Равенство, справедливость и перераспределение экономики в России (Реферат)
Содержание:
- Оперативность и справедливость
- Заключение
| Предмет: | Экономика |
| Тип работы: | Реферат |
| Язык: | Русский |
| Дата добавления: | 19.02.2020 |
- Данный тип работы не является научным трудом, не является готовой выпускной квалификационной работой!
- Данный тип работы представляет собой готовый результат обработки, структурирования и форматирования собранной информации, предназначенной для использования в качестве источника материала для самостоятельной подготовки учебной работы.
Если вам тяжело разобраться в данной теме напишите мне в whatsapp разберём вашу тему, согласуем сроки и я вам помогу!
По этой ссылке вы найдёте много образцов и примеров готовых тем для рефератов по экономике:
Посмотрите похожие темы рефератов возможно они вам могут быть полезны:
Введение:
Проблема эффективности распределения экономических выгод тесно связана с проблемой справедливости.
Существует множество оптимальных, по Парето, вариантов распределения ресурсов, при которых уровень полезности, достигаемый разными членами общества, может существенно различаться. Эффективность распределения благ в обществе определяется сложившимися экономическими отношениями.
Для любого человеческого общества неравенство доходов и, следовательно, неравенство в доступе к ресурсам и благам является фундаментальным фактом. В условиях феодальной экономики считалось нормальным и справедливым, что дворянство и духовенство распоряжаются большей частью общественного продукта, а крестьяне и ремесленники его не посредственными производителями тем более. Такое распределение общественного продукта стало восприниматься как социально несправедливое только около двух веков назад. В эпоху чистого капитализма самым важным критерием социальной справедливости было право человека соревноваться на равных с другими. Однако время показало, что эта экономическая система также является социально несправедливой, поскольку большая часть населения лишена средств производства и существует только за счет продажи своего труда, а другая меньшая часть населения владеет средствами.
Свобода и равенство две основные тенденции в развитии человеческого общества на протяжении всей истории его существования. Капитализм XIX века воплотил стремление к свободе на практике, а стремление к равенству только на законных основаниях. Ответом на эту ситуацию стала коммунистическая доктрина, основанная на том, что только экономически независимый человек может быть свободным. Очевидно, что главной целью этой доктрины было установление экономического равенства.
В ряде государств сформировалась социалистическая экономическая система, в которой значительная часть национального богатства присваивалась партийной и государственной элитой.
На протяжении десятилетий такое устройство общества снова считалось нормальным и справедливым. Осознание несправедливости социальной структуры командно-административной системы было основной причиной экономических и социальных реформ в постсоциалистических странах, включая Россию. Крах социализма в бывшем СССР и странах Восточной Европы наглядно продемонстрировал неэффективность уравнивания доходов большинства населения (равенство) путем ограничения его деловой активности (свободы).
Современное общество часто называют обществом двойных стандартов. Характерными чертами такого общества являются, с одной стороны, равные права всех граждан демократического государства, с другой стороны, неравные возможности для людей. Действительно, все правовые граждане равны перед законом и имеют равные политические права. Однако существует множество факторов, которые формируют индивидуальный облик каждого человека, наделяют его большими или меньшими способностями к обогащению и, соответственно, разным уровнем благополучия.
Современный тип распределения доходов в развитых странах мира характеризуется значительным сокращением доли бедных и столь же значительным увеличением доли среднего класса при почти постоянной доле богатого населения.
В экономической литературе существует четыре взгляда на социальную справедливость:
- эгалитарный. Эгалитарный (от французского egalite равенство) означает «уравнивающий». Эта точка зрения требует равного распределения доходов. Эгалитаризм исходит из того, что все члены общества должны иметь не только равные возможности, но и более или менее равные результаты;
- Ролсиан. Этот принцип связан с именем Джона Ролза, современного американского философа. Подход Ролза предполагает, что необходимо подчеркивать равенство, иначе некоторым будет намного хуже, чем другим. В рамках этого подхода такая дифференциация доходов считается справедливой, при которой экономическое неравенство допустимо только тогда, когда оно способствует достижению более высокого уровня жизни для беднейших членов общества;
- утилитарный.
- рынок. Рыночное распределение доходов означает только одну «справедливость»: доход всех владельцев факторов производства формируется на основании законов; спрос и предложение, а также предельная производительность факторов.
Любая экономическая система сталкивается с проблемой выбора: отдать предпочтение рыночному распределению доходов, регулируемому государством, или государственному распределению доходов, регулируемому рынком. Стремление к равенству в распределении доходов, воплощающему, по мнению многих, социальную справедливость, всегда сопровождается падением экономической эффективности.
Поскольку в такой ситуации нет необходимости эффективно работать ни для бедных (все равно общество материально поддержит), ни для богатых (все равно общество будет изымать часть дохода в виде налогов). Неравенство доходов обеспечивает экономическую эффективность, но сопровождается социальной несправедливостью в виде значительного неравенства в распределении доходов, имущественной дифференциации населения. Таким образом, выбор между равенством доходов и неравенством превращается в выбор между социальной справедливостью и экономической эффективностью.
