управления педагогическими процессами.Психологи (Растянникова,

Stepanov, & Ushakov, 2002) развили текущее понимание стилей управления, добавив стиль совместного творчества к демократическому, вседозволительному и авторитарному. Они расширили описание двух основных типов социального взаимодействия, таких как конкуренция и сотрудничество. Исследователи предположили, что такой тип взаимодействия, как сотрудничество, можно разделить на три подтипа:

• Выполнение приказов лидера членами группы

• Сотрудничество членов группы друг с другом

• Совместное творчество

Основанием для выделения этих подтипов сотрудничества, по их мнению, является то, что такие системы управления взаимодействием, как авторитарный, демократический и сотворческий, обуславливают разные способы взаимодействия членов группы, которые, тем не менее, в целом можно охарактеризовать. как кооператив.Разрешительный тип вызывает конкурентное взаимодействие членов группы. На основании вышеизложенного исследователи выделили несколько типов группового поведения при совместном решении творческих задач:

• Допустимо конкурентоспособный

• Полномочный исполнитель

• Демократическое сотрудничество

• Совместное творческое развитие

Исследователи также выделили четыре области совместной творческой работы: интеллектуальную, личную, коммуникативную и кооперативную.Такое описание интересно в контексте развития рефлексивной индивидуальной культуры, которая характеризуется следующими чертами:

• Готовность и способность человека творчески осмысливать и преодолевать проблемно-конфликтные ситуации

• Возможность обретать новые значения и ценности

• Навыки адаптации к незнакомым системам межличностных отношений

• Умение ставить и решать неординарные практические задачи

Главный показатель и базовый параметр индивидуальной рефлексивной культуры – умение работать и действовать в условиях неопределенности.Рефлексивное обучение восходит к философии Сократа – так называемому сократовскому вопрошанию, смысл которого заключается в преодолении текущих мнений, стереотипов и мифов, которыми люди обычно довольствуются в своей повседневной жизни. Сократ метафорически назвал свой метод «майевтикой» – этаким «акушерским подспорьем» для творческого экстраординарного мышления (Antisery, & Reale, 2003). Это метод получения знаний через серию вопросов и ответов. Посредством постоянного межличностного общения и философских споров с разными людьми Сократ в своих беседах сознательно открыл неожиданные зоны невежества или белые пятна в тех частях человеческого разума, где, казалось бы, все было известно.Он заставлял людей думать «с нуля», как будто впервые, самостоятельно, без каких-либо заранее подготовленных или взятых из хранилищ личного личного опыта опор. Таким образом, Сократ запустил механизмы саморефлексии, активируя все более глубокие и высшие слои сознания. В таких случаях творчество можно рассматривать как основополагающий принцип. Творчество требует постоянной готовности пересматривать устаревшую информацию и рассматривать новые текущие реалии через призму настоящего момента.В процессе такого рефлексивного переосмысления вырабатывается эффективная личностная стратегия за счет нового уровня обобщенных смыслов.

Благодаря процессу рефлексии развитие человеческих способностей становится самоуправляемым, что представляет собой неограниченный и неограниченный процесс накопления творческих способностей и возможностей. Организация этого совместного рефлексивного процесса – сложная методическая и творческая задача прогрессивного учителя. Чтобы отличить рефлексивный тип взаимодействия учитель-ученик от нерефлексивного, автор исследования проанализировал типологию учебных взаимодействий, предложенную Яном МакГратом (McGrath, 1997).Доктор МакГрат выделил четыре стратегии взаимодействия учителя и аудитории, которые составляют макроуровень всей системы взаимодействия:

• Кормление (обязательно)

• Ведущий (директива)

• Показан (демонстрационный)

• Метание (активное)

Следует уточнить, что категории «кормление» и «ведущий» ориентированы на знания и рассматривают учителя как единственный источник всех знаний.Следовательно, это категории «ориентированные на знания», в то время как категории «демонстрация» и «бросание» сосредоточены на аспекте «знание-действие» учебного взаимодействия, поэтому их можно определить как категории «ориентированные на действие». Данная типология позволяет сделать вывод, что не только учителя и студенты делают процесс педагогического взаимодействия эффективным, но и знания, которые также имеют свою типологию.

