Ученые которые плохо учились: Великие двоечники или 10 гениев, которые плохо учились в школе

Несколько поколений кинолюбителей восхищаются образом одного из главных героев «Большой перемены» — Григория Ганжы. В фильме он не фанат учебы. В жизни, оказывается, тоже. Авторитет хулигана сопровождал мальчика в школьные годы. За свои неуспехи он дважды оставался на второй год, а окончание школы подарило ему профессию водителя грузовика. Лишь по старанию маминой подруги он оказался в Щукинском училище. И не напрасно.

Алла Пугачева

Звезда Аллы Пугачевой зажглась в России в 60-е годы прошлого века. Она — гений эстрадного мастерства — не отличалась усердием в школьные годы. Не получалось у нее усвоить такие предметы, как черчение, химия, география. Одноклассники дали ей прозвище «фельдфебель», в переводе означающее «старший сержант». Это значило, что спорить с девочкой никто не решался, даже когда она обмазывала воском школьную доску или решала подложить кнопку учительнице. Зато с музыкой с самого начала была полная гармония. С учительницей музыки она стала заниматься еще раньше, чем пошла в школу.

Бенедикт Камбербэтч

Личность Бенедикта Камбербэтча с самого начала своей карьеры была связана с его родителями — известными актерами. Они считали своим долгом дать сыну достойное образование. Однако получалось не везде: с друзьями он сбегал с уроков, плохо себя вел, не старался зарабатывать хороших оценок. Мальчик сменил несколько школ, прежде чем очутился в одной из престижных — школе Хэрроу для мальчиков. Именно там он впервые вышел на сцену. Знаменитостью он стал благодаря сериалу «Шерлок».

Билл Гейтс

Один из самых известных людей современности — основатель Microsoft Билл Гейтс. Это человек, который с самого детства был увлечен компьютерами и радовал своих преподавателей успехами в общеобразовательных дисциплинах. Какое-то время родители даже пытались «купить» его хорошую учебу за деньги. Однако это не помогло. Билл считал, что не стоит тратить время на то, что неинтересно. В этот разряд он относил те дисциплины, которые не были связаны с программированием.

И все же экзамен по математике в 8-м классе он сдал на 800 баллов (отличным и практически недостижимым был результат 750 баллов).

Владимир Кристовский

Источник: storage.yandexcloud.net

Не любил учиться и будущий музыкант Владимир Кристовский. Его учителя и одноклассники нечасто встречались с ним на занятиях. Отсюда и неуспеваемость по многим предметам, а также специальность электромонтера по получению аттестата. В перечне освоенных им профессий значатся газоэлектросварщик и парикмахер.

Джим Керри

Сложно в школьные годы пришлось великому американскому комику Джиму Керри. Сегодня одно его фото способно рассмешить любого, даже самого серьезного человека. Но в детстве ему приходилось туго. В семье мальчика были сложные отношения, и это отразилось на его учебе. Джиму пришлось в раннем возрасте начать работать. Соответственно, времени на учебу не хватало. Несколько раз оставаясь в одном классе на второй год, в конце концов, он бросил школу совсем. Однако это не помешало Джиму иметь в школьной среде репутацию талантливого ребенка. Он постоянно участвовал в концертах, был активным и веселым.

Дрю Бэрримор

Знаменитая Дрю Берримор — ребенок актерской пары. На формирование ее мировоззрения не могло не влиять частое пребывание на светских вечеринках. А в 3 года она получила первый опыт актрисы. После него девочку часто снимали, поэтому времени учебе уделялось недостаточно. Снявшись в 7 лет в «Инопланетянине», Дрю получила настоящую американскую популярность. Однако она имела и отрицательное воздействие на подростка: в 13 лет девочка вынуждена была лечь в специализированную клинику, чтобы лечиться от наркозависимости. После этого возвращение в школу не состоялось. Зато карьера киноактрисы пошла вновь в гору.

Дэниел Рэдклифф

В июле 1989 года на свет появился мальчик, чья внешность сегодня связана с одним из самых популярных героев киноиндустрии — Гарри Поттером. Актерский дебют состоялся в небольшой непрофессиональной постановке в роли мартышки. Однако с нее шестилетний мальчик вынес непреодолимое желание стать актером. С детства мечтая об актерской карьере, он с родителями не уставал ходить по кастингам, однако значительная роль, принесшая мировую популярность, досталась мальчику в 12 лет. На роль Гарри Поттера мальчик был утвержден практически сразу, несмотря на то что на нее было опробовано более 16 тысяч претендентов.

Екатерина Климова

Источник: howmade.ru

Современный мир кино по достоинству оценил талантливую и красивую артистку — Екатерину Климову. По ее собственным воспоминаниям, школьные годы не оставили в памяти приятных впечатлений. Учиться она не любила. Особенно не получалось с физикой и математикой. В то же время талант актрисы проявлялся с самого детства. Школьные спектакли и выступления были тем начальным этапом в жизни девочки, которые помог состояться актерской карьере. Подтверждение тому — беспроблемное поступление в Щепкинское училище.

Камерон Диас

Среди знаменитых людей, в детстве имеющих статус «двоечников», числится и известная героиня комедии «Маска» Камерон Диас. Будучи в детстве девочкой-хулиганкой, она готова была сутками напролет гулять с товарищами и принимать участие в драках. Учеба не казалась ей интересной, поэтому пропуски в школе были регулярными. Зато в жизни девочки присутствовали любовь к животным и увлечение роком. Однако если стать зоологом было не суждено, то времяпровождение на вечеринке привело девушку к знакомству с фотографом Д.Дюнасом. Он привел будущую актрису в модельное агентство, с которым был подписан контракт о сотрудничестве.

Настоящий успех пришел в 18 лет, после выхода в свет «Маски».

Квентин Тарантино

Пример Квентина Тарантино свидетельствует о том, что стать знаменитым режиссером можно не имея хороших результатов школьного образования и примерного поведения. Имея склонность к точным наукам, мальчик любил уроки по математике и хорошо читал. Остальные предметы казались ему малозначительными и неинтересными, поэтому учителя часто фиксировали прогулы и вызывали в школу маму. Нежелание учиться было настолько велико, что школу пришлось бросить, даже не взирая на мамины уговоры.

Карьера в кино началась в работы билетером в кинотеатре. В то же время навыки актерского мастерства мальчик начал получать, посещая актерские курсы. В это же время он писал сценарий своей первой кинокартины — «Бешеные псы».

Кристен Стюарт

Из семьи профессиональных кинематографистов вышла еще одна звезда экрана — Кристен Стюарт. За ней прочно закрепилось прозвище «скандалистка», а выпускные школьные тесты она сумела сдать с трудом, в 19 лет.

Начав сниматься в 8 лет, она не тратила время на обучение школьным предметам. Часто пропуская занятия, имела проблемы практически по всем дисциплинам. Итогом стал переход на домашнее обучение с той целью, чтобы хоть как-то получить начальное образование.

Американская звезда стала поистине популярной после роли Беллы Свон в «Сумерках», за что получила специальную награду в категории «Восходящая звезда».

Лариса Гузеева

Не подарила судьба академической успеваемости в школе красавице Ларисе Гузеевой. Отличаясь бунтарским характером и нежеланием учиться, девочка доставляла родителям немало хлопот, тем более что ее мама была учительницей истории. В воспоминаниях детства у Ларисы присутствуют такие дурные привычки, как курение, употребление ненормативной лексики, броская яркая косметика и мини-юбки. Тем ярче на этом негативном фоне сиял актерский талант будущей звезды, с дебютом на сцене Нежинского клуба, в спектакле «Божественная комедия».

Лев Новоженов

Журналист, писатель и режиссер в школе учился плохо. Двойки в его дневнике привели к тому, что с 7-го класса мальчик перешел в вечернюю школу и пошел работать помощником слесаря на завод. Даже будучи студентом МТПИ им. Ленина, после окончания первого курса он был отчислен и отправился работать на стройку.

Марат Башаров

Не получился ученый и из популярного артиста Марата Башарова. В школе он отличался плохим поведением и постоянными двойками, из-за которых вынужден был даже завести второй дневник. Хулиганистый характер мальчика исправился ко времени окончания школы, когда он поступил в театральное училище им. Щепкина.

Мария Аронова

Вопреки расхожим представлениям о старательности девочек в учебе, у Марии Ароновой не получалось подружиться с точными науками. Хорошие оценки у нее были только по языкам и литературе. Однако родителей это не сильно огорчало: перед ними стояла задача вырастить из дочери порядочного человека. К тому же Мария вела активную общественную жизнь и часто защищала школу на смотрах художественной самодеятельности.

Михаил Державин

Судьба Михаила Державина сложилась таким образом, что в силу семейных проблем он вынужден был самостоятельно зарабатывать на жизнь. Времени на учебу оставалось совсем мало, поэтому он не был аттестован по многим предметам. Среднее образование будущий артист получил в вечерней школе. Профессиональному выбору помогло общение с артистами, которые работали в Щукинском училище, где жила в то время семья Державиных.

Наталья Водянова

Не получила школьного аттестата будущая звезда подиума Наталья Водянова. Взрослой она стала раньше обычного, взяв на себя заботы о своей младшей сестре. Однако отсутствие академических знаний не помешало ей получить международное признание в карьере супермодели.

Никита Михалков

Учеба в начальной школе складывалась для Никиты благополучно. До 4-го класса он получал пятерки, поэтому родители выбрали для него спецшколу с математическим уклоном. Однако успехов в этом направлении мальчик не добился, из-за чего был возвращен в обычный класс. Как будто компенсацией за неудачную математическую карьеру для родителей Никиты был музыкальный талант ребенка. Он посещал театральную студию, хорошо рисовал, без труда поступил в Щукинское училище, затем — во ВГИК.

Нюша

Для Нюши судьба приготовила аттестат с тройками, украшенный высокими оценками по физкультуре и пению. Кроме того, не было примерным поведение. Позднее девушка объясняла, что виной всему была музыка. На остальное не хватало времени и сил.

Ольга Бузова

Средняя школа для Бузовой не была успешной: двойки сменялись тройками и наоборот. Родителей Ольги это угнетало, поэтому ей ничего не оставалось, как немедленно «взяться за ум». Приложив максимум сил, девушка подтянула все предметы и закончила 11 класс с серебряной медалью. У нее проявилась способность к языкам, что дало возможность овладеть многими из них.

Павел Прилучный

Родившись в семье хореографа и боксера, Павлу было суждено развивать именно эти наклонности. На школьные занятия времени не хватало, да и желания у него не было. Отец был жесток и настаивал на учебе, однако вскоре он умер, и на мальчика легла забота о семье. Повзрослев, он ушел с ринга и поступил в театральное училище.

Питер Джексон

Школьная программа была полной противоположностью интересам Пиджея. В круг его интересов входили спецэффекты в кино, монстры из комедий, людоеды. Определил такое увлечение фильм «Кинг Конг», который мальчик посмотрел в 8 лет. Питер бросил учиться в 16 лет, однако впоследствии пожалел об этом.

Райан Гослинг

Красавчик Райан Гослинг выбрал себе профессию еще в детстве. Не обращая внимания на отсутствие успехов в освоении школьных дисциплин, он постоянно участвовал в конкурсах и кастингах. Времени на уроки не оставалось, но это его не огорчало. Даже перейдя из-за неуспеваемости в коррекционный класс, он не окончил его, а поменял свое место жительства на Лос-Анджелес и занялся актерской карьерой.

Рэйчел Вайс

Британская актриса, имеющая массу международных наград, в том числе «Оскар», с детства стремилась к самостоятельности. Детство проходило в обеспеченной семье, поэтому после окончания начальной школы она поступила в престижную St Paul`s School. В 14 лет попробовала себя в качестве модели, однако после окончания школы начала учиться в Кембриджском университете. Решающую роль в выборе профессии сыграл студенческий театр.

Сильвестр Сталлоне

Ребенок семьи итальянского эмигранта в Нью-Йорке в 15 лет остался без отца и поступил в школу для трудных подростков. До этого он получал знания в пригородной школе Филадельфии. Отправившись продолжать учебу в Американский колледж, он начал подрабатывать тренером, а по возвращении — принялся изучать искусство драматургии. По окончании актерского факультета Слай получил право участвовать в незначительных театральных постановках.

Стивен Спилберг

Нелегко далось образование Стивену Спилбергу. Предметы школьной программы не давались ему, ситуацию усугубляла еврейская национальность. Отстающую успеваемость Стивен компенсировал экспериментами с киносъемками. В короткометражных фильмах роли исполняли члены его семьи, а для придания яркости спецэффектам он использовал сок домашней вишни.

Том Круз

Школьные годы не принесли Тому приятных воспоминаний. У него не получалось читать, поэтому он вынужден был переходить из школы в школу чтобы хоть как-то получить образование. Проблемы с учебой не давали ему найти друзей среди одноклассников, однако сегодня фильмы с его участием собирают толпы зрителей.

Федор Бондарчук

Для родителей Федора посещения школы были частыми. Их сын прогуливал уроки, не хотел учиться и постоянно ссорился с учителями. Кроме того, он был дерзким и имел массу плохих привычек. Такое отношение к учебе привело к провалу при поступлении в МГИМО. Свою профессию Федор получил благодаря совету отца пойти во ВГИК

Эндрю Дэйли

По собственному признанию Эндрю, его школьные успехи не были показательными. Он еле-еле переходил из класса в класс, и то благодаря своему обаянию. Поступив в колледж, он начал получать профессию драматурга, после чего работал в комедийном дуэте.

Если вам, как и когда-то этим селебрити, нелегко дается учеба, выручит ФениксХелп — онлайн-помощь для школьников и студентов.

Великие люди, которые плохо учились в школе. Как учились великие ученые

Экзамены, оценки, шпаргалки, бессонные ночи, зубрежка, валерьянка… Подошел к концу очередной учебный год. Так было 100, 50 и 10 лет назад, а родители всегда повторяли своим чадам: «Будешь плохо учиться, ничего путного из тебя не выйдет». Родителей, конечно, слушать надо… Но, как показывает практика, чтобы добиться успеха в жизни, необязательно быть круглым отличником. Корреспондент «Суперзвезд» убедился в этом, побывав в московском Музее образования, где на всеобщее обозрение выставлены оценки известных личностей, учившихся в столице.