Распределение доходов на рынке не гарантирует каждому приемлемый уровень дохода. Это своего рода социальная несправедливость рынка. Государство, взяв на себя значительную долю ответственности за соблюдение неотъемлемого права человека на достойную жизнь, организует перераспределение доходов. Несмотря на достижения развитых стран в социально-экономической сфере, дифференциация доходов, ее масштабы и обоснованность остаются серьезной социальной проблемой.
Неантагонистическое противоречие между экономической эффективностью и социальной справедливостью это современная трансформированная форма общего экономического противоречия между производством и потреблением. Чем больше мы тратим на производство, тем меньше остается на потребление, и наоборот. Соответственно, экономическая эффективность достигается в рыночной системе с минимальным вмешательством государства. Социальная справедливость рассматривается как механизм перераспределения доходов с целью предотвращения их чрезмерной дифференциации. Такое перераспределение снижает стимулы, создаваемые рынком и связанные, с одной стороны, с возможностью быстрого обогащения, с другой с опасностью разорения и безработицы.
Главный аргумент в пользу неравенства доходов заключается в том, что необходимо поддерживать стимулы для производства и получения дохода. Кроме того, перераспределение доходов обходится дорого. Налоги в целом для общества обычно стоят больше, чем то, что правительство получает в виде налогов.
По оценкам некоторых зарубежных экономистов, попытки увеличить доходы бедных за счет изъятия определенных сумм у богатых приводят к серьезным потерям в эффективности. Эту ситуацию наиболее точно сформулировал американский экономист Артур Оукен: «можем переводить деньги от богатых к бедным только в дырявом ведре. Учитывая, что общество отдает предпочтение равенству (или, по крайней мере, равенству больше, чем рыночное распределение доходов), и издержкам отклонения от рыночного распределения, общество сталкивается с дилеммой: равенство или эффективность. Лучший результат это обычно компромисс». По расчетам Оукена, попытка увеличить доходы бедных, принимая некоторые из доходов от богатых приводят к потерям, которые эквивалентны тому, что для каждых 350 $, взятые из богатых, $ 100 идут к бедным, и 250 долларов просто потеряны.
Мировой опыт показывает, что в ряде случаев нарушения рыночного механизма, вызванные чрезмерно активным вмешательством государства в его функционирование, приводят к тому, что попытки улучшить положение одной части населения за счет другой наносят ущерб.
как для. В то же время снижение роли государства в регулировании доходов населения приводит к увеличению дифференциации доходов, социальной напряженности, обострению социальных конфликтов и, как следствие, к падению производства и снижению объемов производства. его эффективность.
Однако проблема социальной справедливости или экономической эффективности не так уж и непреодолима. Довод о том, что перераспределение доходов в обществе обходится очень дорого и ведет к снижению эффективности производства в этом обществе, весьма убедителен. Но здесь есть два контраргумента. Во-первых, необходимо отомстить за то, что можно пойти на какие-то жертвы (имеется в виду падение производства), чтобы обеспечить большее равенство. Во-вторых, вы можете использовать экономический механизм таким образом, чтобы минимизировать издержки, неизбежно возникающие при перераспределении доходов.
Стихийное функционирование рыночного механизма обеспечивает оптимальное функционирование экономической системы в целом.
Утверждение о том, что идея оптимизации (т. е. максимизации общего блага) изначально была включена в рыночный механизм, было сформулировано Адамом Смитом. Великий английский экономист отмечал: «Каждый человек, имея в виду только свою выгоду, невидимой рукой направляется к цели, которая вовсе не входила в его намерения. Преследуя свои интересы, он часто служит общественным интересам более эффективно, чем когда он сам этого хочет. «Напомним еще раз, что состояние экономической системы, при котором невозможно улучшить положение одного человека без ухудшения положения другого, называется оптимальным по Парето. Состояние равновесия экономики предполагает оптимизацию: для потребителя полезность максимизация, для производителя максимизация прибыли. Это парето-оптимальное состояние рынка, когда каждый, стремясь к собственной выгоде, способствует достижению взаимного равновесия. В данном случае полное удовлетворение (функция общей полезности) достигает своего максимума это почти то, о чем говорил А.
Смит.
Степень удовлетворения потребностей каждого члена общества зависит от размера его дохода, который, в свою очередь, определяется первоначальным распределением собственности. Из этого распределения собственности рыночный механизм исходит из изначально заданного параметра. Состояние оптимальности по Парето , которое достигается с помощью рыночного механизма, в этом отношении нейтрально, так как исключает ситуации, в которых благосостояние одних увеличивается из-за ухудшения благосостояния других (другими словами, оно не может служить критерием общественного выбора).
Социальная нейтральность оптимальности по Парето означает, в свою очередь, социальную нейтральность рыночного механизма. Следовательно, для достижения социальной справедливости вовсе не обязательно разрушать рыночные отношения. Здесь просто необходимо запросить у рынка разумное распределение ресурсов (в частности, собственности), ввести прогрессивный налог на конечный доход хозяйствующих субъектов.
Результатом этих мер будет оптимальное экономическое использование ресурсов при достижении желаемой для общества социальной ситуации.