Новый круг взаимодополняющих отношений и творческих коммуникаций возникает в сфере педагогического взаимодействия благодаря «живому знанию».Его можно описать следующей образовательной схемой: «преподаватель – студент – социокультурная среда вуза – жизнь». Более того, этот дополнительный и творческий процесс включает устранение существующего противоречия между человеком и природой, поскольку жизнь и природа неразделимы. В такой модели личностное и профессиональное развитие может происходить только за счет творческого и эффективного педагогического взаимодействия.

На основании изложенного и методом рефлексивного подхода автором построена новая типология педагогических взаимодействий социокультурной среды вуза:

Таблица 1.Типология педагогических взаимодействий через категорию «Отношение» (методологический статус системы педагогических взаимодействий).

№ Субъект-субъектное отношение (гуманистический подход)

Субъектно-объектное отношение (традиционный подход)

Отношение через тип поведения: управляемое и активное взаимодействие

Отношение к системе ценностей посредством следующих установок:

Отношение через тип поведения: трансляционные и демонстрационные взаимодействия

Отношение к системе ценностей через следующие установки:

• Отношение к учащимся: психологическая установка понимания, сопереживания, относительной автономии и независимости субъектов педагогического взаимодействия; выявление и развитие творческого потенциала всех участников диалогического образовательного взаимодействия через мотивационные механизмы

• Отношение к организации коллективной деятельности: психологическая установка развития коллективного творчества; рефлексивное управление, специфика которого состоит в том, что поощряет самодеятельность и автономию управляемых субъектов, влияя на процессы самоуправления, и тем самым обеспечивая их субъективную позицию в образовательных процессах

• Самоотношение: психологическая установка интереса к эффективному общению; ориентация на профессиональный, творческий и личностный рост; отражение; позитив “Я-концепт”

3 Отношение через тип группового взаимодействия: сотрудничество и конкуренция

4 Отношение через стиль интерактивного управления: рефлексивное, со-творческое, демократичное

5 Отношение через стратегию взаимодействия: демократическое сотрудничество и совместное творческое взаимодействие в целях развития

6 Отношение к процессу: основным ведущим процессом является открытый процесс разработки.Особенность системы – “открытая”

7 Отношение к знаниям: акцент на «живые знания»

• Отношение к студентам: психологическая установка требования, угрозы, наказания, запрета и нарушения личной автономии; требование точной воспроизводимости информации, полученной от учителя; монологическое учебное взаимодействие; стимуляция с помощью манипулятивных механизмов

• Отношение к организации коллективной деятельности: психологическая установка организации беспрепятственного доступа к информации от учителей к учащимся или возможность транслировать информацию в любую среду через авторитарный менеджмент, либо менеджмент разрешительного типа

• Самоотношение: психологическая установка материальных благ, негативная «Я-концепция»

Отношение через тип группового взаимодействия: соревнование, противостояние

Отношение через стиль интерактивного управления: авторитетное, снисходительное

Отношение через стратегию взаимодействия: снисходительный, конкурентный, авторитетный и исполнительный

Отношение к процессу: основным ведущим процессом является замкнутый процесс воспроизводства.Особенность системы – «закрытая»

Отношение к знаниям: акцент на «программные знания»

3. Заключение

Следовательно, интерактивность – естественное качество человека. Интерактивность – системообразующая характеристика гуманитарных образовательных технологий. Человеку свойственны диалог и полилог. Конечно, для взаимодействия важно не только общение на вербальном уровне. Выражение эмоций и невербальное поведение также являются основными качествами человека.Социальное поведение человека – это реакция на внутренние и внешние проблемы, потребности, вызовы и изменения. Однако не всякое желание пообщаться с другим субъектом встречает отклик. Смысл гуманитарных образовательных технологий в сфере высшего образования именно в том, что они работают скорее как методические указания, а не как готовые рецепты. Разработка эффективных методов обучения и моделей поведения с учетом тенденций в саморазвитии учащихся всегда является инновационной деятельностью, поскольку требует от учителей постоянной генерации гениальных творческих решений.Делается вывод о необходимости развития и внедрения гуманитарных технологий как принципиально нового типа образовательного процесса, полностью отвечающего таким требованиям новой гуманитарной парадигмы, как гибкость, новаторство, многовариантность решений, интерактивность, креативность. подход и др. Таким образом, речь идет об обосновании образовательных систем, связанных не только с приобщением индивида к универсальному опыту и знаниям, но, главным образом, с субъективацией этого опыта и знаний в уникальных, единичных формах личность.