«Вот же какой парадокс: человек учился в школе безобразно, прогуливал уроки, а вырос и стал знаменитым. И такое встречается сплошь и рядом. Только космонавты все до единого были отличниками и хорошистами, – поделился с «Суперзвездами» директор музея Юрий Константинович Зуев. – Как сами звезды отнеслись к тому, что их оценки стали достоянием общественности?

Василию Ливанову не понравилась наша идея, правда, не пойму почему: у него в аттестате только хорошие отметки. Про остальных не знаю. Но еще ни один из героев экспозиции не пришел взглянуть на свои школьные успехи. Думаю, у них времени нет, своих проблем хватает. Зачем оглядываться в прошлое?»

Отличники

Круглых отличников среди знаменитостей оказалось только трое: Светлана Аллилуева, Филипп Киркоров и Василий Лановой. Листочек-аттестат Светланы Аллилуевой пожелтел от времени, а чернила в некоторых местах выгорели от солнца. Разнообразия в аттестате дочери Сталина не наблюдается – напротив всех 16 предметов каллиграфическим почерком выведено «отлично».

Сразу возникает мысль, что оценки завышены, что расстраивать вождя в 1943 году было смерти подобно. Но, как потом вспоминали одноклассники Светланы, она действительно была способной ученицей. Только держалась всегда обособленно. Например, Серго Берия в своей книге «Мой отец – Лаврентий Берия» написал: «Запомнилась дочь Сталина умной, скромной девочкой. Хорошо знала английский. Светлана сидела за одной партой с моей будущей женой. Она нас с Марфой и познакомила».

Филипп Киркоров в детстве тоже был примерным «зайкой». В школе № 413 Ждановского района маленький Бедросович обучался с 3-го по 10-й класс и все эти годы был ребятам примером. Школу будущая поп-звезда окончила с золотой медалью, примерным поведением и идеальной характеристикой для выпускника советской школы.

Директор Киселевская и классный руководитель Короткова не поскупились на лестные отзывы: «Все годы Киркоров Филипп учился отлично, вел большую общественную работу, активный участник всех общественно-трудовых дел в школе. Особую активность проявил при подготовке к проведению 60-летия образования СССР.

За организацию политинформаций в школе награжден почетными грамотами. Был членом комитета комсомола школы, возглавлял политический сектор. В течение двух лет входил в состав школьной аттестационной комиссии по проведению ленинского зачета, был председателем комиссии по проведению конкурсов политических часов.

В 9-м и 10-м классах на политаттестациях был единогласно признан отличником ленинского зачета. Участвовал в конкурсах политического плаката «Мир глазами детей» и в конкурсе детского рисунка между школой 413 Москвы и школой города Брно ЧССР, где получил 1 премию за рисунок «Моя родина – СССР».

Увлекался театром и музыкой, являлся членом театрального коллектива школы, закончил музыкальную школу по классу фортепиано и гитары с отличием, неоднократно принимал участие в районных и городских олимпиадах по литературе, истории, английскому языку, занимая призовые места.

Киркоров Филипп был активным участником всех коммунистических субботников, сбора макулатуры, был в числе первых учащихся, участвовавших в общественно-полезном труде в 10-м классе на фабрике «Модельная обувь» Ждановского района».

Красавец Василий Лановой, сыгравший Грея в «Алых парусах», Вронского в «Анне Карениной», Ивана Варавву в «Офицерах» и массу других замечательных ролей, тоже имел пятерочный аттестат зрелости и был прилежным учеником средней школы № 510 Пролетарского РУНО.

Хорошисты

Только по одной четверке в аттестате имели будущий поэт Андрей Вознесенский, окончивший школу № 554, и драматург Эдвард Радзинский, окончивший 49-ю английскую спецшколу, – они покинули школы с серебряными медалями.

Маленький Владимир Высоцкий, учившийся в 186-й школе Коминтерновского района, тоже был примерным учеником и твердым хорошистом. «Пятерок» и «четверок» в его аттестате поровну, а «пятерки», конечно же, стоят по гуманитарным и естественным предметам.
«Машинист» и кулинар Андрей Макаревич как-то признался, что самым лучшим событием в школе он считает последний звонок. Странно, ведь учился юный Макар совсем неплохо. В музее есть его аттестат за 8-й класс, где «четверки» стоят только по русскому, геометрии, географии и химии, а по остальным предметам – «пятерки».

К тому же, учился Макаревич не в рядовой средней школе, а в школе № 19 «с преподаванием ряда предметов на английском языке», а значит, и требования к ученикам там были несколько выше. А еще Андрей каким-то образом успевал сочетать учебу с серьезным увлечением музыкой и даже концертами, ведь «Машина времени» начала зарождаться именно в школе.

Будущий «миллионер» Максим Галкин тоже обнаружил свои таланты, учась в школе. Максим играл в школьных спектаклях, на переменках и в компаниях пародировал одноклассников и учителей. В аттестате Максима за 9-й «А» класс школы № 43 как раз по географии и биологии стоят не «пятерки», как по другим предметам, а «четверки». Зато «пятерки» он получал по русскому, литературе и иностранному – недаром Максим пошел учиться в Гуманитарный университет на факультет лингвистики.

Старший коллега Галкина по эстраде Геннадий Хазанов на радость маме тоже хорошо учился. Неизвестно, с какими отметками он окончил школу № 7 Ленинского РУНО г. Москвы, – аттестат не сохранился. А вот в пятом классе у маленького Гены «четверок» было совсем мало – только по естествознанию, географии, немецкому и труду.
Юра Лужков, ученик московской мужской семилетней школы № 579, постоянно хватал «тройки» по математике и иностранному. Впрочем, в его аттестате об окончании средней школы «троек» нет. Видимо, взялся за ум.

Троечники

Если Филипп Киркоров был круглым отличником, то его экс-супруга и деловой партнер Алла Борисовна занимает почетное место среди троечников. И активисткой-комсомолкой рыжая школьница Пугачева тоже никогда не была. Оценки в аттестате Примадонны, выставленном в Музее образования, очень разнообразны.

«Пятерки» по литературе, труду, пению (само собой!) и поведению. «Четверки» по русскому, алгебре, геометрии, физике и истории. И «тройки» по черчению, географии, химии и иностранному. Как показала жизнь, «средненькая» и отнюдь не блистающая на школьных уроках девочка выросла в мегазвезду…

Андрей Миронов окончил ту же английскую спецшколу № 170 (ныне № 49), что Эдвард Радзинский, Василий Ливанов и Марк Розовский. «Тройки» учителя ставили юному Миронову лишь по точным наукам (алгебре, геометрии и физике), зато по английскому, географии, естествознанию, истории и поведению у будущего актера в аттестате все «отлично».

Безнадежной троечницей была Наташа Белогорцева (это девичья фамилия Крачковской). Школу № 14 Ленинского РУНО она закончила с «тройками» по русскому, алгебре, геометрии, тригонометрии, географии, астрономии и химии.

Афоня (Леонид Куравлев), товарищ Сухов (Анатолий Кузнецов) и двоечник Ганжа (Александр Збруев) тоже были отъявленными троечниками. В аттестате у них нет ни одной «пятерки» и очень мало «четверок». Так что, исполняя роль двоечника Ганжи в «Большой перемене», Александр Збруев играл самого себя.

Не блистали успехами и прославленные спортсмены Валерий Харламов и Ирина Роднина. У фигуристки только четыре «пятерки» в 8-м классе (литература, геометрия, география и физкультура), у хоккеиста и того меньше – только одна по физкультуре.

Двоечники

Не поверите, но автор и ведущий около десяти программ российского телевидения Лев Новоженов в школе был двоечником. Ни одной не только «пятерки» за год, но даже «четверки». А в четверти порой мелькала и оценка «2». В музее есть классный журнал за 8-й класс, где напротив фамилии Новоженова в четвертой четверти по черчению стоит «пара».

Вице-мэр Москвы Владимир Ресин, мягко говоря, тоже не блистал знаниями. По русскому языку учительница иногда выводила будущему руководителю столицы в четверти «двойку», но в конце года он ее исправлял и получал заслуженную «тройку». По остальным предметам – «четверки», а чаще – «тройки».

Тщательное изучение классных журналов и аттестатов зрелости наших знаменитостей показало: самым большим оболтусом в школе был Михаил Державин. Михал Михалыч с трудом окончил московскую школу № 73 Киевского РОНО. Его аттестат за 9-й класс достоин того, чтобы его. «Русский и литература – «не аттестован», алгебра – 2, геометрия и тригонометрия – «не аттестован», естествознание – 3, география и история – 3, иностранный – 4, черчение – 2, физкультура – «не аттестован», психология – 3, прилежание – 2, поведение – 5.

Пропущено уроков 117, в том числе по болезни — 9. Постановление педагогического совета школы по успеваемости и поведению учащегося – «перенести экзамен на осень по алгебре и геометрии». Только все это не помешало Михаилу Михайловичу стать знаменитым актером московского Театра сатиры и мужем сначала дочери Аркадия Райкина Екатерины, затем дочери маршала С. Буденного Нины и певицы Роксаны Бабаян. Женщины-то любят не за оценки.

Величайшие мыслители, руководители и предприниматели, достигшие богатства и признания, отнюдь не выделялись блестящими способностями в школьные или студенческие годы. Они с огромным трудом и неохотой грызли гранит науки, однако, в будущем стали выдающимися личностями, способными повлиять на ход истории. Этому есть объяснение: успех в бизнесе, государственной службе, научных исследованиях часто требует творческих мыслителей, любопытных и непредвзятых, с огромным аппетитом к риску. А эти навыки часто в оппозиции к тем, которые необходимы, чтобы преуспеть в школе. Вместо простого соответствия, эти студенты сомневаются в правилах и бросают вызовы учителям. Естественно, они получают плохие оценки и не достигают успеха в школе.

Великие люди, которые плохо учились в школе, с раннего возраста имели критическое мышление и не считали оценки фактором, определяющим интеллектуальное развитие.

Великолепная семерка личностей, изменивших наше представление о мире, которые были не в ладах с учебой:

1 Томаса Эдисона , самого продуктивного изобретателя всех времен, оформившего более 1000 патентов на свое имя, считали умственно отсталым. Будущий мультимиллионер, награжденный Золотой медалью Конгресса, поздно пошел в школу, на уроках был рассеян, его ум вечно где-то блуждал. Учителя называли Томаса «одурманенный». Это были жестокие времена, когда детей нещадно лупили линейкой по рукам за ошибки. Такой воспитательный метод окончательно отбил у Томаса охоту учиться и он скатился до двоек. Через 3 месяца формального обучения его исключили. К счастью, мать Эдисона была школьным учителем и взяла на себя все хлопоты по его домашнему обучению.

2 Гениального композитора Людвига ван Бетховена школа мало чему научила. Писал он с ошибками, а премудрости деления и умножения были для него темным лесом. Его отец рано заметил музыкальные дарования сына и ночами заставлял Людвига обучаться игре на музыкальных инструментах, рассчитывая на прибыль от концертов в будущем. Насчет общего образования сына деспотичный Бетховен-старший не беспокоился, и в 10 лет мальчика забрали из школы. Пришла пора гастролировать и зарабатывать на содержание семьи.

3 Уинстон Черчилль происходил из аристократической семьи. Ему было доступно лучшее образование. Однако учеба давалась Черчиллю с большим трудом, его часто наказывали за плохую успеваемость. Будущего политического деятеля, который привел Соединенное королевство к победе во 2 Мировой, считали последним учеником в классе! Ему с 3-го раза удалось поступить в военный колледж. Уинстона приняли в кавалерию, а не пехоту, потому что там требования ниже и можно обойтись без математики.

4 Иногда школа кажется тюрьмой. Место, куда родители на 11 лет отправляют детей, чтобы оградить их от реальной жизни. Так думал Бернард Шоу , один из тех «неудачников», которого клеймили за плохие оценки. Он не любил школу и в 16 лет покинул ненавистные стены. Но разве поднимется язык назвать лауреата Нобелевской премии и обладателя Оскара необразованным человеком? Он сам себя обучил необходимым вещам и его достижения результат этого.

5 Наш земляк Антон Павлович Чехов также не мог похвастаться успехами в школе. Выдающегося драматурга оставляли на второй год дважды. Он не дружил с арифметикой и географией, но самое удивительное, что даже по русской словесности писатель считался заурядным учеником, которому снисходительно ставили тройки.

6 Бил Гейтс – кумир миллионов, создавший империю Майкрософт, был отчислен из Гарварда на втором курсе. Однако будущего магната это совсем не расстроило: он сразу принялся реализовывать свои таланты в сфере программного обеспечения. Отсутствие научной степени никак не повлияло на продвижение Гейтса в высшие эшелоны бизнеса. Спустя 30 лет альма-матер добровольно вручила ему диплом.

7 В школе, где обучалась будущая принцесса Диана , ее знания оценивали ниже среднего уровня. Она не сумела сдать всех экзаменов и в 16 лет покинула заведение. Диана пошла работать ассистентом воспитателя в детский сад, а в 19 лет обручилась с Чарльзом и ее трудовые будни закончились. Однако ни отсутствие диплома, ни пробелы в образовании не помешали британской публике боготворить свою принцессу.

Это лишь горстка великих людей, которые плохо учились, но внесли огромный вклад в нашу планету. Они прожили успешную жизнь «без правильного образования». Однако отрицать важность обучения не стоит. Все-таки эти гениальные личности – исключения из правил. Среди отличников не меньше талантливейших и благополучных персон, которым образование позволило развить собственный взгляд на мир и стало первой ступенькой на пути к реальным свершениям.

Скачать данный материал:

(Пока оценок нету)

Начало школьного сезона заставляет многих родителей понервничать, ведь впереди – нелегкая битва за «пятерки» и «четверки». А если ребенок плохо учится – что делать? Стоит ли впадать в панику? Так ли важно получать хорошие оценки в школе? История знает немало двоечников, троечников, хулиганов и аутсайдеров, которые после выпускного в школе становились успешными в жизни. Топ знаменитостей, которые плохо учились в школе, – читайте в подборке Tricolor TV Magazine.