Имущество налоговой системы:
- экономическая неэффективность;
- административная простота;
- отсутствие гибкости;
- отсутствие политической ответственности;
- справедливость.
Административная простота означает, что затраты, связанные с функционированием налоговой системы, должны быть минимальными. Существуют прямые и косвенные затраты: первые это прямые затраты на поддержание налогового администрирования; второй время и деньги, необходимые для правильного учета налогоплательщиков. Уровень административных затрат определяется несколькими факторами: типы и типы документов, необходимых для налогового учета; наличие льгот и условий для их применения; дифференциация налоговых ставок в зависимости от уровня или категорий доходов, которые создают возможность уклонения от уплаты налогов.
Справедливость главный и самый сложный вопрос при формировании налоговой системы. Сейчас рассматриваются два основных пункта справедливости горизонтальное и вертикальное равенство. Горизонтальное равенство означает, что одинаковые во всех отношениях люди облагаются одинаковым налогом. Вертикальное равенство означает, что некоторые люди обязаны платить более высокие налоги из-за своего положения.
Как устроена справедливость в России
Якоб Фуггер, великий предприниматель ХVI в., добился несметных богатств благодаря своим политическим связям, монополиям на медь и ртуть и еще торговле индульгенциями. Благословляя ремесленников и даже банкиров, Лютер осуждал Фуггера на муки ада / JOE RAEDLE / AFP
Пару лет назад Тома Пикетти приезжал к нам во Флоренцию с лекцией. Парадный зал Европейского университета, обычно полупустой, был забит публикой. На потолке летали амуры, студенты лежали на полу в живописных позах, а звезда современной академии рассказывал о неравенстве. Прославившийся одной книгой, Пикетти сам олицетворяет неравенство мира, в котором победителю достается все.
Профессор трех университетов и советник оппозиционных лидеров Франции и Великобритании, он отказался от ордена Почетного легиона: это не дело правительства решать, кто тут в почете, пояснил он. Его родители, сообщает «Википедия», были троцкистами; но самому Тома хватило одного визита в Советский Союз, чтоб отказаться от иллюзий.
Теория справедливости
Говоря на английском с сильным французским акцентом, который так любит мир, Пикетти пересказывал ключевые темы своей книги, «Капитал в ХХI веке»; но сосредоточился он на веке двадцатом. В течение столетия наследства росли быстрее зарплат, и собственники богатели быстрее менеджеров. Открытый Марксом, этот процесс и есть причина растущего неравенства в западном мире; только мировые войны, включая и холодную войну, на время останавливали рост экономического неравенства. С точки зрения равенства лучшим временем были годы после Второй мировой войны, когда послевоенный бум в Америке, реконструкция Европы и противостояние Советскому Союзу кое-где создали успешное приближение к обществу всеобщего благосостояния.
Но эти отступления капитализма были не циклическими процессами, а разовыми эпизодами; в целом в Западной Европе и Северной Америке неравенство постоянно – секулярно, как говорят экономисты, – росло в течение всего столетия. В конце века к этому процессу присоединились Китай и Восточная Европа, где неравенство сдерживалось политическими механизмами, перераспределявшими богатство или просто его уничтожавшими. Напротив, демократическая политика не обладает внутренними механизмами, ограничивающими неравенство. Исторически войны и социализм были самыми мощными факторами, способствовавшими равенству. Кроме прогрессивного налога, и особенно налога на наследство, Пикетти не предлагал новых мер.
Амуры продолжали летать, а студенты уже разбирали свои шлемы – у одних дешевые велосипедные, у других дорогие мотоциклетные. Обсуждение экономического неравенства ставит моральные и политические проблемы, которые некомфортны для экономистов. То, что экономисты стали называть равенством, в философии называют справедливостью.
В чем моральное оправдание неравенства и самого богатства – и, соответственно, в чем смысл его перераспределения государством? Понятно, что, кто хорошо работает, тот должен хорошо жить, чтоб он еще лучше работал. На деле со времен Лютера, благословившего инвесторов и ростовщиков на их добрые дела, эта простая истина была и остается единственным оправданием капитализма. Те, кто работает больше нас и видит дальше нас, должны и жить лучше нас, потому что их тяжелая работа в конечном итоге ведет и к нашему всеобщему обогащению. Гарвардский философ Джон Ролз в своей классической книге 1971 г. «Теория справедливости» сформулировал два ее принципа: каждый член сообщества имеет свободу делать то, что считает нужным и важным, если это не ограничивает свободу других людей; но эта деятельность оправдана, только если она ведет, одновременно или с отставанием, к выгоде наименее преуспевающих членов того же сообщества. Согласно первому принципу свободная деятельность максимизирует выгоду одних людей и минимизирует выгоду других людей.
Согласно второму принципу некий внешний в отношении людей институт – в светском обществе им может быть только государство – должен регулировать их действия так, чтобы «в конечном счете» бедные и больные чувствовали улучшение своей жизни. Богатые становятся еще богаче в соответствии с первым принципом Ролза, но зато бедные становятся менее бедными в соответствии со вторым. Первый принцип разрешает неравенства сверху, второй принцип их ограничивает снизу. Во времена Ролза и Рейгана суммарный эффект называли trickle-down economy, экономика просачивания сверху вниз. Предполагалось, что из двух принципов следуют рациональные суждения, которые делают – или должны делать – политики или избиратели, благодарные за trickle-down.