Список литературы

Растянников А.В., Степанов С.Ю., Ушаков Д.В. (2002). Рефлексивное развитие компетенций в совместной творческой работе. Москва: ПЕР СЕ, 67-68.

Роджерс, C.R. (1951). Клиентоцентрированная терапия: ее текущая практика, значения и теория. Лондон: Констебль. Роджерс, C.R. (1961). Став

человек: взгляд терапевта на психотерапию. Лондон: Констебль. Семенов, И.Н. (2004). Развитие концепции Н.Г. Алексеева на фоне формирования рефлексивно-методологического подхода. Кентавр, 34, 34.

Шен, Д. А. (1983). Рефлексивный практик: как думают профессионалы в действии. Лондон, Темпл Смит, 50–68.

Давыдова Г. И., Семенов И. Н. (1998). Диалогическая направленность в педагогике. Образование для взрослых (стр. 97-104). Варшава, Торунь, 26-28 октября. Петренко, М.А. (2008). Генезис диалогического подхода в науке и образовании.Известия РГПУ им. А.И. Герцена, 81, 242251.

Антисери Д. и Реале Дж. (2003). Западная философия от истоков до наших дней. Античность и средневековье. Санкт-Петербург: Пневма, 688.

МакГрат И. (1997). Кормление, ведение, демонстрация, бросание: выбор процесса при обучении учителей и инструкторов. Издательство Кембриджского университета.

Классический гуманизм и гуманизм устойчивости: понимание двух видов гуманитарной деятельности | Journal of International Humanitarian Action

Кризис в классическом гуманизме рассматривается как социальное государство, которое полностью отличается от мира, а бедствия – как радикальные нарушения развития.Это двойная логика, которая конструирует кризис как временное и полное разрушение общества, а реконструкцию как восстановление нормальности неолиберального современного государства, которое демократически взаимодействует с другими составляющими силами в обществе (Calhoun 2010). Гуманизм устойчивости, кажется, меняет имидж и сосредотачивается на непрерывности институтов и возможностей во время кризиса.

Достаточно беглого взгляда на обширную литературу по кризисам и конфликтам, чтобы увидеть, что конфликты и катастрофы являются точками разрыва общественного порядка со значительной степенью хаоса и разрушения, но они также отмечены процессами непрерывности и переупорядочения, или создание новых институтов и связей.Это означает, что сложно определить границы кризисной ситуации. Конфликт и мир иногда являются четко определенными ситуациями, но чаще они являются социально сконструированными ярлыками. Конфликт с применением насилия оказывает огромное и травмирующее воздействие на людей и общество, и люди очень хорошо знают разницу между войной и миром. Они возмущены исследователями, которые санируют их ситуацию и эвфемистически говорят о конфликтах, отсутствии продовольственной безопасности и гендерном насилии, когда на самом деле имеют в виду войну, голод и изнасилование.Но признание страданий войны не облегчает проведение различия между войной и миром. Конфликт не действует в соответствии с единой логикой, и его движущие силы, интересы и практики переопределяются акторами, создающими свою собственную локализованную и в значительной степени непреднамеренную динамику конфликта различной интенсивности (Kalyvas 2006). Кризисы являются результатом условий, которые накапливаются в течение длительных периодов времени, и переход к нормальному состоянию также часто отмечен длительными периодами ситуаций «ни войны, ни мира» (Richards 2005).Насилие и хищническое поведение могут продолжаться еще долго после формального окончания войны (Keen 2001).

Тенденция помощи и международных отношений в целом к ​​поиску границ между нормальностью и исключительностью отчасти была поставлена ​​под сомнение парадигмой устойчивости. Тем не менее, гуманизм устойчивости, описанный выше, кажется, преувеличивает непрерывность потенциала и забывает о важности исключительности, чтобы предупредить политических субъектов и международное сообщество о необходимости взять на себя ответственность за защиту и мобилизацию ресурсов, необходимых для обеспечения защиты.Это также может подорвать важность прав, закрепленных в международном праве, предоставляемых беженцам и пострадавшему от кризиса населению. Нигде это не проявляется яснее, чем в дебатах о международной миграции, где особый статус беженцев все чаще оказывается похороненным в общих дебатах о (не) правах людей, участвующих в смешанных формах миграции. Это может привести к ситуации, когда беженцы будут лишены базовой защиты, которая составляет основу гуманитарного мандата.