ФЁДОР БОНДАРЧУК

Один из самых успешных кинорежиссеров, продюсеров и актеров страны, лауреат премий «ТЭФИ» и «Золотой орел» Федор Бондарчук учился в школе из рук вон плохо. И это притом, что Федор родился в семье известной актрисы Ирины Скобцевой и прославленного режиссера Сергея Бондарчука . Родители часто были заняты, поэтому воспитанием мальчика занималась бабушка. Сын известных родителей учился в престижной 31-й московской спецшколе, однако Федор не отличался примерным поведением. Он пил, курил, получал плохие отметки, прогуливал. Как говорят, после получения школьного аттестата Федор Бондарчук пытался поступить в МГИМО , но провалил экзамен по написанию сочинения – сделал чуть ли не 37 ошибок. Впоследствии он поступил во ВГИК , который с успехом окончил. Очевидно, что плохие отметки в школе никак не повлияли на успешное будущее талантливого кинематографиста!

МИХАИЛ ШИРВИНДТ

Знаменитый телеведущий, продюсер, и просто интеллектуал Михаил Ширвиндт тоже доставлял немало хлопот своим родителям, когда учился в школе. По воспоминаниям его отца, знаменитого актера Александра Ширвиндта , его постоянно вызывали к директору и выговаривали за разные хулиганские выходки мальчика. Михаил обожал взрывать унитазы в школьном туалете – таскал из кабинета «химии» реактивы, заворачивал в газеты и спускал в унитаз . А однажды он чуть было не утонул в пруду. Кроме плохого поведения, мальчик имел двойки по всем предметам, кроме труда и физкультуры. Несмотря на известного родителя, Михаила исключали из школ. В итоге будущая знаменитость сменила три (!) школы, так как парня постоянно отчисляли за плохое поведение. Вобщем, родителям будущая телезвезда доставила немало проблем, прежде чем окончить среднее образование. После выпускного Михаил поступил в Щукинское театральное училище . Все эти школьные годы не помешали Михаилу стать успешным продюсером, актером, ведущим, основать свою студию. Интересно, что теперь он ведет передачу «Хочу знать с Михаилом Ширвиндтом» .

МАРИЯ АРОНОВА

Девочки обычно хорошо учатся в школе, в отличие от мальчиков. Но актриса Мария Аронова , напротив, не была отличницей. С детства она мечтала стать актрисой, устраивала дома концерты и представления, на которые звала всех соседей. «Это мое лицедейство было единственным способом самоутвердится в школе и дома, – вспоминает Мария. – Я всегда плохо училась, а хорошие отметки были только по литературе, русскому и истории». Родители не ругали дочку за «двойки» или «тройки» – они знали, что у нее есть талант в актерском ремесле. Они верили в нее и оказались правы. После школы Мария поступила в театральное училище имени Щукина , и уже тогда сделала первые шаги на пути к успеху. Уже за работу в дипломном спектакле «Царская охота» Мария Аронова получила Государственную премию России имени Станиславского (за роль Екатерины II). Сегодня Мария Аронова – народная любимица, популярная актриса, Заслуженная и Народная артистка России, лауреат премий «Чайка», «Ника», «Золотой орел» и многих других престижных наград.

МАРАТ БАШАРОВ

Популярный актер и телеведущий, Заслуженный артист Татарстана, лауреат Государственной премии России Марат Башаров был, что называется, «классическим» школьным хулиганом. Сына повара и слесаря, Марата Башаров несколько раз чуть было не выгоняли из школы! Это неудивительно – будущий актер требовал к себе постоянного внимания. Удивительно другое – после выпускного в школе Марат поступил на юридический факультет МГУ ! Прямое доказательство того, что плохие оценки и «двойки» за поведение – не показатель интеллекта!

НИКИТА МИХАЛКОВ

Никита Михалков – один из самых известных кинорежиссеров и актеров страны, Народный артист РСФСР , полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» , трижды лауреат Государственной премии РФ, обладатель «Золотого льва» Венецианского кинофестиваля , премии «Оскар» и Гран-при Каннского кинофестиваля . А вот в школе он не был зубрилой и пай-мальчиком . Никита вырос в интеллигентной семье советского литератора Сергея Михалкова и поэтессы, писательницы и переводчицы Натальи Кончаловской . И до 4-го класса был почти отличником. А вот после у него начались проблемы – не любил будущий кинематографист точные предметы! Из-за плохих оценок, в итоге, Никите Михалкову пришлось оканчивать вечернюю школу…

Эти люди стали гениями, успешными и известными на весь мир. Иногда невозможность соответствовать требованиям системы, отнюдь не признак неуспеха в будущем.

Среди гениев немало двоечников или троечников и у них непростые отношения со школой. Хотя, как правило, у многих таких гениев-двоечников была поддержка в лице близкого человека (мамы, дяди, няни), благодаря чему талант не был утрачен, а стремление его развивать не угасало… Родителям современных потенциальных гениев следует тоже задуматься. Успех не всегда зависит от отметок в табеле. Чаще все же от веры родителей в ребенка и его талант.

Альберт Эйнштейн – самый известный физик, лауреат Нобелевской премии, создатель теории относительности в школьные годы слыл тупицей. Учителя сомневались, что он осилит программу и сможет закончить школу. Школьный предмет физика – был одним из самых сложных для мальчика предметов.

Его образованием занимался дядя, который давал знания, опережавшие школьный уровень. Возможно, Альберту просто было скучно. Но ему трудно давались гуманитарные науки, он плохо писал и читал. А еще есть мнение, что гениальный физик был аутистом.

Сергей Королев – человек, сделавший очень многое для освоения человечеством космоса, в школе был троечником со склонностью скатываться в двойки.

Антон Чехов – непревзойденный мастер слова, гениальный писатель – в третьем классе остался на второй год из-за двоек по арифметике и географии. В пятом снова задержался из-за греческого. Даже по русской литературе и языку у него были тройки.

Томас Эдисон – известный изобретатель, сразу возненавидел школу. Уже в первый год обучения он стал круглым двоечником. Учитель заявил, что Томас не способен к обучению, так как он – умственно отсталый ребенок. Его мать, бывшая учительница, учила Томаса дома. Она всячески поддерживала сына и верила в его способности. И это дало свои результаты. Гений из ее сына получился.

Ричард Брэнсон – мультимиллионер, основатель корпорации Virgin Group, человек, развивающий идею частного космического туризма. В школе он считался необучаемым. Потом выяснилось, что он страдал от скрытой причины неуспеваемости – дислексии. Это неврологическое отклонение с неспособностью распознавать письменную речь.

Уинстон Черчилль был старшим сыном родителей-аристократов, бездельником и шалопаем. Учиться не любил. Сменял одну частную школу за другой, где получал двойки или в лучшем случае, тройки. Родители не теряли надежд и искали способы выучить сына. Уинстон любил почитать в тихом уголке серьезную литературу. Чем и занимался, когда его наказывали одиночеством. А еще ему назначали дополнительные уроки по английскому языку, возможно, тогда начался его путь к Нобелевской премии по литературе.

Пушкин ненавидел математику и совершенно в ней не разбирался. Впрочем, это не главная его проблема. В лицее он по общей успеваемости был предпоследним.

Билл Гейтс плохо учился в школе. Не слишком старался и вообще многое из школьной программы считал ненужным и неинтересным. Родители его поощряли разными способами и не теряли веру в его талант и способности.

Хорошая учеба – дело полезное, но, увы, она не является ни показателем выдающихся способностей ребенка, ни гарантом его успеха в будущем. И, напротив, в рядах неприметных учеников часто скрываются дети с нестандартным мышлением, а иногда и настоящие гении.
Низкая успеваемость в школе далеко не всегда говорит о том, что ребенок бездарен. Вполне возможно, он по какой-то причине не мотивирован на учебу, имеет сложности с концентрацией внимания или расплачивается плохими отметками за неудовлетворительное поведение. Нельзя исключать и вероятность того, что в отстающем ученике дремлет непризнанный гений, которому нестерпимо тесно в рамках школьной программы. Известно, что именно среди детей, имеющих посредственные успехи в учебе, процент нестандартно мыслящих, креативных личностей выше, чем среди круглых отличников. Чтобы не быть голословными, приведем примеры по-настоящему выдающихся людей, способности которых были оценены по достоинству намного позже, чем в школьные годы.
Александр Сергеевич Пушкин

Величайший русский поэт Александр Пушкин учился в Императорском Царскосельском лицее, элитномучебном заведении для детей дворян, куда он поступил в возрасте 12 лет (до этого юный Александр обучался на дому гувернерами). В лицее раскрылся поэтический дар Пушкина, о котором почти мгновенно стало известно в широких литературных кругах. Но несмотря на явную одаренность и феноменальную память, учился начинающий поэт более чем посредственно. С увлечением занимался он только теми науками, что были ему по душе, остальными же попросту пренебрегал.
Более всего Александр любил русскую и французскую литературу, историю, а также преподаваемые харизматичным профессором А.П. Куницыным нравственность и логику. Пушкин уважал Куницына и был его благодарным учеником, однако даже на его занятиях мало что записывал, никогда не повторял уроков и отвечал всегда без подготовки.
В характеристике, данной поэту Куницыным, написано: «Весьма понятен, замысловат и остроумен, но не прилежен вовсе и успехи не значущие». Сохранились и другие воспоминания современников о лицеисте Пушкине: «В русском и латинском языках. Памятлив, но невнимателен и не прилежен. Успехи посредственны», «В математике. Способности редко употребляет в дело, развлечен, успехи недовольно приметны», «В немецком языке. Ни способности, ни прилежания».
Знаменитый Царскосельский лицей Пушкин окончил в 1817 году. В общем табеле об успеваемости из двадцати девяти выпускников он оказался на двадцать шестом месте, показав успехи лишь «в российской и французской словесности, также в фехтовании».
Альберт Эйнштейн

Альберт Эйнштейн © фото wikimedia commons
Наверное, нет человека, который бы не слышал о том, что Альберт Эйнштейн – великий ученый, положивший начало развитию современной физики. Он очень плохо учился в детстве. И хотя «неуспехи» гения обычно сильно преувеличиваются, его пример служит утешением для многих родителей.
Маленький Альберт не был обычным ребенком. Он родился с очень большой головой, сплюснутой по бокам, а подрастая, проявлял явные странности в поведении: часто сидел в одиночестве, забившись в уголок, был очень медлительным и вообще ничего не говорил не то до четырех, не то до шести лет. Когда же будущий ученый произнес свои первые слова, оказалось, что его речь вполне сформирована. Если верить историку Отто Нойгебауеру, это произошло так: «Наконец, когда на стол подали ужин, он нарушил молчание и сказал: «Суп слишком горячий». Вздохнув от облегчения, родители спросили его, почему он до этого молчал. Альберт ответил: «Потому что до этих пор все было в порядке».
Вопреки расхожему мнению относительно неспособности Эйнштейна к обучению, будущий ученый быстро схватывал материал по большинству предметов. Успеваемость гения страдала лишь из-за нежелания подчиняться авторитарным преподавателям и механически зазубривать материал. «Я был готов стерпеть любое наказание, лишь бы не учить на память бессвязный вздор», – вспоминал Эйнштейн впоследствии. Между тем он много времени уделял самостоятельным занятиям, которые и привели его в ряды наиболее выдающихся личностей за всю историю человечества.
Генри Форд

Инженер-самоучка, промышленник, революционер в деле автомобильного производства, воплотивший в жизнь «американскую мечту», Генри Форд родился в семье фермеров в провинциальном городке штата Мичиган. Генри был старшим ребенком в многодетной семье, и его отец возлагал на сына большие надежды как на продолжателя фермерской династии. Мальчик же ненавидел физический труд и с малых лет задумывался о том, что неплохо было бы его как-то механизировать.
Генри обладал огромной страстью к механике. Любые механические игрушки, часы и прочие приборы разбирались им и собирались заново по нескольку раз. В 12 лет мальчик уже оборудовал себе мастерскую, где проводил все свободное время. Правда, в сельской приходской школе будущий «отец автомобильной промышленности» учился неохотно и откровенно плохо (исключение составляла математика). В 15 лет Форд ушел из дома и устроился на завод. Высшего образования он не получил и всю жизнь писал с грубыми ошибками. Впрочем, это не помешало ему не только стать миллиардером, но и по сей день оставаться одним из самых цитируемых людей в мире. Одна из цитат как нельзя лучше отражает его отношение к образованию и саморазвитию: «Время не любит, когда его тратят впустую».
Дмитрий Иванович Менделеев

Выдающийся русский ученый Дмитрий Менделеев родился в многодетной семье директора гимназии. Он был младшим у своих родителей и семнадцатым по счету ребенком, хотя несколько из его старших братьев и сестер умерли в младенчестве.
В свои первые гимназические годы Дмитрий учился неважно: наиболее часто в его табеле встречалась оценка «посредственно». Юный Менделеев был мальчиком с живым темпераментом и противился рутинной «зубрежке», из-за которой он больше всего не любил латынь и Закон Божий. По его собственному признанию, к классической школе он сохранил отвращение на всю жизнь. Однако это не помешало ему вполне прилично окончить школу и поступить в Главный педагогический институт в Санкт-Петербурге.
На первом курсе института по всем предметам, кроме математики, Дмитрий получил оценку «неудовлетворительно». Вероятнее всего, это можно объяснить его слабым здоровьем, расстроившимся в петербуржском климате, и вынужденными пропусками занятий, потому что позже успехи будущего гения заметно улучшились.
Агата Кристи

Английскую писательницу Агату Кристи (урожденную Миллер) недаром называют «Королевой детектива», ведь она относится к числу наиболее публикуемых литераторов за всю историю человечества, ее книги переведены более чем на 100 языков, а имя известно каждому.
Миллеры были состоятельными выходцами из Соединенных Штатов, поселившимися в собственном имении в английском графстве Девоншир. Родители старалась дать хорошее домашнее образование всем своим детям – сыну и двум дочерям, младшей из которых была Агата. Надо сказать, что в семье будущая писательница считалась не очень сообразительным ребенком – при ответах на вопросы она почти всегда терялась и запиналась, но зато могла часами разговаривать сама с собой, играя с любимой игрушкой – обручем. Агата рано начала читать, много времени проводила за книгой, однако ее отношения с грамматикой не задались с самого начала: «Каждый день я занималась также орфографией, исписывая целые страницы трудными словами. Думаю, некоторую пользу эти упражнения мне принесли, но я всегда писала с кучей ошибок и делаю их по сей день».
Чтобы воспитать из Агаты настоящую леди, в 15 лет ее отправили в парижский пансион, где она продержалась всего несколько месяцев, «отметившись» двадцатью пятью ошибками в диктанте и обмороком перед школьным музыкальным концертом, на котором она должна была выступать. Затем была парижская школа мисс Драйден, где будущая писательница серьезно занималась игрой на фортепиано и даже подавала определенные надежды, которым не суждено было сбыться: ей мешал панический страх перед сценой – она никогда не могла справиться с волнением на публике и «проваливала» каждое свое выступление.
Как мы видим, истинный талант все равно пробьет себе дорогу, и плохая успеваемость не является для этого помехой, правда, есть одно «но», необходимое для его развития. Как сказал Дмитрий Иванович Менделеев: «Нет без явно усиленного трудолюбия ни талантов, ни гениев».