Труд против удачи
Представьте сложность этой бухгалтерии применительно к, например, выборам или импичменту Дональда Трампа. Действительно, у теории Ролза есть множество проблем. Даже если представить себе, что мы каждый раз все начинаем сначала и на равных (это знаменитая ситуация «вуали неведения», которую задал Ролз), наши компетенции ограничены и избирательны.
К примеру, я готов судить о работах своих коллег и постоянно это делаю, смиряясь с тем, что от моих суждений зависит чья-то карьера, зарплата и, может быть, благополучие чьего-то ребенка; а когда я говорю о далеком от меня ученом, к примеру о том же Пикетти, от моих высказываний мало что зависит, и это хорошо. Но от граждан демократического общества все время ждут ответственных суждений о проблемах и лидерах, о которых мы – и вообще никто – не способны судить рационально.
Далее, непонятны границы сообщества, внутри которой работает справедливость по Ролзу. Сам он имел в виду национальное государство, но для философа-кантианца, каким он себя считал, было бы последовательнее говорить о человечестве. Но Бранко Миланович в недавней книге «Глобальное неравенство» показал, что такое расширение ведет к мировому правительству, которое должно перераспределять налоги в глобальном масштабе, что наверняка не входило в намерения Ролза. В этой книге Миланович доказывает, что ведущую роль в глобальном неравенстве играют не различия между классами внутри страны, а различия между странами.
Но хоть отдельные государства и научились перераспределять капиталы в пользу своих низших классов, субсидируя фермы или финансируя здравоохранение, перераспределительные схемы в международном масштабе до сих пор кажутся утопическими.
И, наконец, третья проблема ролзовской теории справедливости, для меня самая важная, состоит в следующем. Сполна использующий свою свободу предприниматель, человек типа Трампа, получает моральное оправдание своим занятиям, только если наблюдатель имеет основания верить в то, что этот предприниматель создал свой бизнес честным трудом и разумным риском, а не выиграл в лотерее или получил благодаря монополии. К примеру, Якоб Фуггер, великий предприниматель ХVI в. (в недавней биографии Грег Стейнметц называет Фуггера самым богатым человеком всех времен), добился несметных богатств благодаря своим политическим связям, монополиям на медь и ртуть и еще торговле индульгенциями. Благословляя ремесленников и даже банкиров, Лютер осуждал Фуггера на муки ада.
Где бы он ни находился сейчас, в аду или в чистилище, у Фуггера много последователей. Сегодня почти половина всего мирового капитала связана с энергетическими акциями, иными словами, с нефтью и финансами, обеспечивающими ее добычу и переработку. Из-за масштаба этих бизнесов, их политического влияния и очевидной зависимости их успеха от картельных цен на нефть очень трудно применить к ним идею справедливости. На основе принципов Ролза наблюдатель с его вуалью неведения готов оправдать труд и богатство Билла Гейтса или Илона Маска; но богатство и власть Рекса Тиллерсона или Игоря Сечина встретят у него меньше сочувствия. Но если вернуться к диаграммам Пикетти, капитал ХХI в. отчасти – примерно наполовину – состоит из превращенного труда и таланта, а отчасти порожден случайной удачей и злоупотреблениями властью. Смешиваясь в триллионах, которые не пахнут, эти два источника мирового богатства остро нуждаются в дифференциации. Никто не даст нам такого различения, ни историк, ни философ, ни экономист; но, может быть, его добьется их союз, пока еще несбыточный.
Случай России
В новой работе Пикетти и его соавторы намечают контуры этого проекта в немодном региональном исследовании, целиком посвященном России. Это новый материал, в своем «Капитале» Пикетти Россию игнорировал. Но, как и в его книге, критический анализ текущего состояния дел сочетается с исторической ретроспективой. Соавторы оценивают душевой доход в Российской империи до Первой мировой войны в 35–40% европейского уровня и потом в СССР после Второй мировой войны – в 55–60%. В постсоветское время душевой доход значительно вырос, достигнув 70–75% западноевропейского. Критики сразу указали на завышенный характер этих оценок. Добавлю, что в статье дается неожиданно позитивная оценка сталинской модернизации, но ни слова не сказано о ее экономических (коллективизация и лагеря) и технологических (американская и позднее германская помощь) источниках.
В основной и действительно интересной части статьи соавторы подробно рассказывают о взрывном росте неравенства в постсоветской России.
Соавторы выделяют главный парадокс: несмотря на очень высокое сальдо торгового баланса, характерное для всего постсоветского периода вплоть до 2015 г., они не видят серьезных приращений во внешних активах. В течение 18 лет после 1993-го страна экспортировала в среднем на 10% больше, чем импортировала, что дает много больше 200% кумулятивного роста; учтенные внешние активы, государственные и частные, росли гораздо медленнее. Бегство капиталов и офшорное богатство являются очевидным средством решить этот парадокс. В официальной статистике не учтены эти многие миллиарды, заработанные в основном на экспорте нефти и газа; именно их оценке и посвящена статья Пикетти и соавторов. Эта оценка неизбежно приблизительна; но ни для какой другой страны мира офшорные капиталы не играют такой роли, как для России, что оправдывает усилия.