Институты как меняющиеся и многогранные

Теория конфликта долгое время предполагала, что местные институты и экономика либо разрушены, либо включены в логику насилия и войны.Эта идея о том, что институты перестают существовать во время конфликта, привела к идее, что реконструкция может начаться с tabula rasa (Cramer 2006), и очень информированного классического гуманизма, который имел тенденцию обходить местные институты при предоставлении услуг. Гуманизм устойчивости, напротив, похоже, закрывает глаза на изменения, вызванные кризисом, и предполагает, что институты могут положиться на выполнение своих ролей, как это предусмотрено в неолиберальных моделях управления.

Текущие исследования показывают, что (затяжные) конфликтные ситуации часто характеризуются множеством нормативных систем и гибридных институтов.Поддерживаемые государством институты в этих ситуациях институциональной множественности (Ди Джон, 2008) фигурируют в сложном и фрагментированном ландшафте, населенном также традиционными институтами, гражданскими объединениями, вооруженными группами и политическими движениями, противостоящими государству. Во время кризисных ситуаций учреждения могут становиться все более нестабильными или беспорядочными. Многие из этих институтов многогранны, и их вклад в конфликты и мир часто перепутан.

Запутанный, многогранный характер институтов очевиден и в экономике.В экономике войны производство, мобилизация и распределение ресурсов, как известно, организованы таким образом, чтобы извлекать выгоду из насилия и поддерживать его. Однако у этого есть и обратная сторона – сохранение нормальности экономики производства, операций и распределения, которую мы можем назвать экономикой выживания во время кризисов. Люди держатся за нормальность, насколько это возможно, продолжают засеивать свои поля и торговать своей продукцией. Экономика войны и выживания глубоко взаимосвязаны, и большинство видов деятельности многогранны, создавая новые формы экономической жизни (Nordstrom 2004).При изучении повседневной практики становится очевидным, как логика насилия, выживания и примирения пересматривается в их местных контекстах и ​​как они воздействуют друг на друга. Это означает, что подходы, направленные на укрепление экономики выживания во время кризиса, всегда сопряжены с риском нанесения ущерба, если в то же время непреднамеренно поддержать экономику войны.

В общих чертах можно сказать, что классический гуманизм будет сосредоточен на связях между экономикой и конфликтом – стремясь доставлять помощь без укрепления этих институтов.Устойчивость Гуманизм, как правило, опирается на экономику выживания и жизнестойкость людей, но может не обращать внимания на экономическую логику конфликта и риски эксплуатации и злоупотребления уязвимостью людей.

Что объединяет обе парадигмы, так это то, что агентства по оказанию помощи имеют тенденцию выходить за рамки сложных институциональных реалий в сфере вмешательства. В действительности, международные гуманитарные организации и их вмешательство лучше рассматривать как часть местного институционального ландшафта.Они не действуют вне общества, но встроены в местные реалии. Они «существуют на арене социальных субъектов с конкурирующими интересами и стратегиями» (Bakewell 2000: 104). Помощь взаимосвязана с социальными, экономическими и политическими процессами в обществе, формируя местные институты и процессы институциональной трансформации, работая над ними, конкурируя с ними или усиливая их (Serrano 2012). Гуманитарные чрезвычайные ситуации часто бывают переполнены гуманитарной помощью, и агентства могут стать мощным фактором в перестройке институтов, как преднамеренно, так и непреднамеренно.

Таким образом, важно понять, как помощь в ее многочисленных вариациях формирует институциональный ландшафт, в котором предоставляется помощь. Более того, важно рассматривать оказание помощи как действие, связанное с отношениями.

Предоставление помощи как действие отношений

Несмотря на их различия, в конечном счете, классический гуманизм и гуманизм устойчивости сосредоточены на акте предоставления, посредством которого поставщик помощи делает помощь доступной для ее получателей.