Плохие студенты могут быть хорошими учеными – CEH

Неправильно ли мы набираем ученых? Требуется гораздо больше таланта, чем способность запоминать и сдавать экзамены.

26 июня администрация Трампа изменила давнюю политику, которую некоторые члены его кабинета считают новаторской и революционной: найм федеральных служащих на основе заслуг, а не степени. Сторонники считают, что это откроет двери для талантливых кандидатов, обладающих навыками, которые нельзя измерить только по результатам тестов: такие вещи, как здравый смысл, опыт работы и настойчивость (послушайте респондентов на заседании Консультативного совета по политике в области трудовых ресурсов США, которое состоялось 26 июня после 1 января 2019 года). :55:00, особенно в 2:03:15). Не пренебрегая определенными минимальными образовательными требованиями, отныне администрация будет обращать внимание на навыки и характер — «чем вы обладаете и что вы можете продемонстрировать», — а не только на степени при приеме на работу на федеральном уровне.

Аналогичным образом ученые могут переключить свое внимание с измерения способностей на основе того, сколько часов ученик просидел на стуле в классе или насколько хорошо он сдал экзамены с несколькими вариантами ответов. Некоторые люди просто обладают лучшими природными способностями и сообразительностью, чем другие. Это называется абдуктивным мышлением, и им обладали многие великие ученые. Они похожи на механика из пословицы, у которого просто есть «умение» наблюдать за проблемой и знать, как ее решить. Напротив, студент может потратить годы, зарабатывая кредиты в колледже, но не иметь драйва, характера или абдуктивного чутья, чтобы стать хорошим ученым.

Наука, основанная на заслугах

Джессика Хамзелу из New Scientist опубликовала поразительный заголовок: « Медики, изменившие ход истории, не поступят в современные медицинские вузы. » Верно; некоторые из величайших врачей, которые произвели революцию в медицине, вероятно, сегодня были бы исключены из медицинской школы. Почему?

Многие люди, стоявшие за самыми значительными медицинскими открытиями за последние 300 лет, по сегодняшним меркам не поступили бы в медицинские вузы, потому что они либо изучал «неправильные» предметы, получал низкие оценки или не следовал правилам.

Это открытие показывает, как система образования ошибочно отдает предпочтение академическим достижениям, а не другим важным качествам, таким как настойчивость и креативность , — говорит Дэвид Дженкинс из Университета Торонто, Канада. « Мы должны быть гораздо более гибкими в том, как мы принимаем молодых людей в медицинскую школу или любую другую профессию или деятельность, которая является их целью», — говорит Дженкинс.

Недопущенные исторические медицинские школы включают Эдварда Дженнера, человека, который изобрел первую вакцину, и Фредерика Бантинга, открывшего роль инсулина в лечении диабета. Дженкинс был мотивирован изучить это из-за того, что его собственный опыт был оштрафован из-за того, что он не мог читать очень быстро. Он заметил, что многие студенты медицинских вузов часами читают и запоминают факты, которые на практике бесполезны.

Дженкинс и его команда изучили 100 самых передовых ученых-медиков и врачей в истории и обнаружили, что многие из них потерпели неудачу или были исключены из школы.

«Мы полагаем, что все великие новаторы в области медицины обязательно будут приняты в медицинские вузы, — говорит Дженкинс. Но его команда обнаружила, что из по сегодняшним меркам только 24% удовлетворяют вступительным требованиям.

«Сегодня почти четверть из них не были бы приняты в медицинский институт», — говорит Дженкинс. Остальные новаторы попали в серую зону, и им также не будет гарантировано место.

Академическая успеваемость не обязательно является хорошим предиктором успеха в медицинской науке. Что с этим делать?

Преподаватели должны найти более эффективные способы оценки успеваемости учащихся, говорит Дженкинс. «Я думаю, , что мы упускаем многих людей, которые могут иметь разные идеи и предлагать разные решения », — говорит он. Он предлагает вместо того, чтобы сосредотачиваться на предметах и ​​оценках, экзаменаторы должны учитывать, как учащиеся выполняют проектную работу.

Такой подход может быть столь же революционным для науки, как и для федеральной практики найма.

Исследование Дженкинса — хорошее начало, но оно не учитывало некоторые качества и не оценивало негативное влияние группового мышления. В естественных науках студенты обучаются господствующим парадигмам дня. Это особенно верно в отношении эволюционной биологии: выпускники старших курсов и постдоки звучат как утки, которые все крякают одинаково, говоря, что те или иные «эволюционировали миллионы лет назад, чтобы» выполнить какую-то функцию. Они не понимают, какое нелепое это утверждение; ничто не «развивается», чтобы сделать что-то функциональное в результате случайного процесса. И все же они повторяют это, как гордые детсадовцы, декламирующие максиму, которую Мисс Учительница научила их произносить на сцене. Студенты должны быть обязаны посещать занятия по социологии науки и философии науки — даже, если это возможно, по риторике науки — для того, чтобы опасаться того, как ими могут манипулировать, заставляя мыслить так, что это душит понимание.

История науки — еще одна дисциплина, о которой студенты должны кое-что узнать. Многие великие ученые получили образование теологов и заработали свой опыт исключительно благодаря любви к знаниям и открытиям. Отцы многих отраслей науки разработали свои методы и терминологию. Некоторые великие ученые были индивидуалистами, противоречащими общему мнению; некоторые преследовались до тех пор, пока не были оправданы. Эти поля могут развеять мифы об «устоявшейся науке». Это особенно актуально сегодня, когда нарушение консенсуса может означать конец карьеры или финансирования.

Две необходимые способности ученого недостаточно освещены в учебниках. Одно хорошее рассуждение. Что означает наблюдение? Ученый должен делать больше, чем просто отображать точки данных; это может сделать любой лаборант. Редкий ученый со вспышкой озарения увидит значимость выброса или случайного значения или даже значимость не -находки, когда ее ожидали. Может ли ученый спорить с оппонентом и добиться успеха, основываясь на доказательствах и логике? Ох уж этот здравый смысл среди биологов-эволюционистов, считающих, что «Всякое случается» представляет собой достоверную научную теорию!

Вторая незаменимая способность — характер. Без целостности нет науки. Успешный ученый должен быть готов признать, что годы работы показывают, что теория или модель ошибочны. Он или она не должны поддаваться давлению сверстников и групповому мышлению. Великий ученый также должен иметь мужество, чтобы следовать доказательствам, куда они ведут, когда все остальные пытаются разубедить их.

Наряду с этими незаменимыми качествами есть и другие качества характера, такие как креативность, решительность, настойчивость и скромность. Еще один — благоговение: переполнен ли ученый удивлением поведения природы? Любит ли орнитолог птиц? Неужели лепидоптеролог удивляется бабочкам, а палеонтолог — вымершей жизни? Если это просто работа, она может быть очень разочаровывающей. Эти навыки и качества могут быть более важными для ученого, чем степень. Любой может вернуться к книгам, чтобы освежить базовые знания, но наука — это человеческое усилие, требующее лучших личных навыков и характера.

(Посетили 997 раз, сегодня посещено 1)

Теги: абдуктивный, предубеждение, характер, степень, образование, групповое мышление, история науки, философия науки, школа, ученый, мастерство, социология науки

Учебники должны описывать неудачи ученых, а не только их достижения, результаты исследований — ScienceDaily

Science News

от исследовательских организаций

2

Учебники должны описывать неудачи ученых, а не только их достижения, показывают исследования

Дата:

11 февраля 2016 г.

Источник:

Американская психологическая ассоциация

Резюме:

Согласно новому исследованию, учащиеся старших классов могут улучшить свои оценки по естественным наукам, узнав о личной борьбе и неудачных экспериментах великих ученых, таких как Альберт Эйнштейн и Мария Кюри.

Поделиться:

ПОЛНАЯ ИСТОРИЯ

Учащиеся старших классов могут улучшить свои оценки по естественным наукам, узнав о личной борьбе и неудачных экспериментах великих ученых, таких как Альберт Эйнштейн и Мария Кюри, согласно новому исследованию, опубликованному Американской психологической ассоциацией.

ads

В ходе исследования 402 ученика 9-го и 10-го классов из четырех средних школ Нью-Йорка в бедных районах Бронкса и Гарлема были разделены на три группы. Контрольная группа прочитала типичное для учебника науки описание из 800 слов о великих достижениях Эйнштейна, Кюри и Майкла Фарадея, английского ученого, сделавшего важные открытия в области электромагнетизма.

Другая группа читала о личных трудностях этих ученых, в том числе о бегстве Эйнштейна из нацистской Германии, чтобы избежать преследований как еврея. Третья группа студентов читала об интеллектуальной борьбе ученых, например о настойчивости Кюри, несмотря на череду неудачных экспериментов. Истории борьбы включали в себя действия, предпринятые учеными для преодоления этих препятствий.

По окончании шестинедельного периода обучения учащиеся, узнавшие об интеллектуальных или личных проблемах ученых, значительно улучшили свои оценки по естественным наукам, причем наибольшую пользу принесли ученики с низкой успеваемостью. Студенты контрольной группы, которые только узнали о достижениях ученых, не только не увидели повышения оценок, но и получили более низкие оценки, чем в предыдущий период до начала исследования. Исследование, поддержанное грантом Национального научного фонда, было опубликовано в Интернете в Журнал педагогической психологии .

«Когда дети думают, что Эйнштейн — гений, который отличается от всех остальных, они верят, что никогда не будут соответствовать им», — сказал ведущий исследователь Сяодун Лин-Сиглер, доктор философии. «Многие студенты не понимают, что все успехи требуют долгого пути со многими неудачами на этом пути».

Студенты, которые читали об интеллектуальной или личной борьбе ученых, чаще говорили, что известные ученые были такими же людьми, как и они сами, которым приходилось преодолевать неудачи и препятствия, чтобы добиться успеха. Студенты контрольной группы чаще считали, что великие ученые обладают врожденным талантом и особыми способностями к науке.

Исследование предполагает, что учебники по естественным наукам должны освещать борьбу великих ученых и давать более яркие повествовательные описания методов, которые ученые использовали для преодоления трудностей, говорит Лин-Сиглер, адъюнкт-профессор когнитивных исследований в Педагогическом колледже Колумбийского университета.

«Многие дети не считают науку частью своей повседневной жизни. Мы преподаем им важный контент, но никогда не воплощаем его в жизнь», — сказала она. «Наша учебная программа по естествознанию безлична, и детям трудно с ней справиться, потому что они просто видят длинный список фактов, которые им нужно запомнить».

Исследование включало разнообразную выборку студентов: 37 процентов латиноамериканцев, 31 процент черных, 11 процентов представителей двух рас, 8 процентов азиатов, 7 процентов белых и 5 процентов других. Почти каждый пятый студент родился за пределами Соединенных Штатов, а треть говорила по-английски только половину времени или меньше дома. Почти три четверти учащихся были выходцами из малообеспеченных семей.

изменить мир к лучшему: спонсируемая возможность

Источник истории:

Материалы предоставлены Американская психологическая ассоциация . Примечание. Содержимое можно редактировать по стилю и длине.

Ссылка на журнал :

1. Сяодун Линь-Сиглер, Джанет Н. Ан, Джондо Чен, Фу-Фен, Энни Фан, Майра Луна-Лусеро. Даже Эйнштейн боролся: влияние информации о борьбе великих ученых на мотивацию старшеклассников изучать науку. . Журнал педагогической психологии , 2016; DOI: 10. 1037/edu0000092

Цитировать эту страницу :

• MLA
• АПА
• Чикаго

Американская психологическая ассоциация. «Узнавание о борьбе известных ученых может помочь учащимся преуспеть в науке: учебники должны описывать неудачи ученых, а не только их достижения, результаты исследований». ScienceDaily. ScienceDaily, 11 февраля 2016 г. .

Американская психологическая ассоциация. (2016, 11 февраля). Изучение трудов известных ученых может помочь учащимся преуспеть в науке: учебники должны описывать неудачи ученых, а не только их достижения, результаты исследований. ScienceDaily . Получено 12 сентября 2022 г. с сайта www.sciencedaily.com/releases/2016/02/160211141337.htm

Американской психологической ассоциации. «Узнавание о борьбе известных ученых может помочь учащимся преуспеть в науке: учебники должны описывать неудачи ученых, а не только их достижения, результаты исследований». ScienceDaily. www.sciencedaily.com/releases/2016/02/160211141337.htm (по состоянию на 12 сентября 2022 г.).

реклама

---

10 самых нелепых научных исследований

Важная новость из мира науки: если вам довелось пережить черепно-мозговую травму, не удивляйтесь, если в результате у вас появятся головные боли. Другие важные открытия: операция на колене может помешать бегу трусцой, было обнаружено, что алкоголь расслабляет людей на вечеринках, и существует множество причин смерти очень пожилых людей. Пишите нобелевские речи, люди, потому что кто-то едет в Осло!

Ладно, может и нет. Тем не менее, каждое из этих не совсем сногсшибательных исследований полностью реально — профинансировано, рецензировано, опубликовано. И они не одиноки. Здесь — с неизменными заголовками их пресс-релизов — десять лучших из недавних научных анналов «дух».

Исследование показывает благотворное влияние электрических вентиляторов в экстремальную жару и влажность: Вы знаете, что обогреватель включается каждый раз, когда температура поднимается выше 90º в августе? Получается, что вы все делали неправильно. Если у вас нет кондиционера, кажется, что «вентиляторы» (которые перемещают «воздух» с помощью хитроумного расположения вращающихся «лопастей») действительно могут сделать вас прохладнее. По крайней мере, таковы были новости из исследования, опубликованного в журнале Американской медицинской ассоциации.0010 (JAMA) в феврале прошлого года. Еще впереди: «Почему использование снегоочистителей снижается в июле».