Интересным образом соавторы оперируют понятием национального богатства, которое определяют как сумму внутренних и офшорных активов, принадлежащих «российским домохозяйствам».
В последнем понятии, конечно, много неопределенности. Хотя основным источником этой работы является исчезнувший профицит, соавторы сравнивают данные госстатистики с доступным массивом налоговых деклараций; соответственно, оценки Пикетти и соавторов не учитывают коррупционную часть национального капитала, которая не показана ни в каких декларациях. Они не учитывают также тех «российских домовладельцев», например олигархов, которые являются гражданами и, отчасти или полностью, налоговыми резидентами других стран. Таким образом, итоговые оценки Пикетти и соавторов, скорее всего, занижены, что они сами и признают.
Согласно их главному выводу, офшорное богатство, гипотетически принадлежащее российским домовладельцам, составляет $800 млрд, или 75% годового национального дохода. Размещенное за рубежом, это богатство примерно равно внутреннему богатству России, т. е. всем финансовым капиталам – домам, квартирам, земле, акциям и, наконец, государственной и корпоративной собственности, – которые находятся и учтены внутри российских границ.
Иными словами, экономически активные русские субъекты, включая сюда правительство, корпорации и граждан, половиной своего суммарного капитала владеют за границей и половиной – внутри страны.
По суммарным оценкам, которые дает Пикетти, 1% россиян контролирует четверть национального дохода. Согласно этой оценке, неравенство в России примерно равно неравенству в США, выше неравенства во Франции и сильно, почти вдвое, выше неравенства в Китае. Возможно, эта оценка все равно занижена. В докладе Credit Suisse за 2015 г. неравенство в России оценивалось значительно выше неравенства в США: в России 10% домохозяйств владеют 87% всего национального богатства; в Штатах – 76%, в Китае – 66%. Российским миллиардерам принадлежит 25–40% российского национального богатства, что намного, в 2–8 раз, выше параллельных данных для США, Германии и Франции.
Однако открытие этой работы Пикетти в том, что для понимания национального неравенства местоположение капитала внутри или вне страны оказывается важнее его количественного распределения.
Если иерархию неравенства в России есть с чем сравнивать, доля офшорного капитала в российском национальном богатстве вообще не имеет аналогов; этот показатель в России гораздо больше американского, китайского или любой европейской страны. Примерно половиной всего офшорного богатства владеют российские миллиардеры списка Forbes; другой половиной владеют простые миллионеры. Кто-то из них – российские граждане или налоговые резиденты, кто-то нет. Российскими по происхождению являются их деньги. Но эти активы подлежат регуляции со стороны стран, в которых они находятся, и недоступны для российского правительства. Кроме особенных, конечно, случаев.
Справедливость в офшоре
Возможно, вывезенные капиталы подчиняются каким-то другим законам и регуляциям, например американским или европейским; но, если им повезло оказаться в Панаме или на Каймановых островах, они не подчиняются этим правилам, и мы узнаем о них разве что из журналистских расследований. Между тем неучтенный доллар может оказаться дороже или могущественней учтенного, и не только в фискальном отношении.
Здесь мы приходим к самому интересному, хотя Пикетти с соавторами об этом и не говорят. В дуальной экономике постсоветского типа вывоз капитала ведет к тому, что способы его создания находятся в одном месте, а эффект просачивания – в другом. Даже если считать постсоветскую олигархию меритократией, что является большой натяжкой, мы видим особенную ситуацию: первый принцип Ролза – свободное предпринимательство и справедливое вознаграждение – осуществляется в одном государстве, а второй его принцип – рост благополучия самых бедных, которые живут за счет перераспределения, – осуществляется в другом месте.
Офшорные капиталы могут быть разной природы и местоположения: счет в Швейцарии, квартира в Лондоне, замок во Франции, ферма в Италии или Латвии, бизнес в Германии или акции американских корпораций. Юридическое положение этих активов обычно спорное, но споры заканчиваются тем, что эти капиталы, значительные по любым масштабам, выгодны принимающей стороне. Швейцарский банк получает проценты за операции, лондонская недвижимость растет в цене, фермы получают инвестиции, и все эти бизнесы платят налоги в своих странах.
Все это оказывается в какой-то степени полезно бедным и больным, только получатели этих благ находятся в другой стране, чем их производители.
Итак, особенностью постсоветской России является не неравенство в доходах, которое, по мнению Пикетти, примерно равно американскому, но гигантская офшорная зона российского национального бизнеса, которая намного больше, чем аналогичные показатели США, Китая и европейских стран: у них это 10% национального дохода против 75% в российском случае. Для восточноевропейских стран эти показатели обычно негативны: их активы скупает кто-то другой. Больше всего вывозу капитала способствует сам характер российских доходов: по данным Майкла Росса, суммированным в его книге «Нефтяное проклятие», из всех секторов мировой экономики нефть – самый непрозрачный и одновременно капиталоемкий сектор. Богатые ресурсозависимые страны, например Норвегия, тоже накопили огромные суверенные фонды, много большие, чем государственные активы России за рубежом; но в отличие от неформальных офшоров русского мира норвежские фонды работают под контролем парламента.