Жизненные миры и логика поставщиков и получателей помощи были предметом внимания ученых.Что касается поставщиков помощи, Раймонд Апторп ссылается на Эйдланд, который стал предметом значительной части литературы. «Эйдленд – это след (если использовать слово, которое полезно одновременно и глагол, и существительное, и как о процессе, так и о месте), откуда приходит иностранная помощь, куда она идет и что потом» (2005: 1). Литература Эйдленда фокусируется на жизненном мире «разработчиков», который рассматривается как самореференционный «пузырь», очень узнаваемый для людей, которые путешествовали или были частью этого «Эйдленда».Элизабет Харрисон, однако, отметила, что эта литература рискует «отвлечь] внимание от важности как политики, так и материальных эффектов вмешательства в развитие, одновременно усиливая дихотомическую картину отношений между« разработчиками »и« получателями »(Harrison 2013: 246).

Жизненный мир получателей помощи также был тщательно изучен. С тех пор как Барбара Харрелл-Бонд написала о синдроме зависимости в 1986 году, в литературе о получателях помощи чередовались статьи, подчеркивающие пассивное отношение получателей помощи, и пожертвования, сосредоточенные на агентстве и возможностях пострадавших от кризиса людей (Anderson and Woodrow 1993; Kibreab 1993). ).Ключевой вопрос в этой литературе касается властных отношений и «создания объекта помощи» путем навешивания ярлыков на практику агентств по оказанию помощи (Wood 1985; Moncrieffe and Eyben 2007). Категоризация людей является ключевым аспектом гуманитарной помощи, поскольку программы должны постоянно принимать решения о включении и исключении, а также о праве и неприемлемости услуг. Хотя категоризация может быть неизбежной частью гуманитарной помощи, навешивание ярлыков идет дальше, и ее последствия могут быть огромными. Он определяет идентичность объекта маркировки в той же степени, что и личность объекта маркировки.

При изучении парадигм работы помощи важно выделить относительное свойство предоставления услуг. Здесь полезно сделать небольшой крюк, чтобы обсудить различные политические аспекты гуманитарной помощи. Гуманитарная политика касается дипломатии и пропаганды, чтобы убедить стороны уважать международное гуманитарное право и предоставить гуманитарным организациям неограниченный доступ к нуждающимся людям. Гуманитарная помощь также зависит от геополитики и политики сторон, которые используют помощь для продвижения своих интересов.Кроме того, существуют организационные политики, которые управляют иерархиями и играми за власть внутри организаций и заставляют организации разрабатывать стратегии, чтобы получить или сохранить свое конкурентное преимущество перед другими игроками.

В рамках своей организационной политики НПО глубоко вовлечены в политику легитимации (Hilhorst 2003, 2007). В моей предыдущей работе с филиппинскими неправительственными организациями развития я определял идентичность НПО как ярлык, несущий претензии. С самоидентификацией как НПО (вместо организации гражданского общества, государственного, частного или другого субъекта) организация утверждает, что руководствуется ценностями и «делает добро для развития других» (Hilhorst 2003, p.7). Обретение легитимации в качестве НПО – сложная задача, которая включает в себя успешную доставку четырех последовательных ключевых сообщений. Первое сообщение – возникла чрезвычайная ситуация, требующая срочных действий. Во-вторых, пострадавшие общины не могут самостоятельно справиться с чрезвычайной ситуацией. В-третьих, у НПО есть необходимые возможности для того, чтобы справиться с кризисом ради немедленно пострадавших. В-четвертых, у НПО нет личных интересов в этом начинании. Распространение этих четырех сообщений является отличительной чертой многих действий НПО и составляет политику легитимации организации.Долгосрочная привычка изображать местных игроков пассивными жертвами, неспособными справиться с кризисом, поэтому не должна восприниматься как заблуждение, а может рассматриваться как важнейшая часть политики легитимации (передача второй идеи). Делая предметом помощи, агентства создают собственную идентичность как спасительную силу.