Исследование показывает преимущества более качественных скрининговых колоноскопий: Разве вы не ненавидите эти некачественные колоноскопии? Знаете, когда врач смотрит на ваши уши, проверяет горло и произносит: «У тебя там толстая кишка, друг»? По словам JAMA, теперь есть лучший способ действовать, и вместо этого обязательно проводить своевременные просмотры высокого качества . Это может быть плохой новостью для «колона Боба, вашего специалиста по колоноскопии за 5 долларов», но это хорошая новость для всех нас.

Держась за грусть: люди в депрессии могут не уменьшить грусть: Очевидно, это стало новостью для людей из Ассоциации психологических наук, и они проделали большую работу, чтобы подтвердить свои открытия. Наверняка это те же ученые, которые обнаружили, что невысоким людям часто не удается увеличить дюймы, ворчливые люди не обладают достаточной любезностью, а люди, которые носят зубные протезы, ужасно цепляются за свои зубы. Выводы о депрессии, в частности, являются хорошей новостью, указывая на новые захватывающие методы лечения, основанные на почтенном методе «Переверни хмурый взгляд вверх ногами».

Отказ от курения после сердечного приступа уменьшает боль в груди, улучшает качество жизни: Похоже, вы можете попрощаться с теми дружелюбными отделениями интенсивной терапии, которые раньше раздавали упаковки Lucky послеоперационным пациентам, жаждущим покурить. Однако не вините больницы, а вините этих болтливых людей из Американской кардиологической ассоциации, которые несут ответственность за это невеселое открытие. Далее в прицеле государства-няни: стенд Krispy Kreme в диабетической клинике.

Пожилые работники привносят в работу ценные знания: Конечно, привозят и другие вещи: непонятные шутки, толковую обувь, последний рабочий плеер в плену. Но, согласно исследованию, опубликованному в журнале Journal of Applied Psychology , они также приносят то, что исследователи называют «кристаллизованным знанием», которое исходит из «знания, рожденного опытом». Так что да, старики в вашем офисе говорят такие банальные вещи, как «Приходи вовремя», «Честно выполняй свой рабочий день» и «Ты знаешь, что у тебя есть план по продаже необеспеченных ипотечных кредитов на миллиарды долларов, свяжи их вместе». вместе, порубить их всех и продать инвесторам? Не делай этого». Но пошутить над ними не помешает. Они действительно иногда очаровательны.

Быть бездомным вредно для здоровья: Конечно, свежий воздух, скудная диета, энергичные упражнения (не сидеть перед телевизором!) Но жизнь на улице, похоже, не пикник. Исследования, подобные проведенному в Journal of Health Psychology , показывают, что больно не только отсутствие постоянного адреса, но и отсутствие предметов роскоши, таких как, скажем, стены и крыша. Это особенно актуально зимой, а также весной, летом и осенью, как показали последующие исследования. Так что хватит хвастаться, бомжи. Ты не здоровее, чем остальные из нас.

Чем больше времени человек живет в условиях демократии, тем больше вероятность того, что он или она будет поддерживать демократию: Легко влюбиться в обаятельного силача — этого шутливого автократа, который обещает вам стабильность, порядок и никаких глупых отвлекающих факторов, таких как гражданские свободы и открытая пресса. Душераздирающее уничтожение личных свобод? Дай мне немного этого, большой мальчик. Поэтому стало неожиданностью, что исследование, проведенное в Science , показало, что, когда вы даете людям хотя бы один раз попробовать всю демократию, ну, это как то, что они говорят о картофельных чипсах, вы хотите съесть всю упаковку. Но давайте сохраним это в секрете. Ничто так не испортит выходные, как сварливый диктатор.

Статистический анализ показывает, что война с наркотиками в Мексике увеличила количество убийств: В этом суть любой войны — часть убийства — это своего рода цель. Тем не менее, как показано в статье The American Statistician , всегда полезно подсчитать цифры. Итак, давайте составим уравнение: X — Y = Z, где X — это количество людей, которые вступили в войну с наркотиками живыми, Y — это количество тех, кто ушел, а Z — это, знаете ли, мертвые парни. Ага, вроде складывается. (Не забудьте показать свою работу!)

Люди среднего возраста, перенесшие врожденный порок сердца, могут нуждаться в особом уходе: Конечно, но могут и не быть. Да, вы всегда можете нянчиться с ними, как рекомендует Американская тепловая ассоциация. Но вы знаете, что они говорят: человек средних лет, перенесший врожденный порок сердца и получающий особый уход, — это ленивый человек среднего возраста, переживший врожденный порок сердца. Черт возьми, когда я был ребенком, наши люди среднего возраста, пережившие врожденный порок сердца, работали на их лечение — и они тоже благодарили нас за это. Это не та Америка, которую я знал.

Ученые обнаруживают разницу между полами: Где-то в подвальных лабиринтах Северо-Западного университета живут ученые, сделавшие это открытие — андрогинные существа, размножающиеся путем клеточного деления, они трудились в темноте, их светочувствительные глазные пятна нуждались в только едва заметное освещение, чтобы видеть. Затем однажды они вынырнули, моргая на свет, прищурились и обнаружили, что существа на поверхности, похоже, бывают двух различных разновидностей. Заинтригованные, они побродили среди них, а затем пошли к пивной, и с тех пор их никто не видел. Весенние каникулы, чувак; Что ты собираешься сделать?

Прочитайте об изменениях на Time.com

Пишите Джеффри Клюгеру по адресу [email protected].

Науку часто плохо информируют. Исследователи могут дать отпор.

В 2018 году аспирант психологии Уильям Маколифф опубликовал статью в престижном журнале Nature Human Behavior. Вывод исследования о том, что люди со временем становятся менее щедрыми, когда принимают решения в среде, где они не знают других людей и не взаимодействуют с ними, был довольно нюансирован.

Но пресс-служба университета, возможно, в попытке сделать исследование более привлекательным для новостных агентств, усилила находку. Заголовок пресс-релиза, предвещающего публикацию исследования, гласил: «Разъедает ли жизнь в большом городе наши добрые инстинкты?»

После этого исследование обрело новую жизнь, поскольку в прессе появились статьи с такими заголовками, как «Городская жизнь делает людей менее добрыми к незнакомцам».

Эта интерпретация неверна: исследование проводилось в лаборатории, а не в городе. И это измерялось вложением денег, а не общей добротой.

Но больше всего Маколиффа расстроило то, что ошибка возникла в отделе прессы его собственного университета. Университет, по его словам, получил эту идею из комментария одного из авторов исследования «о том, как наши результаты согласуются со старой идеей о том, что города менее гостеприимны… чем сельские районы».

Не имело значения, что в тексте пресс-релиза были правильно изложены детали исследования. «Мне даже позвонили с радиостанций, и я был разочарован, узнав, что наше исследование не было полевым исследованием, сравнивающим поведение в городах и в сельской местности», — говорит он.

Эта история знакома многим ученым. Это большая, упрямая проблема в том, как сообщается о науке. Исследователей бесит то, что их работа искажается и преувеличивается. Это заставляет исследователей не доверять СМИ.

Часто рассказы о научных исследованиях объявляют о новых захватывающих лечебных работах, но не упоминают о вмешательстве, проведенном на мышах. Или истории, в которых, затаив дыхание, сообщается о пользе (или рисках) кофе для здоровья, сделанных последним исследованием, без оценки имеющихся доказательств.

Правда в том, что многие из этих заблуждений начинаются так же, как и в случае с исследованием Маколиффа: с университетского пресс-релиза. Но здесь есть надежда: несмотря на то, что большая часть раскрученной науки может начаться с университетских пресс-релизов, новые исследования показывают, что пресс-релизы могут быть мощным инструментом для прививки репортеров от раздутых заявлений.

Многие журналисты просто следуют примеру пресс-релизов

Честно говоря, исследование того, как научные пресс-релизы трансформируются в освещение в прессе, не делает мою профессию такой уж хорошей. Это предполагает, что мы в основном просто повторяем то, что нам говорят из пресс-релизов, хорошо это или плохо. Это касается. Если мы не можем оценить заявления пресс-релизов, то как мы можем оценить достоинства исследований (которые сами по себе не защищены от некачественных методов и чрезмерно разрекламированных результатов)?

Корреляционное исследование, проведенное в 2014 году, показало, что, когда в пресс-релизах преувеличены результаты, последующие новостные статьи с большей вероятностью также будут содержать преувеличения. Об этом в свое время писала моя коллега Юлия Беллуз. По сути, выяснилось, что большая часть научной журналистики просто повторяла (плохие) заявления, написанные в пресс-релизах:

фактическое исследование ничего подобного не делало). Когда в пресс-релизе путают корреляцию с причинно-следственной связью, 81% связанных новостных статей так и делают. А когда в пресс-релизах делались необоснованные выводы об исследованиях на животных, то же самое делали и 86% журналистов.

Разница между тем, что сообщают ученые в своих исследованиях, и тем, что сообщают журналисты в своих статьях, может выглядеть как игра в сломанный телефон. Исследование, изучающее нейронные основы того, почему шопинг доставляет удовольствие, превратилось в статью о том, как ваш мозг думает, что шоппинг так же хорош, как и секс. Исследование, изучающее, как собаки интуитивно улавливают человеческие эмоции, превращается в «Наши собаки могут читать наши мысли».

Но вот ключевой момент: ученые и университеты могут обеспечить громкость и четкость первой линии в телефонной цепочке.

Исследование 2014 года «было настоящим тревожным звонком», — говорит Крис Чемберс, профессор когнитивной нейробиологии Кардиффского университета и соавтор этой статьи. «Мы подумали: ладно, подождите секунду, если в пресс-релизе содержится преувеличение, и если пресс-релиз находится под контролем ученого, который его подписывает, то со стороны ученого довольно лицемерно разворачиваться и говоря: «Эй, репортер, вы преувеличили мое исследование» или «Вы ошиблись».

Недавно Чемберс и его коллеги вновь обратились к этой теме, опубликовав новое исследование в BMC Medicine . Он также находит доказательства того, что, когда университетские пресс-релизы становятся более четкими, точными и свободными от шумихи, научные новости, сообщаемые журналистами, также становятся лучше.

Более того, исследование показало, что более точные пресс-релизы не получают меньшего освещения, но освещение, которое они получают, имеет тенденцию быть более точным.

«Основной посыл нашей газеты заключается в том, что вы можете выпускать более точные пресс-релизы без снижения интереса к новостям, и это хорошая новость», — говорит Чемберс.

В новой газете он и его команда фактически провели эксперимент: работая с пресс-службами девяти университетов в Великобритании, исследовательская группа перехватила 312 пресс-релизов, прежде чем они были отправлены в прессу. Пресс-релизы были рандомизированы, чтобы получить вмешательство или нет, при этом вмешательство состояло из команды Чемберса, вмешавшейся, чтобы убедиться, что содержание пресс-релизов точно отражает научное исследование. Например, они позаботились о том, чтобы утверждения в пресс-релизе подчеркивали, что исследование было корреляционным и не могло подразумевать причинно-следственную связь.

В Твиттере я попросил ученых привести несколько примеров результатов исследований, которые, по их мнению, были неверно истолкованы прессой. Вот особенно тревожный заголовок, который прислал мне один исследователь из Daily Mail: «Смартфоны делают нас ГЛУПЫМИ? «Гугление» информации делает нас умственно ленивыми, утверждает исследование».

Скриншот Daily Mail

Это настораживает, верно? Кто хочет, чтобы его смартфон сделал его менее умным?

Но исследование в этой истории было основано на корреляционном исследовании. Никаких причинно-следственных претензий к нему быть не может. Авторы исследования даже написали, что «приведенные здесь результаты следует считать предварительными» при объяснении ограничений работы.

Да, Daily Mail должна была прочитать этот раздел исследования. И все же, откуда вообще взялась эта идея?

Возможно, это был пресс-релиз, анонсирующий публикацию исследования. Этот выпуск имел заголовок «Зависимость от смартфонов связана с ленивым мышлением». Слово «связанный», как говорит Чемберс, предполагает причинно-следственную связь и должно быть изменено на «Зависимость от смартфонов связана с ленивым мышлением» или что-то в этом роде.

Чемберс и его команда внесли некоторые коррективы в свое исследование, но столкнулись с проблемой. Существует так называемый эффект Хоторна, который означает, что когда кто-то знает, что его изучают, он действует наилучшим образом.

Многие пресс-релизы, которые получили Чемберс и его команда, уже выглядели довольно хорошо. В итоге они не подкорректировали столько исследований, сколько хотели бы для чистого эксперимента. Короче говоря: их результаты здесь являются корреляционными, а не причинно-следственными, поскольку они в конечном итоге смешали экспериментально обработанные пресс-релизы и те, которые уже были хорошими в одном и том же анализе.

Тем не менее, он приходит к выводу, который должен быть очевидным: когда университеты публикуют хорошую, нераскрученную информацию, за ней следуют нераскрученные новости. И, возможно, что еще более важно, исследователи не нашли доказательств того, что эти более осторожные пресс-релизы получают меньше освещения в новостях. Что должно послать сообщение: университетам не нужно рекламировать результаты, чтобы получить освещение.

Дезинформация является огромной проблемой в Интернете, независимо от того, научная она или нет. Всем нужно остерегаться этого.

Какое это имеет значение, если несколько заголовков научных новостей будут раскручены? Действительно ли неосторожные рассказы о риске рака от употребления вина вызовут проблемы?

«Мы утверждаем, что это плохо, потому что это может подорвать доверие к науке в целом», — говорит Чемберс. «В итоге вы получите 50 статей в Daily Mail, в которых говорится, что кофеин вызывает рак, и 50, что он лечит рак. Люди читают этот материал и говорят: «Мы ничего не знаем!» Так что это просто добавляет много неопределенности и много шума в общественное понимание науки».

И если за последние несколько лет «фейковых новостей» и был извлечен урок, то он таков: вам не нужно заражать многих людей плохой идеей, чтобы вызвать проблемы. Просто посмотрите на всплеск заболеваемости корью в США. Большинство людей делают прививки своим детям. Но некоторые, усвоившие дрянную науку, доставили немало хлопот. То же самое и с распространением теорий заговора. Вам не нужно много людей, верящих во что-то неправильное, чтобы причинить вред. Просто посмотрите, что произошло с «Пиццагейт». Ложные истории часто распространяются в Интернете быстрее, чем правда, и их невероятно трудно исправить после того, как они становятся известны.