Три-четыре года назад я опубликовал в «Ведомостях» серию статей, в которых спекулятивно, не имея данных, описал эту ситуацию как «русскую болезнь». Давайте посмотрим, писал я, на торговлю между двумя государствами: ресурсо- и трудозависимым. Политэкономия учит, что, заботясь об эффективности, трудозависимое государство способствует развитию внутренней конкуренции, прав собственности и публичных благ, обеспечивает технический прогресс и социальную инклюзию граждан. Все это не произойдет в ресурсозависимом государстве, потому что это не нужно его правителям для их государственного промысла. В такой стране нефть и нефтепромышленники сами по себе, а население, для промысла избыточное, – само по себе.
Так как правители не обеспечивают в своей стране права собственности, они не могут полагаться на свои капиталы, держать их в стране и передать детям. Вместе со своими подданными правители страдают от недостатка публичных благ, например справедливого суда, чистого воздуха или хорошего здравоохранения.
Чем создавать все это у себя дома, им легче, дешевле и менее рискованно купить доступ к этим благам в соседних, трудозависимых государствах. Так происходит следующий шаг: элита ресурсозависимого государства хранит депозиты в трудозависимом государстве, там же решает свои конфликты, держит там свои семьи. За рубежом эта элита инвестирует в те самые институты, которые она не поддерживает или даже разрушает у себя дома: справедливые суды, хорошие университеты, чистые парки. Просачиваясь вниз, эти деньги даже помогают бедным и больным, только они делают это не по месту своего происхождения, а по месту предназначения. Теперь в исследовании Пикетти и соавторов читатель найдет суммарные, зато количественные оценки этих процессов.
Автор – профессор Европейского университета во Флоренции, член-основатель Вольного исторического общества
Экономические перемены в России | Центр стратегических и международных исследований
Программа Россия и Евразия предлагает анализ быстрых экономических изменений в России и их последствий для политики США.
Ничто в современной России не изменилось так быстро и неожиданно, как экономическое положение. Когда Владимир Путин стал президентом, Россия фактически была банкротом, поскольку должна была больше денег Международному валютному фонду (МВФ), чем ее резервы в иностранной валюте. С тех пор Россия совершила виртуальную макроэкономическую революцию до такой степени, что стала одним из крупнейших кредиторов долга США в мире. Его номинальный долларовый ВВП увеличился более чем в шесть раз и может достичь более 2 триллионов долларов к 2010 году. Рост такого масштаба будет равняться почти десятикратному увеличению ВВП в течение десятилетия.
В начале 2009 года Министерство экономической торговли и развития опубликовало амбициозный план, в котором изложены экономические цели России до 2020 года. Если эти цели будут достигнуты, Россия станет крупнейшей экономикой Европы и пятой экономикой мира после США. , Китая, Японии и Индии.
Рассматривая российскую экономику, в первую очередь необходимо учитывать устойчивость существующих тенденций роста.
Проводит ли российское правительство политику, которая может сдерживать экономический рост? Насколько коррупция облагает налогом экономическую экспансию? Как российские лидеры взвешивают компромиссы между инвестициями в модернизацию инфраструктуры, растущими потребностями в сфере социального обеспечения, военной модернизацией и т. д.? В большей степени развитие и распределение огромных энергетических ресурсов России обусловлено политическими или коммерческими факторами?
Фундаментальный вопрос, на который Соединенным Штатам необходимо ответить, касается степени, в которой экономический подъем России представляет собой возможность или угрозу для их интересов. В какой степени Соединенным Штатам следует поощрять более глубокую интеграцию и взаимозависимость? В сфере безопасности сегодняшняя политика США в отношении России в целом состоит из противоречивых тенденций взаимодействия и сдерживания. Однако эти тенденции весьма актуальны и при рассмотрении экономического будущего Российской Федерации.
Никогда в своей истории Россия не была более процветающей и интегрированной в глобальную экономику, чем сейчас. Казалось бы, это позитивное событие и достижение одной из основных целей политики США в отношении России после распада СССР. Однако, как и многие аспекты современной России, это явление вызывает в Вашингтоне большие споры, часто из-за противоречивого характера экономической информации. Этот проект призван прояснить интересы США в отношении российской экономики и помочь поместить их в более широкий контекст политики США в отношении России.
После десятилетия ошеломляющего экономического роста, подпитываемого ростом цен на сырьевые товары и дешевыми иностранными кредитами, российская экономика зарекомендовала себя как очень привлекательное место для иностранных инвестиций. К июлю 2008 года российские валютные резервы составили более 588,9 млрд долларов, а цены на нефть побили новые рекорды — более 147,27 долларов за баррель, а российские банки приобрели внешний долг на сумму 500 млрд долларов.