Классическая основная диада арены помощи – поставщики услуг и получатели – поэтому может рассматриваться как тактическая свертка, в которой обе стороны в равной степени заинтересованы в представлении получателей как нуждающихся.С одной стороны, пострадавшие от кризиса люди используют свою тактическую свободу действий, чтобы ориентироваться в своей среде и выяснить, что делает их подходящими для получения помощи. Матс Утас ввел термин «жертва как форма саморепрезентации [… включая…] инсценировки себя как жертвы войны» (Utas 2005: 408). С другой стороны отношений, поставщики помощи также заинтересованы в том, чтобы выдвинуть на первый план пострадавшую собственность людей, на которых они работают, например, чтобы убедить свою штаб-квартиру в насущных нуждах проекта, соблазнить широкую общественность делать пожертвования и поддерживать свою репутацию законных и незаинтересованных поставщиков услуг.Хотя это было истолковано как форма когнитивного диссонанса (Marriage 2006b), я предпочитаю обозначать это как тактическое агентство, когда агентства вопреки своему здравому смыслу ставят на передний план зависимость своих бенефициаров, людей, которым они делают добро. Таким образом, жертв соискателей помощи сочетаются с тем, что можно назвать невежеством поставщиков помощи (Hilhorst, 2016), создавая законный и утешительный образ ангелов-хранителей, приходящих на помощь людям, терпящим бедствие.

Всплеск устойчивости гуманизма бросает вызов сердцу гуманизма: дает . В течение долгого времени «виктимность» и «невежество» шли рука об руку, поддерживая утешительное представление о поставщиках помощи, удовлетворяющих потребности пострадавшего населения. Подорвет ли меняющийся язык, который отходит от понятий жертв к понятиям ответственности и первых ответчиков, сущность гуманизма, или агентства по оказанию помощи найдут новые способы возродить отношения между поставщиками и получателями помощи?