«Я думаю, что нам нужно установить, что ответственность [быть точным] лежит на каждом», — говорит Чемберс. «Ответственность за то, чтобы пресс-релиз был максимально точным, лежит на ученых. Ответственность за то, чтобы они слушали ученого, лежит на пресс-атташе. И тогда научные журналисты должны нести ответственность за то, чтобы убедиться, что они прочитали оригинальную статью в меру своих возможностей и максимально уменьшить преувеличения, которые могут сохраняться, несмотря на все наши усилия».

Как научный журналист я очень ценю, когда ученые делают все возможное, чтобы донести до публики каверзные открытия. Один из лучших примеров этого: в прошлом году, когда большая, простая для понимания статья связала генетику с успехом в образовании, исследователи написали огромный FAQ, написанный простым языком, опередив неправильные представления. FAQ был, возможно, длиннее, чем сама научная статья. В своих интервью с исследователями я пытаюсь задать вариант вопроса: «Какие неправильные выводы можно сделать из этого исследования?» Пресс-релизы и другие научные сообщения университетов могли бы быть лучше, если бы они содержали аналогичные оговорки простым языком.

Ученые также не должны проходить через свои отделы прессы, чтобы представить свою работу общественности. Некоторые из моих любимых историй были получены от исследователей, которые прислали мне по электронной почте информацию о своей работе или работе своих коллег.

Чемберс говорит, что у ученых часто нет стимулов для того, чтобы их работа была хорошо освещена в прессе. Но, возможно, это должно измениться.

«Я думаю, что исследователи обязаны выяснить, как донести свои выводы до широкой публики, которая во многих случаях платила за работу из своих налогов и, таким образом, заслуживала какой-то выгоды», — говорит Маколифф.

Что касается научных журналистов, то скажу за себя: постараюсь особо не напортачить.

---

Вы поддержите разъяснительную журналистику Vox?

Миллионы обращаются к Vox, чтобы понять, что происходит в новостях. Наша миссия никогда не была более важной, чем в этот момент: расширять возможности через понимание. Финансовые пожертвования наших читателей являются важной частью поддержки нашей ресурсоемкой работы и помогают нам сделать нашу журналистику бесплатной для всех. Пожалуйста, рассмотрите возможность сделать вклад в Vox сегодня.

7 самых больших проблем, стоящих перед наукой, по мнению 270 ученых

Наука в большой беде. Или так нам говорят.

За последние несколько лет многих ученых одолели серьезные сомнения — сомнения в самом институте науки.

Как репортеры, освещающие медицину, психологию, изменение климата и другие области исследований, мы хотели разобраться в этой эпидемии сомнений. Поэтому мы отправили ученым опрос, в котором задавали простой вопрос: если бы вы могли изменить одну вещь в том, как сегодня работает наука, что бы это было и почему?

Мы получили ответы от 270 ученых со всего мира, включая аспирантов, старших профессоров, заведующих лабораториями и лауреатов Филдсовской премии. Они рассказали нам, что различными способами их карьера захвачена извращенными стимулами. Результат – плохая наука.

Научный процесс в его идеальной форме элегантен: задайте вопрос, проведите объективный тест и получите ответ. Повторение. Наука редко соответствует этому идеалу. Но Коперник верил в этот идеал. То же самое сделали ученые-ракетчики, стоявшие за посадкой на Луну.

Но в настоящее время, как рассказали нам наши респонденты, процесс пронизан конфликтами. Ученые говорят, что они вынуждены отдавать предпочтение самосохранению, а не поиску лучших вопросов и раскрытию значимых истин.

«Я разрываюсь между вопросами, которые, как я знаю, приведут к статистической значимости, и вопросами, которые имеют значение», — говорит Кэтрин Брэдшоу, 27-летняя аспирантка факультета консультирования Университета Северной Дакоты.

Сегодня успех ученых часто не измеряется качеством их вопросов или строгостью их методов. Вместо этого он измеряется тем, сколько грантов они получают, количеством исследований, которые они публикуют, и тем, как они используют свои результаты, чтобы привлечь внимание общественности.

“Смысл исследований в том, чтобы сделать счастливыми других профессиональных ученых, или в том, чтобы узнать больше о мире?”
— Ноа Гранд, бывший преподаватель социологии, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе

Ученые часто узнают больше из исследований, которые не увенчались успехом. Но неудачная учеба может означать смерть карьеры. Поэтому вместо этого они заинтересованы в получении положительных результатов, которые они могут опубликовать. И фраза «опубликуй или умри» висит почти над каждым решением. Это ворчащий шепот, как путь джедая на темную сторону.

«Со временем самыми успешными людьми станут те, кто сможет наилучшим образом использовать систему», — говорит Пол Смальдино, профессор когнитивных наук Калифорнийского университета в Мерседе.

Для Смальдино давление отбора в науке благоприятствовало далеко не идеальным исследованиям: «Пока такие вещи, как количество публикаций и публикация ярких результатов в модных журналах, поощряются, а люди, которые могут это делать, вознаграждаются… они будут быть успешными и передавать свои успешные методы другим».

Многим ученым уже надоело. Они хотят разорвать этот порочный круг порочных стимулов и вознаграждений. Они переживают период самоанализа, надеясь, что конечным результатом станут более сильные научные институты. В нашем опросе и интервью они предлагали самые разнообразные идеи по совершенствованию научного процесса и приближению его к идеальному виду.

Прежде чем мы приступим к делу, необходимо помнить о некоторых предостережениях: Наш опрос не был научным. Во-первых, среди респондентов непропорционально много представителей биомедицинских и социальных наук, а также представителей англоязычных сообществ.

Однако многие ответы ярко иллюстрируют проблемы и порочные стимулы, с которыми сталкиваются ученые в разных областях. И они являются ценной отправной точкой для более глубокого изучения дисфункций в современной науке.

Начать следует с того места, где начинают проникать порочные стимулы: с денег.

Аннет Элизабет Аллен

---

(1)

У академии огромные проблемы с деньгами

Для проведения практически любых исследований ученым нужны деньги: для проведения исследований, субсидирования лабораторного оборудования, оплаты труда ассистентов и даже собственной зарплаты. Наши респонденты сказали нам, что получение — и поддержание — этого финансирования является вечным препятствием.

Их недовольство связано не только с количеством, которое во многих областях сокращается. Именно то, как распределяются деньги, вынуждает лаборатории публиковать множество статей, порождает конфликты интересов и побуждает ученых преувеличивать свою работу.

В Соединенных Штатах академические исследователи в области естественных наук обычно не могут полагаться только на университетское финансирование для оплаты своей зарплаты, ассистентов и лабораторных расходов. Вместо этого им приходится искать внешние гранты. «Во многих случаях ожидалось и часто остается то, что преподаватели должны покрывать не менее 75 процентов заработной платы по грантам», — пишет Джон Чатем, профессор медицины, изучающий сердечно-сосудистые заболевания в Университете Алабамы в Бирмингеме.

Срок действия грантов также обычно истекает через три года или около того, что отталкивает ученых от долгосрочных проектов. Тем не менее, как отмечает Джон Пули, постдоктор по нейробиологии из Бристольского университета, на самые большие открытия обычно уходят десятилетия, и вряд ли они будут сделаны при краткосрочных схемах финансирования.

Внешние гранты также становятся все более дефицитными. В США крупнейшим источником финансирования является федеральное правительство, и этот денежный пул уже много лет не растет, в то время как молодые ученые приходят на работу быстрее, чем старшие уходят на пенсию.

Возьмем Национальные институты здравоохранения, основной источник финансирования. Его бюджет рос быстрыми темпами в 1990-х годах, остановился в 2000-х, а затем сократился из-за секвестрации бюджета в 2013 году. Все это время рост затрат на проведение научных исследований означал, что на каждый доллар NIH приходилось покупать все меньше и меньше. В прошлом году Конгресс одобрил крупнейшее за десятилетие увеличение расходов NIH. Но это не устранит недостатка.

Последствия поразительны: в 2000 году было одобрено более 30 процентов заявок на получение грантов NIH. Сегодня она приближается к 17 процентам. «Именно из-за того, что произошло за последние 12 лет, молодые ученые, в частности, испытывают такое давление», — сказал директор Национального института здоровья Фрэнсис Коллинз на конференции Milken Global Conference в мае.

Некоторые из наших респондентов сказали, что эта жестокая конкуренция за средства может повлиять на их работу. Финансирование «влияет на то, что мы изучаем, что публикуем, на риски, на которые мы (часто не идем)», — объясняет Гэри Беннетт, нейробиолог из Университета Дьюка. Это «подталкивает нас к тому, чтобы делать упор на безопасную, предсказуемую (читай: финансируемую) науку».

По-настоящему новое исследование занимает больше времени и не всегда окупается. Рабочий документ Национального бюро экономических исследований показал, что в целом действительно нетрадиционные статьи реже цитируются в литературе. Поэтому ученые и спонсоры все больше избегают их, предпочитая короткие и безопасные документы. Но от этого страдают все: в отчете NBER говорится, что новые статьи также иногда приводят к большим успехам, которые вдохновляют на важные последующие исследования.

«Я думаю, что из-за того, что вы должны публиковаться, чтобы сохранить свою работу и удовлетворить финансирующие агентства, существует много (посредственных) научных работ … и не так много новых научных работ», — пишет Кейтлин Саски, химик и Постдоктор наук об атмосфере в Университете штата Колорадо.

Еще одно беспокойство: когда независимые, правительственные или университетские источники финансирования иссякают, ученые могут почувствовать необходимость обратиться к промышленности или заинтересованным группам, стремящимся провести исследования для поддержки своих программ.

“При таком ограниченном финансировании со стороны NIH, USDA и фондов… исследователи чувствуют себя обязанными – или добровольно ищут – поддержку пищевой промышленности. Частый результат? Конфликт интересов.”
— Марион Нестле, профессор пищевой политики Нью-Йоркского университета .

Уже сейчас большая часть науки о питании, например, финансируется пищевой промышленностью — неотъемлемый конфликт интересов. И подавляющее большинство клинических испытаний лекарств финансируется производителями лекарств. Исследования показали, что исследования, финансируемые частным сектором, как правило, дают более благоприятные для спонсоров выводы.

Наконец, все эти написание грантов отнимают огромное количество времени и отнимают ресурсы у настоящей научной работы. Тайлер Джозефсон, аспирант инженерного факультета Делавэрского университета, пишет, что многие профессора, которых он знает, тратят 50 процентов своего времени на написание заявок на гранты. «Представьте, — спрашивает он, — что они могли бы сделать, посвятив больше времени обучению и исследованиям?»

Легко понять, как эти проблемы с финансированием запускают порочный круг. Чтобы быть более конкурентоспособными на получение грантов, ученые должны публиковать свои работы. Чтобы опубликовать работу, им нужны положительные (т. е. статистически значимые) результаты. Это заставляет ученых выбирать «безопасные» темы, которые приведут к выводам, которые можно опубликовать, или, что еще хуже, могут сместить их исследования в сторону значительных результатов.

«Когда структура финансирования и оплаты труда противопоставляется академическим ученым, — пишет Элисон Бернштейн, постдоктор в области неврологии Университета Эмори, — все эти проблемы усугубляются».

Исправление проблем с финансированием науки

Возможно, сейчас слишком много исследователей гонятся за слишком небольшим количеством грантов. Или, как сказано в статье Proceedings of the National Academy of Sciences за 2014 год: «Нынешняя система находится в постоянном неравновесии, потому что она неизбежно будет генерировать постоянно увеличивающееся количество ученых, соперничающих за конечный набор исследовательских ресурсов и возможности трудоустройства».

«Сейчас слишком большая часть финансирования исследований достается слишком небольшому числу исследователей», — пишет Гордон Пенникук, кандидат когнитивной психологии в Университете Ватерлоо. «Это создает культуру, которая вознаграждает быстрые, привлекательные (и, возможно, неправильные) результаты».

Одним из простых способов решения этих проблем для правительств было бы просто увеличить количество денег, выделяемых на науку. (Или, что более спорно, уменьшить количество докторов наук, но мы вернемся к этому позже.) Если бы Конгресс увеличил финансирование NIH и Национального научного фонда, это сняло бы часть конкурентного давления с исследователей.

Но это далеко не все. Финансирование всегда будет ограничено, и исследователи никогда не получат карт-бланш для финансирования рискованных научных проектов своей мечты. Так что другие реформы также окажутся необходимыми.

Одно предложение: сделать процесс финансирования более стабильным и предсказуемым. «Бюджеты NIH и NSF зависят от изменяющихся прихотей Конгресса, из-за чего агентства (и исследователи) не могут строить долгосрочные планы и обязательства», — пишет М. Пол Мерфи, профессор нейробиологии в Университете Кентукки. «Очевидное решение состоит в том, чтобы просто сделать [научное финансирование] стабильной программой с годовым темпом роста, каким-то образом привязанным к инфляции».

“Жёсткая конкуренция приводит к тому, что лидеры групп отчаянно работают, чтобы получить хоть какие-то деньги, лишь бы не закрывать свои лаборатории, подавать больше предложений, ещё больше подавлять систему грантов. Это всевозможные порочные круги, наложенные друг на друга.”
—Максимилиан Пресс, аспирант кафедры генома, Вашингтонский университет

Другая идея состоит в том, чтобы изменить порядок предоставления грантов: фонды и агентства могли бы финансировать конкретных людей и лаборатории на определенный период времени, а не отдельные проектные предложения. (Медицинский институт Говарда Хьюза уже делает это.) Подобная система дала бы ученым большую свободу рисковать в своей работе.

Кроме того, исследователи в журнале mBio недавно призвали к системе в стиле лотереи. Предложения будут оцениваться по их достоинствам, но затем компьютер будет случайным образом выбирать, какие из них получат финансирование.

«Хотя мы понимаем, что некоторые ученые будут съеживаться при мысли о распределении средств с помощью лотереи, — пишут авторы статьи mBio , — имеющиеся данные свидетельствуют о том, что система уже по сути является лотереей без преимуществ быть случайный.” Чистая случайность, по крайней мере, уменьшила бы некоторые порочные стимулы, действующие в игре за деньги.

Есть также несколько идей по минимизации конфликта интересов за счет отраслевого финансирования. Недавно в PLOS Medicine стэнфордский эпидемиолог Джон Иоаннидис предположил, что фармацевтические компании должны объединять деньги, которые они используют для финансирования исследований лекарств, и распределять их между учеными, у которых не будет обмена с промышленностью во время разработки и проведения исследования. Таким образом, ученые по-прежнему могут получать финансирование для работы, имеющей решающее значение для одобрения лекарств, но без давления, которое может исказить результаты.