Весной 2008 года казалось, что Россия лучше других переносит финансовый шторм. Однако по мере углубления кризиса стало очевидно, что Россию не миновать экономический спад. Заморозка кредитных рынков, быстрое падение цен на энергоносители и значительный отток инвесторов начали сказываться на российской экономике. Первоначальная реакция Кремля преуменьшила влияние кризиса на Россию, но вместо этого высмеяла американские регулирующие органы за то, что они не смогли предвидеть спад.
К концу 2008 года рубль значительно ослаб по отношению к доллару, а основной российский фондовый индекс чуть не рухнул. По мере замедления промышленного производства росла безработица и по всей стране стали возникать отдельные случаи гражданских беспорядков. Эти факторы в сочетании с растущей проблемой оттока капитала вынудили правительство принять меры, приняв широкий пакет экономических стимулов и вложив в экономику более 200 миллиардов долларов. Весной 2009 года цены на нефть поднялись с минимума, достигнутого ранее в этом году, и глобальные последствия кризиса ослабли.
Тем не менее, эксперты прогнозируют, что Россия продолжит ощущать последствия кризиса в ближайшие годы, поскольку в 2009 году ожидается экономический спад на уровне 7–8 процентов.и лишь скромный рост в последующие годы. Глобальный финансовый спад высветил серьезные недостатки экономической политики Кремля и самой российской экономики. Скорость и траектория восстановления России в значительной степени зависят от готовности российских политиков диверсифицировать свои потоки доходов и провести столь необходимые экономические и денежные реформы.
Резюме совещаний рабочих групп доступны ниже.
“Цели экономики России до 2020 г.: мечты или реальность?” Презентация Михаила Дмитриева и Андерса Аслунда.
“Российский взгляд на США и их роль в экономическом развитии России” Презентация Сергея Гуриева.
“Российские углеводороды: двигатель экономики и инструмент внешней политики?” Презентация Адама Стулберга и Эдварда Чоу.
Презентация Powerpoint доступна здесь.
“Коррупция: ограничение роста и угроза безопасности?” Презентация Михаила Алексеева и Роберта Легвольда. Доступна презентация Powerpoint.
«Русские дебаты о том, как распределить новое богатство», Презентация Клиффорда Гэдди и Барри Икеса.
«Российские Вооруженные Силы, военные расходы и военная промышленность», Презентация Кита Крэйна и Ольги Оликер.
Неравенство и путинская экономика: в цифрах
Женщина выбирает покупки рядом с киоском, торгующим футболками с портретом президента России Владимира Путина на рождественской ярмарке в Санкт-Петербурге, Россия. Надпись на футболке гласит: «Путин (все в порядке)». (AP Photo/Дмитрий Ловецкий)
13 января 2015 г.
На протяжении всего своего пребывания у власти Владимир Путин обещал уравнять правила игры в России, делая упор на рост среднего класса. В 2008 г. он охарактеризовал пропасть между богатыми и бедными как «абсолютно неприемлемую», а в 2012 г.
написал, что «Дифференциация доходов недопустима, запредельно высока… Поэтому важнейшей задачей является сокращение материального неравенства».
Однако спустя три года неравенство остается одной из самых серьезных проблем, стоящих перед путинской экономикой. Пропасть между сверхбогатыми людьми страны и всеми остальными настолько велика, заключила Credit Suisse в недавнем отчете, что «заслуживает того, чтобы быть помещенной в отдельную категорию». Вот краткий снимок:
111 человек контролируют 19 процентов всего богатства домохозяйств в России
Если и существует статистика, подчеркивающая глубину имущественного неравенства в России, то, по оценкам, 111 миллиардеров контролируют почти пятую часть всего богатства домохозяйств в стране. Это согласно анализу Credit Suisse 2014 года, который показал, что те, кто входит в верхние 10 процентов населения, контролируют ошеломляющие 85 процентов богатства в России.
Во всем мире на каждые 170 миллиардов долларов богатства семьи приходится один миллиардер; в России один на каждые 11 миллиардов долларов.
90 процентов предпринимателей говорят, что они сталкивались с коррупцией
Одним из факторов, который, по общему мнению, способствует росту сверхбогатых, является роль коррупции внутри России. Несмотря на обещания Владимира Путина бороться с коррупцией, для большинства россиян эта проблема остается широко распространенной. Опросы российской бизнес-ассоциации «ОПОРА» показали, что 90 процентов предпринимателей хотя бы раз сталкивались с коррупцией. Среди домохозяйств коррупция заняла второе место после жилищной проблемы в стране, согласно опросу, проведенному Институтом современного развития в Москве.
Восприятие вызывает не меньшую тревогу, когда Россию сравнивают с международными партнерами, такими как Бразилия, Китай, Индия и 34 страны-члены Организации экономического сотрудничества и развития. В 2014 году Россия заняла более низкое место в ежегодном индексе восприятия коррупции Transparency International. Во всем мире она заняла 136 место из 174.
Трудно определить цену экономических издержек коррупции, но согласно одному анализу, проведенному фондом ИНДЕМ, московским аналитическим центром, специализирующимся на борьбе с коррупцией, практика обходится национальной экономике от 300 до 500 миллиардов долларов в год.
При ВВП около 1,5 триллиона долларов это примерно треть экономики России.