Страница не найдена | NSI

Метаданные публикации

Метаданные публикации Выбор категории Все публикации (809) Аудиофайл (276) Биографические данные (356) Брифинг (345) Отредактированный том (71) Отчет об интеграции (4) Новости (12) Журнал / конференция NSI (13) Подкасты NSI ( 6) Список публикаций (1) Краткий обзор (8) Публикация SMA (403) Модуль обратной связи SMA (106) Серия динамиков SMA (359) Видео SMA (6) Технический отчет (97) Стенограмма ViTTa (20) Белая книга (15) Написано Вклад (27) АВТОР (444) Акерман, Г.(7) Adelman, J. (2) Arana, A. (1) Astorino-Courtois, A. (58) Aviles, W. (31) Baker, T. (3) Barraza, J. (1) Bartles, C. (1) Bienenstock, E. (1) Bragg, B. (46) Braniff_B (2) Brickman, D. (3) Briggs, R. (1) Cabayan, H. (9) Canna, S. (71) Кэппс, Р. (2) Кейсбир, У. (1) Чессер, Н. (4) Колон, X. (1) Конли, Х. (1) Кули, А. (5) Кули, С. (10) Крейджин , К. (1) Дэй, Дж. (2) ДеДженнаро, П. (6) Деррик, Д. (1) Дежарден, А. (12) ДиЭулиис, Д.(5) Додд, К. (1) Дорондо, Д. (8) Эчеваррия, А. (1) Эльшлегер, К. (5) Элдер, Р. (8) Эллис, Д. (4) Фэй, Т. ( 1) Фенстермахер, Л. (3) Финкель, Э. (1) Фридман, Л. (1) Габриэль, Р. (2) Гева, Н. (1) Джордано, Дж. (11) Гончарова, А. (3) ) Грюнерт, Л. (1) Хартман, А. (2) Хит, Н. (1) Хендрикс, Р. (1) Хинк, Р. (21) Холлидей, Р. (1) Хант, К. (2) Джафри, А. (7) Цзян, М. (2) Джонс, М. (1) Ки, К. (1) Хархурин, А. (1) Кирнан, К.(2) Китч, С. (4) Клувер, Р. (4) Ковен, Б. (7) Кракар, Дж. (3) Кузнар, Э. (3) Кузнар, Л. (49) Лай, Т. ( 2) Левенталь, Т. (1) Левис, А. (5) Либл, В. (2) Лигон, Г. (10) Линера, Р. LTC (1) Лайл, Д. (5) Мэнли, Дж. ( 2) Мартин, М. (2) Мэй, Д. (1) МакКалло, И. (2) МакГи, А. (1) Макинтайр, Дж. (1) Моррисон, Б. (5) Мунк, Р. (2) ) Норрис, У. (2) О’Коннор, Дж. (1) Орлина, Э. (3) Пагано, С. (34) Перес, Э. (1) Петерсон, Н. (19) Петреус, Д.(1) Pherson, R. (1) Polansky, S. (1) Popp, G. (55) Popp, R. (15) Rassler_D || Rassler (1) Reedy, K. (2) Reynolds, M. ( 1) Рем, С. (1) Райс, К. (1) Ригер, Т. (15) Райли, Б. (1) Робинсон, Г. (2) Садик, А. (2) Салвен, М. (1) ) Schuberth, M. (1) Seese, G. MAJ (1) Sitterle, V. (2) Smith, B. (1) Snegovaya, M. (2) Sotirin, B. (1) Speckhard, A. (1) ) Спиталетта, Дж. (4) Сент-Клер, К. (4) Стекман, Л. (2) Стивенсон, Дж. (30) Стокс, С.(1) Suedfeld, P. (8) Sutherlin, G. (6) Toman, P. (1) Tyler, J. (1) van den Toorn, C. (1) Wilkenfeld, J. (5) Williams, R . (1) Райт, Н. (30) Ягер, М. (12) Яндура, М. (2) Зиемке, Дж. (2) ДОМЕН (696) Искусственный интеллект (24) COVID-19 (30) Кибер (40) ) Демография (28) Сдерживание (56) Экономика (43) Глобальная система будущего (147) Геополитика (175) Серая зона (81) Намерение (100) Машинное обучение (13) НАТО (5) Нейронауки (40) Ядерная (48) Психология (34) Социокультурное (32) Пространство (45) Стабильность (86) Стратегические коммуникации (73) Терроризм (138) Транснациональная преступная организация (8) МЕТОДОЛОГИЯ (460) ACH (2) Агентное моделирование (6) Анализ барьеров (7) ) Байесовское моделирование (4) Практический пример (26) Когнитивная сложность (13) Коммуникации (42) Сложность (17) Вычислительное моделирование (14) Концептуальное моделирование (11) Анализ контента (20) Краудсорсинг (5) Анализ решений (16) Dis Анализ курса (34) Эксперименты (3) Теория игр (10) Геопространственный анализ (8) Человеческий фактор (9) Анализ интересов (11) Повествовательный анализ (31) Анализ пути (6) Прогностическое моделирование (9) Труды (21) Качественный анализ (140) Количественный анализ (24) Обратная связь (14) Red Teaming (2) Моделирование (22) Выявление малого и среднего бизнеса (157) Анализ социальных сетей (31) Анализ социальных сетей (22) Анализ стабильности / StaM (16) Статистический анализ (17) Структурированная аргументация (4) Методы исследования (17) Системная динамика (11) Анализ текста (22) Сети временных влияний (8) ViTTa (148) РЕГИОН (540) АФРИКА (60) Алжир (3) Египет (8) Ливия (4) Нигерия (4) Северная Африка (3) Судан (1) Тунис (3) АРКТИКА (21) АЗИЯ (303) Афганистан (40) Бангладеш (5) Китай (122) Индия (9) Индонезия (6) Япония (5) Север Корея (41) Пакистан (22) Филиппин es (2) Россия (110) Сингапур (3) Южная Корея (7) Украина (13) Вьетнам (1) Йемен (6) Австралия (19) Новая Зеландия (1) ЕВРОПА (90) Германия (4) Люксембург (1) Нидерланды (2) Турция (10) Соединенное Королевство (8) БЛИЖНИЙ ВОСТОК (234) Бахрейн (3) Иран (63) Ирак (81) Израиль (16) Иордания (3) Кувейт (3) Ливан (3) Оман (2) Палестина (7) Катар (5) Саудовская Аравия (21) Сирия (74) Объединенные Арабские Эмираты (1) СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА (149) Канада (4) США (118) ЮЖНАЯ АМЕРИКА (38) Бразилия (4) Колумбия (5) Венесуэла (1) SPEAKER SERIES (342) AFRICOM (4) CENTCOM (61) DHS CAOE (6) DHS / NCTC / START (15) EUCOM (20) Поддельные новости (1) Future Global Comp (7) Серые носороги / COVID-19 (26) IIJO (11) Innovation Series (3) INSS / PRISM (10) Minerva (5) PACOM (24) SMA (General) (82) Space (10) STRATCOM Academics (26) ГОД (795) 2007 (4) 2008 (5) 2009 (3) 2010 (9) 2011 (9) 2012 (8) 2013 (9) 2014 (9) 2015 (21) 2016 (79) 2017 (99) ) 2018 (162) 2019 (207) 2020 (139) 2021 (36)