Эти решения ни в коем случае не являются полными, и они могут не иметь смысла для каждой научной дисциплины. Ежедневные стимулы, с которыми сталкиваются ученые-биомедики, чтобы вывести на рынок новые лекарства, отличаются от стимулов, с которыми сталкиваются геологи, пытающиеся нанести на карту новые слои горных пород. Но, судя по нашему опросу, финансирование, по-видимому, лежит в основе многих проблем, с которыми сталкиваются ученые, и заслуживает более тщательного обсуждения.

Аннет Элизабет Аллен

---

Слишком многие исследования плохо спланированы. Во всем виноваты плохие стимулы.

Ученых в конечном счете оценивают по исследованиям, которые они публикуют. И необходимость публиковаться заставляет ученых придумывать эффектные результаты, такие, которые позволяют им публиковаться в престижных журналах. «Захватывающие, новые результаты более доступны для публикации, чем другие виды», — говорит Брайан Носек, один из основателей Центра открытой науки в Университете Вирджинии.

Проблема здесь в том, что по-настоящему новаторские открытия происходят не очень часто, а это означает, что ученые сталкиваются с давлением, заставляющим их подтасовывать свои исследования, чтобы они оказались немного более «революционными». (Предостережение: многие из респондентов, которые сосредоточились на этом конкретном вопросе, родом из биомедицинских и социальных наук.)

Некоторые из этих предубеждений могут проникать в решения, которые принимаются на раннем этапе: выбор того, следует ли рандомизировать участников, включая контрольную группу для сравнения, или учет определенных смешанных факторов, но не других. (Подробнее об особенностях дизайна исследования читайте здесь.)

Многие из респондентов нашего опроса отметили, что порочные стимулы также могут подтолкнуть ученых к тому, чтобы срезать углы в том, как они анализируют свои данные.

«У меня невероятное количество стресса, и, возможно, когда я закончу анализ данных, они не будут выглядеть достаточно значительными, чтобы я мог их защищать», — пишет Джесс Каутц, аспирант Аризонского университета. «И если я получу посредственные результаты, будет невероятное давление, чтобы представить это как хороший результат, чтобы они могли выпроводить меня за дверь. В этот момент, когда все это в моей голове, это заставляет меня задаться вопросом, смогу ли я дать интеллектуально честную оценку моей собственной работе».

“Новая информация важнее веских доказательств, которые устанавливают параметры для работающих ученых.”
— Джон-Патрик Аллем, социолог с докторской степенью, Медицинская школа им. Кека Университета Южной Калифорнии не всегда делает это осознанно. Среди самых известных примеров — метод под названием «p-hacking», при котором исследователи проверяют свои данные на соответствие множеству гипотез и сообщают только те из них, которые дают статистически значимые результаты.

В недавнем исследовании, которое отслеживало неправильное использование p-значений в биомедицинских журналах, мета-исследователи обнаружили «эпидемию» статистической значимости: 96 процентов статей, которые включали p-значение в свои рефераты, хвастались статистически значимыми результатами.

Это кажется ужасно подозрительным. Это предполагает, что биомедицинское сообщество гонится за статистической значимостью, потенциально придавая сомнительным результатам видимость достоверности с помощью таких методов, как p-hacking, или просто скрывая важные результаты, которые не выглядят достаточно значимыми. В меньшем количестве исследований сообщаются размеры эффекта (что, возможно, дает лучшее представление о том, насколько значимым может быть результат) или обсуждаются меры неопределенности.

«Нынешняя система слишком много сделала для поощрения результатов», — говорит Джозеф Хилгард, научный сотрудник Анненбергского центра общественной политики. «Это вызывает конфликт интересов: ученый отвечает за оценку гипотезы, но ученый также отчаянно хочет, чтобы гипотеза была верной».

Последствия ошеломляют. По оценкам мета-исследователей, которые проанализировали неэффективность исследований, около 200 миллиардов долларов — или эквивалент 85 процентов мировых расходов на исследования — обычно тратятся впустую на плохо спланированные и избыточные исследования. Мы знаем, что целых 30 процентов самых влиятельных оригинальных медицинских исследований позже оказываются неверными или преувеличенными.

Исправления для плохого дизайна исследования

Наши респонденты предположили, что два ключевых способа поощрения более строгого дизайна исследования — и предотвращения погони за положительными результатами — включают переосмысление системы вознаграждений и повышение прозрачности исследовательского процесса.

«Я бы вознаграждала строгость методов исследования, а не результат исследования», — пишет Симин Вазире, редактор журнала и профессор социальной психологии Калифорнийского университета в Дэвисе. «Гранты, публикации, рабочие места, награды и даже освещение в СМИ должны основываться больше на том, насколько хороши были дизайн и методы исследования, а не на том, был ли результат значительным или неожиданным».

Точно так же математик из Кембриджа Тим Гауэрс утверждает, что исследователи должны получать признание за широкое продвижение науки посредством неформального обмена идеями, а не только за то, что они публикуют.

«Мы привыкли работать в частном порядке, а затем создавать своего рода отточенный документ в виде журнальной статьи», — сказал Гауэрс. «Это, как правило, скрывает большую часть мыслительного процесса, который использовался при совершении открытий. Я бы хотел, чтобы отношение изменилось, чтобы люди меньше сосредотачивались на гонке за то, чтобы первыми доказать определенную теорему, или в науке, чтобы сделать определенное открытие, и многое другое о других способах внести свой вклад в развитие темы».

Между тем, когда дело доходит до опубликованных результатов, многие из наших респондентов хотели, чтобы больше журналов уделяло больше внимания строгим методам и процессам, а не показным результатам.

«Наука — это человеческая деятельность и поэтому подвержена тем же предубеждениям, которые заражают почти все сферы человеческого принятия решений».
— Джей Ван Бавел, профессор психологии, Нью-Йоркский университет

«Я думаю, что наибольшее влияние окажет устранение предвзятости публикации: оценка статей по качеству вопросов, качеству метода и обоснованности анализа, но не на сами результаты», — пишет Майкл Инзлихт, профессор психологии и неврологии Университета Торонто.

Некоторые журналы уже публикуют подобные исследования. PLOS One , например, принимает к публикации негативные исследования (в которых ученый проводит тщательный эксперимент и ничего не находит), как и Journal of Negative Results in Biomedicine с метким названием.

Не помешала бы и большая прозрачность, пишет Дэниел Саймонс, профессор психологии Иллинойского университета. Вот один пример: сайт ClinicalTrials.gov, управляемый NIH, позволяет исследователям заранее регистрировать дизайн и методы своего исследования, а затем публично фиксировать свой прогресс. Из-за этого ученым сложнее скрывать эксперименты, которые не дали желаемых результатов. (В настоящее время на сайте содержится информация о более чем 180 000 исследований в 180 странах.)

Точно так же кампания AllTrials настаивает на том, чтобы каждое клиническое испытание (прошлое, настоящее и будущее) во всем мире было зарегистрировано с полным описанием методов и результатов. Некоторые фармацевтические компании и университеты создали порталы, которые позволяют исследователям получать доступ к необработанным данным своих испытаний.

Главное, чтобы такая прозрачность стала нормой, а не похвальным исключением.

---

Воспроизведение результатов имеет решающее значение. Но ученые редко делают это.

Репликация — еще одна основополагающая концепция науки. Исследователи берут более раннее исследование, которое хотят проверить, а затем пытаются воспроизвести его, чтобы проверить, верны ли результаты.

Тестирование, подтверждение, повторное тестирование — все это часть медленного и мучительного процесса, направленного на достижение некоторого подобия научной истины. Но это случается не так часто, как хотелось бы, говорят наши респонденты. Ученые сталкиваются с небольшим количеством стимулов, чтобы заниматься утомительным тиражированием. И даже когда они пытаются воспроизвести исследование, они часто обнаруживают, что не могут этого сделать. Все чаще это называют «кризисом невоспроизводимости».

Статистика подтверждает это: в исследовании 2015 года было рассмотрено 83 часто цитируемых исследования, в которых утверждалось, что в них представлены эффективные психиатрические методы лечения. Только 16 когда-либо были успешно воспроизведены. Еще 16 были опровергнуты последующими попытками, и было обнаружено, что 11 имели значительно меньшие эффекты во второй раз. При этом почти половина исследований (40) вообще никогда не подвергалась повторению.

Недавнее знаменательное исследование, опубликованное в журнале Science , продемонстрировало, что можно воспроизвести лишь часть недавних результатов, опубликованных в ведущих журналах по психологии. Это происходит и в других областях, говорит Иван Оранский, один из основателей блога Retraction Watch, который отслеживает научные опровержения.

Что касается основных причин, респонденты нашего опроса указали на несколько проблем. Во-первых, у ученых очень мало стимулов даже для попыток репликации . Джон-Патрик Аллем, социолог из Медицинской школы им. Кека Университета Южной Калифорнии, отметил, что финансирующие агентства предпочитают поддерживать проекты, которые находят новую информацию, а не подтверждают старые результаты.

Журналы также неохотно публикуют повторные исследования, если только «они не противоречат более ранним выводам или выводам», пишет Аллем. В результате ученые отбиваются от проверки работы друг друга. «Новая информация превосходит более убедительные доказательства, которые устанавливают параметры для работающих ученых».

Вторая проблема заключается в том, что многие исследования трудно воспроизвести. Иногда их методы слишком непрозрачны. Иногда в исходных исследованиях было слишком мало участников, чтобы получить воспроизводимый ответ. А иногда, как мы видели в предыдущем разделе, исследование просто плохо спланировано или совершенно неверно.

Опять же, это восходит к стимулам: когда исследователям приходится часто публиковаться и добиваться положительных результатов, остается меньше времени для проведения высококачественных исследований с четко сформулированными методами.

Исправления недорепликации

Ученым нужно больше моркови, чтобы побудить их начать размножение. В нынешнем виде исследователям рекомендуется публиковать новые положительные результаты и оставлять отрицательные результаты в своих ноутбуках или папках.

Наука столкнулась с проблемой, называемой «предвзятостью публикации» — не все исследования, которые проводятся, действительно публикуются в журналах, а те, которые действительно имеют положительные и драматические выводы.

Если бы учреждения начали вознаграждать штатные должности или нанимать на работу в зависимости от качества работы исследователя, а не количества, это могло бы стимулировать большее тиражирование и препятствовать погоне за положительными результатами.

«Главное, что необходимо изменить, — это оценка производительности», — пишет Кристофер Уиндер, бывший доцент Университета Макмастера. «Это влияет на воспроизводимость, потому что нет смысла подтверждать результаты другой лаборатории и пытаться опубликовать результаты».

“Репликационные исследования должны каким-то образом стимулироваться, а журналы должны стимулироваться к публикации “отрицательных” исследований. Важны все результаты, а не только кричащие результаты, меняющие парадигму.”
— Стефани Турмонд, аспирант биологического факультета Калифорнийского университета в Риверсайде

Следующим шагом будет упрощение повторения исследований. Это могло бы включать более активное совместное использование методов в опубликованных научных статьях. «Было бы здорово иметь более строгие нормы в отношении более подробного описания методов», — говорит Брайан Носек из Университета Вирджинии.

Он также предложил более регулярно добавлять дополнения в конце документов, которые касаются процедурных будней, чтобы помочь всем, кто хочет повторить эксперимент. «Если я смогу быстро набрать скорость, у меня будет гораздо больше шансов приблизиться к результатам», — сказал он.

Носек подробно рассказал о других возможных исправлениях, которые могут помочь в воспроизведении — все это часть его работы в Центре открытой науки.

Большая степень прозрачности и совместного использования данных позволила бы тиражировать данные, сказал Джон Иоаннидис из Стэнфорда. Слишком часто любой, кто пытается воспроизвести исследование, должен искать у первоначальных исследователей подробности о том, как проводился эксперимент.

«Лучше делать это организованно с участием всех ведущих исследователей в научной дисциплине, — объяснил он, — чем пытаться найти следователя в каждом конкретном случае и спрашивать его или ее в детективном вопросе». – работать с деталями, данными и методами, которые иначе недоступны».

Исследователи также могут использовать новые инструменты, такие как программное обеспечение с открытым исходным кодом, которое отслеживает каждую версию набора данных, чтобы им было легче делиться своими данными и обеспечить прозрачность рабочего процесса.

Некоторые из наших респондентов предложили ученым заняться повторением до публикации . «Прежде чем опубликовать исследовательскую идею в литературе и дать людям потратить время на ее прочтение, вы должны попытаться воспроизвести свои собственные открытия», — говорит Джон Сакалук, социальный психолог из Университета Виктории. .

Например, утверждал он, психологи могут проводить небольшие эксперименты с горсткой участников, чтобы формировать идеи и генерировать гипотезы. Но затем им нужно будет провести более масштабные эксперименты с большим количеством участников, чтобы воспроизвести и подтвердить эти гипотезы, прежде чем выпустить их в мир. «При этом, — говорит Сакалук, — у остальных из нас может быть больше уверенности в том, что это то, что мы, возможно, захотим [включить] в наши собственные исследования».

Аннет Элизабет Аллен

---

(4)

Рецензирование не работает

Рецензирование предназначено для того, чтобы отсеять лженауку до того, как она попадет в публикацию. Тем не менее, снова и снова в ходе нашего опроса респонденты говорили нам, что этот процесс терпит неудачу. Это была одна из частей научного механизма, вызывавшая наибольшую ярость среди исследователей, о которых мы слышали.

Обычно рецензирование работает следующим образом: исследователь представляет статью для публикации в журнале. Если журнал принимает статью для рецензирования, она отправляется коллегам в той же области для конструктивной критики и возможной публикации — или отклонения. (Уровень анонимности варьируется: некоторые журналы проводят двойное слепое рецензирование, в то время как другие перешли на тройное слепое рецензирование, когда авторы, редакторы и рецензенты не знают друг друга. )

Звучит как разумная система. Но многочисленные исследования и систематические обзоры показали, что рецензирование не может надежно предотвратить публикацию некачественных научных данных.

“Я думаю, что рецензирование, как и демократия, плохо, но лучше всего.”
— Тимоти Бейтс, профессор психологии, Эдинбургский университет

Этот процесс часто не позволяет обнаружить мошенничество или другие проблемы с рукописями, что не так уж удивительно, если учесть, что исследователям не платят или иным образом не вознаграждают за время, которое они тратят на рецензирование. рукописи. Они делают это из чувства долга — внести свой вклад в свою область исследований и помочь развитию науки.