Четверо из пяти россиян имеют состояние менее 10 000 долларов
Помимо 111 миллиардеров, в России проживает 158 000 миллионеров. Но для остальной части страны с населением 139 миллионов человек анализ Credit Suisse оценил среднее состояние в 2360 долларов в 2014 году по сравнению с 871 долларом годом ранее. Безусловно, отсутствующие данные означали, что авторы отчета не могли учитывать реальные активы — например, сколько человек может владеть недвижимостью. Но после оценки того, какими могут быть эти затраты, анализ показывает, что 83 процента населения имеют личное состояние менее 10 000 долларов.
Энергетический сектор подпитывает неравенство в доходах
Рассмотрение неравенства с точки зрения доходов — то, что кто-то зарабатывает, а не их личное состояние, — подчеркивает еще одну проблему, стоящую перед путинской экономикой: роль энергетический сектор страны в разжигании неравенства в доходах.
Среднестатистический россиянин, принадлежащий к среднему классу, зарабатывает от 4000 до 10 000 долларов в год, согласно анализу Forbes за 2012 год данных Росстата, национального бюро статистики.
Но исследование, проведенное Международным политическим центром инклюзивного роста, показало, что рост доходов в последние годы в первую очередь пошел на пользу богатым энергетическим центрам России, минуя беднейшие районы страны. Исследование показало, что в регионах, где не менее половины объема производства приходится на нефтяную, газовую и горнодобывающую промышленность, доходы населения в среднем на треть выше, чем в остальной части России. Четыре из пяти регионов с самым высоким доходом в анализе были центрами добычи нефти и газа , и во всех из них наблюдалось наибольшее неравенство в доходах. Как отмечается в исследовании:
Однако рост … доходов не отражает роста предпринимательства или инноваций. Неравенство в распределении доходов отражает зависимость экономики от ренты от добычи полезных ископаемых, что привело к увеличению доходов в группах с самыми высокими доходами и препятствовало расширению среднего класса.
Средний класс все равно вырос
Несмотря на пропасть между доходами сверхбогатых по сравнению со всеми остальными, средняя российская зарплата выросла настолько, что большинство Банк определяет как средний класс. С 2001 года, второго года Владимира Путина на посту президента, по 2010 год средний класс России вырос с 30 до 60 процентов населения, что является одним из самых высоких показателей среди стран с развивающейся экономикой.
Но «средний класс» — понятие относительное, и если есть одна оговорка в отношении этой цифры, так это то, что Всемирный банк устанавливает порог для среднего класса как любого, кто живет не менее чем на 10 долларов в день. Более того, по словам Томаса Ремингтона, профессора политологии в Университете Эмори и автора книги «Политика неравенства в России», рост средней заработной платы был смещен, иногда резко, из-за резкого роста доходов на самом верху лестницы доходов. .
«Я смотрю на средний класс, и это справедливо и для США: если вы включаете 10 процентов самых богатых, или 5 процентов самых богатых, или 1 процент, вы можете сказать, что доходы среднего класса растут, ” он сказал.
«Но это не средний класс. Те люди наверху, олигархи, они не относятся к среднему классу больше, чем Уоррен Баффет относится к среднему классу в США».
Но остаться в среднем классе может быть непросто
Рост среднего класса совпал с резким снижением уровня бедности. Уровень бедности, который Всемирный банк определяет как любого человека, живущего на 5 долларов в день или меньше, снизился с 35 процентов в 2001 году до 11,9 процента к концу 2013 года. С 2001 по 2005 год, а затем снова с 2006 по 2010 год около 15 процентов населения потерпели достаточно большие неудачи, которые ухудшили их финансовое положение, «предполагая, что уязвимость к потрясениям остается проблемой на всех социально-экономических уровнях», согласно Всемирный банк. В 2010 году, например, 30 процентов россиян, которые всего пять лет назад считались средним классом, были финансово уязвимыми или даже бедными.
Наступили экономические препятствия
Несмотря на рост среднего класса и снижение уровня бедности, 2015 год может стать одним из самых сложных испытаний для путинской экономики на сегодняшний день.
Экспорт нефти и газа составляет около половины доходов бюджета России, но с учетом того, что цены на нефть в настоящее время торгуются вблизи пятилетнего минимума, а международные санкции удерживают рубль на таком же низком уровне по отношению к доллару, экономика России, похоже, скатится в рецессию в месяцев вперед. Что еще хуже, ожидается, что потребительские цены вырастут двузначными числами, что окажет дополнительное давление на и без того напряженные бюджеты домохозяйств.
Вопрос в том, что произойдет, если начнется рецессия? Будучи премьер-министром с 2008 по 2012 год, Путин сделал расширение среднего класса национальным приоритетом. Но после массовых демонстраций против него в 2012 году его риторика об укреплении семей рабочего класса заметно притихла, согласно Ремингтону .
«Он сменил тактику», — сказал Ремингтон FRONTLINE. «Вся его стратегия теперь заключается не в продвижении интересов среднего класса, а в интересах низших классов и людей из маленьких городов, людей в промышленных городах, которые нуждаются в поддержке со стороны государства… Он не заинтересован в создании среднего класса сейчас в его политической стратегии, потому что считает средний класс неблагодарным».