Социальная работа: основные ценности и этика

Каждый день социальные работники отстаивают права человека и справедливость и высказывают мнение неслышимых и маргинализированных слоев населения.Они способствуют улучшению жизни людей и тем самым улучшают общество в целом. Социальные работники нанимаются некоммерческими организациями, государством и частными предприятиями.

По данным Бюро статистики труда США, по состоянию на 2017 год в стране насчитывается около 700 000 социальных работников, и ожидается, что к 2026 году это число увеличится более чем на 100 000. Каждый из этих социальных работников, независимо от условий, в которых он решит работать. предоставлять услуги, должны придерживаться профессионального этического кодекса, установленного в 1996 году Ассамблеей делегатов Национальной ассоциации социальных работников (NASW) и пересмотренного в 2017 году.

Этический кодекс NASW «предназначен для использования в качестве руководства по повседневному профессиональному поведению социальных работников», согласно веб-сайту NASW. В нем изложены шесть этических принципов, «излагающих идеалы, к которым должны стремиться все социальные работники». В этой статье будут рассмотрены эти шесть основных ценностей социальной работы, которые включают служение, социальную справедливость, достоинство и ценность человека, важность человеческих отношений, честность и компетентность.

Сервис

Решение социальных проблем и помощь другим – основная цель всех социальных работников.Сервис – это ценность, из которой проистекают все остальные ценности социальной работы. Социальные работники регулярно ставят потребности других выше своих личных интересов и используют свои навыки и знания (полученные из образования и опыта), чтобы помочь людям. Социальные работники часто добровольно посвящают свое время – в дополнение к своим платным услугам – без ожидания финансового вознаграждения.

Социальная справедливость

Социальные работники защищают интересы угнетенных, безмолвных и тех, кто не может защитить себя.Они часто сосредотачиваются на таких вопросах, как бедность, бездомность, дискриминация, домогательства и другие формы несправедливости. Социальные работники предоставляют информацию, помощь и другие ресурсы людям, стремящимся к равенству, и обучают людей, которые могут не испытывать прямой дискриминации, о борьбе менее удачливых.

Достоинство и ценность человека

Все люди разные, с разными культурными и социальными ценностями. Социальные работники помнят об этих различиях, относятся к каждому человеку с достоинством и уважением и продвигают способность и возможности своих клиентов удовлетворять свои собственные потребности и улучшать свое личное положение.Социальные работники должны осознавать свои обязанности как перед отдельными клиентами, так и перед обществом в целом, и искать решения для своих клиентов, которые также поддерживают более широкие интересы общества.

Важность человеческих отношений

Социальные работники связывают людей, нуждающихся в помощи, с организациями и отдельными лицами, которые могут предоставить соответствующую помощь. Социальные работники признают, что налаживание человеческих отношений может быть полезным инструментом для создания изменений, и они преуспевают в привлечении потенциальных партнеров, которые могут создавать, поддерживать и повышать благосостояние семей, районов и целых сообществ.

Целостность

Чтобы облегчить эти отношения и улучшить жизнь других, социальные работники должны всегда проявлять надежность. Каждый социальный работник должен постоянно осознавать миссию, ценности, этические принципы и стандарты своей профессии и подавать своим клиентам хороший пример этих компонентов. Действуя честно и ответственно, социальные работники могут продвигать организации, с которыми они связаны, одновременно создавая максимальную ценность для населения, которому они служат.

Компетенция

Профессиональные социальные работники часто имеют степень бакалавра или магистра в области социальной работы, но значительная часть их знаний приобретается в процессе работы. В рамках ценностей социальной работы, изложенных в Кодексе этики NASW, каждый социальный работник должен действовать в рамках своей компетенции и избегать искажения своих навыков или опыта потенциальным клиентам.