Но это означает, что не всегда легко найти лучших людей для рецензирования рукописей в своей области, что измученные исследователи откладывают выполнение работы (что приводит к задержкам публикации до двух лет) и что, когда они, наконец, садятся чтобы рецензировать статью, они могут поторопиться и пропустить ошибки в исследованиях.

«Проблема в том, что большинство рецензентов просто недостаточно внимательно рецензируют статьи, что приводит к публикации неправильных статей, статей с пробелами и просто нечитаемых статей», — говорит Джоэл Фиш, доцент кафедры математики в Университете Нью-Йорка. Массачусетс Бостон. «В конечном итоге это становится большой проблемой для молодых исследователей, поскольку это означает, что им приходится спрашивать, какие статьи надежны, а какие нет».

“Наука изменчива, а публикации – нет. На то, чтобы исследование попало в печать, уходит много времени, попытки воспроизвести исследования или публиковать незначительные результаты невелики, а доступ к исследованиям обходится дорого.”
—Аманда Каскенетт, биолог по водным наукам, Fisheries and Oceans Canada

Это не говоря уже о проблеме запугивания рецензентов. Поскольку по умолчанию в этом процессе редакторы и рецензенты знают, кто авторы (но авторы не знают, кто авторы рецензий), могут возникнуть предубеждения против исследователей или учреждений, открывая возможность для грубых, поспешных и других бесполезных действий. Комментарии. (Просто посмотрите популярный хэштег #SixWordPeerReview в Твиттере).

Эти вопросы не остались незамеченными респондентами нашего опроса, которые заявили, что рецензирование представляет собой сломанную систему, которая наказывает ученых и снижает качество публикаций. Они хотят не только пересмотреть процесс рецензирования, но и изменить его концепцию.

Исправления для рецензирования

По вопросу редакционной предвзятости и прозрачности мнения наших респондентов неожиданно разделились. Некоторые предложили, чтобы все журналы перешли к двойному слепому рецензированию, при котором рецензенты не могут видеть имена или принадлежность человека, которого они рецензируют, а авторы публикаций не знают, кто рецензировал их. Главной целью здесь было уменьшить предвзятость.

«Мы знаем, что ученые принимают предвзятые решения, основанные на бессознательных стереотипах, — пишет постдоктор Тихоокеанской северо-западной национальной лаборатории Тимоти Дуиньян. «Поэтому вместо того, чтобы судить о статье по полу, этнической принадлежности, стране или институциональному статусу автора — что, я полагаю, в настоящее время происходит часто — о ней следует судить по ее качеству независимо от этих вещей».

Третьи думали, что больше прозрачности, а не меньше, было ответом: «Хотя мы правильно выступаем за наивысший уровень прозрачности в публикациях, у нас все еще есть большинство слепых обзоров, и я не могу знать, кто рецензирует меня. », — пишет Ламберто Манцоли, профессор эпидемиологии и общественного здравоохранения Университета Кьети в Италии. «Слишком часто мы видим отзывы очень низкого качества и не можем понять, является ли это проблемой недостатка знаний или конфликта интересов».

«Мы должны признать академические журналы тем, чем они являются: витринами для неполных описаний исследований, которые выносят полупроизвольные редакционные [суждения] о том, что публиковать, и часто имеют вредную политику, которая ограничивает доступ к важной критической оценке после публикации. опубликованных исследований».
— Бен Голдакр, исследователь эпидемиологии, врач и автор

Возможно, есть золотая середина. Например, eLife , новый журнал с открытым доступом, который быстро растет в импакт-факторе, проводит совместную экспертную оценку. Редакторы и рецензенты работают вместе над каждой отправкой, чтобы создать сводный список комментариев к статье. Затем автор может ответить на то, что группа считает наиболее важными вопросами, а не сталкиваться с предубеждениями и прихотями отдельных рецензентов. (Как ни странно, этот процесс происходит быстрее — eLife требует меньше времени для приема документов, чем Nature или Cell.)

Тем не менее, это в основном дополнительные исправления. Другие респонденты утверждали, что нам, возможно, придется радикально переосмыслить весь процесс рецензирования с нуля.

«Существующий процесс рецензирования исходит из того, что документ является окончательным», — говорит Носек. «Процесс рецензирования — это [форма] сертификации, и документ готов». Но наука так не работает. Наука — это развивающийся процесс, а истина временна. Итак, сказал Носек, наука должна «отойти от объятий окончательности публикации».

Некоторые респонденты хотели думать о рецензировании как о непрерывном процессе, в котором исследования неоднократно и прозрачно обновляются и переиздаются по мере того, как их изменяют новые отзывы — так же, как статьи в Википедии. Для этого потребуется своего рода экспертный краудсорсинг.

«Сфера научных публикаций — особенно в области биологических наук — ведет себя так, как будто Интернета нет», — говорит Лакшми Джаяшанкар, старший научный обозреватель федерального правительства. «Рецензирование статьи занимает вечность, и это вредит ученым, которые пытаются быстро сделать свои результаты общедоступными».

Одна возможная модель уже существует в математике и физике, где существует давняя традиция «предварительной печати» статей. Исследования публикуются на открытом веб-сайте arXiv. org, часто до того, как они рецензируются и публикуются в журналах. Там статьи сортируются и комментируются сообществом модераторов, что дает еще одну возможность отфильтровать проблемы, прежде чем они попадут на экспертную оценку.

«Публикация препринтов позволит научному краудсорсингу увеличить количество выявляемых ошибок, поскольку нельзя ожидать, что традиционные рецензенты будут экспертами во всех субдисциплинах», — пишет Скотт Хартман, аспирант палеобиологии в Университете Висконсина. .

Исследователи считают, что даже после публикации статьи процесс рецензирования не должен останавливаться. Они хотят видеть в сети больше рецензий «после публикации», чтобы ученые могли критиковать и комментировать статьи после их публикации. Такие сайты, как PubPeer и F1000Research, уже появились для облегчения такой обратной связи после публикации.

«Мы делаем это пару раз в год на конференциях», — пишет Бекки Кларксон, исследователь гериатрической медицины из Университета Питтсбурга. «Мы могли бы делать это каждый день в Интернете».

Суть в том, что традиционная экспертная оценка никогда не работала так хорошо, как мы себе это представляем, и она созрела для серьезного нарушения.

Аннет Элизабет Аллен для Vox

---

(5)

Слишком много науки скрыто за платным доступом

После того, как исследование было профинансировано, проведено и рецензировано, все еще остается вопрос о его распространении, чтобы другие могли прочитать и понять его результаты.

Снова и снова наши респонденты выражали недовольство тем, как распространяются научные исследования. По их словам, слишком многое скрыто в журналах с платным доступом, доступ к которым затруднен и дорог. Некоторые респонденты также критиковали сам процесс публикации за то, что он слишком медленный, тормозящий темп исследования.

Что касается вопроса о доступе, ряд ученых заявили, что академические исследования должны быть бесплатными для всех. Их раздражала нынешняя модель, согласно которой коммерческие издатели размещают журналы за платным доступом.

Одна статья в Science обойдется вам в 30 долларов; годовая подписка на Cell будет стоить 279 долларов. Elsevier издает 2000 журналов, подписка на которые может стоить от 10 000 до 20 000 долларов в год.

“Моя проблема та же, что и у многих ученых: слишком упрощенно подсчитывать чьи-то статьи как меру их ценности.”
— Лекс Кравиц, исследователь, нейробиология ожирения, Национальные институты здравоохранения

Многие учреждения США платят эти гонорары своим сотрудникам, но не всем ученым (или другим любопытным читателям) так повезло. В недавнем выпуске журнала Science журналист Джон Боханнон описал тяжелое положение кандидата наук в одном из лучших университетов Ирана. Он подсчитал, что студенту придется тратить 1000 долларов в неделю только на то, чтобы читать нужные ему работы.

В роли Майкла Эйзена, биолога Калифорнийского университета в Беркли и соучредителя Публичная научная библиотека (или PLOS ) , скажем так, научные журналы пытаются удержать прибыль печатной эры в эпоху Интернета. Цены на подписку продолжали расти, поскольку горстка крупных издателей (например, Elsevier) скупала все больше и больше журналов, создавая мини-феодальные владения знаний.

«Крупные государственные издательские компании получают огромную прибыль от ученых, публикуя наши научные данные, а затем продавая их обратно в университетские библиотеки с огромной прибылью (что в первую очередь выгодно акционерам)», — Корина Логан, исследователь поведения животных в университете. Кембриджа, отметил. «Это не в интересах общества, ученых, общественности или исследований». (В 2014 году Elsevier сообщила о рентабельности почти в 40 % и выручке около 3 миллиардов долларов.)

«Мне кажется неправильным, что налогоплательщики платят за исследования в государственных лабораториях и университетах, но обычно не имеют доступа к результатам этих исследований, поскольку они находятся за платным доступом к рецензируемым журналам», — добавила Мелинда Саймон, постдокторант по микрофлюидике. исследователь Ливерморской национальной лаборатории Лоуренса.

Исправления для закрытой науки

Многие из наших респондентов призвали своих коллег публиковаться в журналах с открытым доступом (наподобие PeerJ или PLOS Biology ). Но здесь присутствует внутреннее напряжение. Карьерный рост часто может зависеть от публикаций в самых престижных журналах, таких как Science или Nature , которые по-прежнему имеют платный доступ.

Также возникает вопрос, как лучше финансировать массовый переход к открытому доступу. В конце концов, журналы никогда не могут быть полностью бесплатными. Кто-то должен платить за редакцию, содержание сайта и так далее. Прямо сейчас журналы с открытым доступом обычно взимают плату с тех, кто представляет статьи, возлагая бремя на ученых, которые уже борются за финансирование.

Одним из радикальных шагов было бы полное упразднение коммерческих издателей и переход к некоммерческой модели. «Что касается журналов, я мог бы представить, что научные ассоциации сами управляют ими», — предположил Йоханнес Брейер, исследователь с докторской степенью в области психологии СМИ в Кельнском университете. «Если они работают только в Интернете, расходы на веб-хостинг, редактирование и рекламу (при необходимости) можно легко оплатить из членских взносов».

В качестве модели Тим Гауэрс из Кембриджа запустил онлайн-журнал по математике под названием Дискретный анализ . Некоммерческое предприятие принадлежит и публикуется группой ученых, у него нет посредников-издателей, и доступ будет полностью бесплатным для всех.

«Лично я трачу много времени на написание научных статей в Википедии, потому что считаю, что это продвигает дело науки гораздо больше, чем мои профессиональные академические статьи».
— Тед Сандерс, аспирант магнитных материалов, Стэнфордский университет

Однако до тех пор, пока массовые реформы не произойдут, многие ученые идут гораздо более простым путем: незаконно воруют документы.

Боханнон сообщил, что миллионы исследователей по всему миру в настоящее время используют Sci-Hub, сайт, созданный российским нейробиологом Александрой Элбакян, на котором незаконно размещено более 50 миллионов научных статей. «Как набожный пират, — сказал нам Элбакян, — я считаю, что авторские права должны быть отменены».

У одного респондента было еще более радикальное предложение: мы должны полностью отменить существующую систему рецензируемых журналов и просто публиковать все в Интернете, как только это будет сделано.

«Исследования должны быть доступны в Интернете немедленно и оцениваться коллегами в Интернете, а не проходить через все форматирование, отправку, проверку, переписывание, переформатирование, повторную отправку и т. д. и т. д., что может занять годы», — пишет Бруно Дагнино, ранее Нидерландского института неврологии. «Один формат, одна платформа. Судите по всему сообществу, без задержек».

Некоторые ученые предпринимают шаги в этом направлении. Рэйчел Хардинг, генетический исследователь из Университета Торонто, создала веб-сайт под названием Lab Scribbles, где она публикует свои лабораторные заметки о структуре белков хантингтина в режиме реального времени, публикуя данные, а также резюме своих достижений и неудач. Идея состоит в том, чтобы помочь обмениваться информацией с другими исследователями, работающими над аналогичными проблемами, чтобы лаборатории могли избежать ненужного дублирования и учиться на ошибках друг друга.

Не все могут согласиться с такими радикальными подходами; критики опасаются, что слишком большой обмен информацией может поощрить научную безбилетность. Тем не менее, общей темой нашего опроса была прозрачность. Наука в настоящее время слишком непрозрачна, исследованиями слишком трудно поделиться. Это нужно изменить.

---

(6)

Наука плохо доводится до сведения общественности

«Если бы я могла что-то изменить в науке, я бы изменила то, как ученые, журналисты и знаменитости сообщают о ней публике», — пишет Клэр Мэлоун, научный сотрудник лаборатории генетики рака в Brigham and Women’s. Больница.

Она была не одна. Довольно много респондентов в нашем опросе выразили разочарование по поводу того, как наука доводится до общественности. Их огорчал тот факт, что так много неспециалистов придерживаются совершенно ненаучных идей или имеют грубое представление о том, как работает наука.

Они жалуются на то, что дезинформированные знаменитости, такие как Гвинет Пэлтроу, имеют огромное влияние на общественное мнение о здоровье и питании. (Как однажды сказал нам Тимоти Колфилд из Университета Альберты: «Невероятно, как много она ошибается».)

Они правы. Научная журналистика часто полна преувеличенных, противоречивых или откровенно вводящих в заблуждение утверждений. Если вы когда-нибудь захотите увидеть прекрасный пример этого, загляните на сайт «Убей или вылечи», где Пол Бэттли тщательно документирует все сообщения Daily Mail о том, что различные продукты — от антацидов до йогурта — либо вызывают рак, либо предотвращают рак, или иногда и то, и другое.

“Слишком часто на этой планете меньше 10 человек, которые могут полностью понять исследования одного ученого.”
—Майкл Бюрель, аспирант, биология стволовых клеток, Медицинский факультет Нью-Йоркского университета

Иногда университетские издательства распространяют плохие истории. В 2015 году Университет Мэриленда выпустил пресс-релиз, в котором утверждалось, что одна марка шоколадного молока может улучшить восстановление после сотрясения мозга. Это был абсурдный случай научной шумихи.

Действительно, один обзор в BMJ показал, что одна треть университетских пресс-релизов содержала либо преувеличенные заявления о причинно-следственной связи (когда само исследование только предполагало корреляцию), необоснованные выводы об исследованиях на животных для людей или необоснованные советы по здоровью.

Но не все обвиняли только СМИ и публицистов. Другие респонденты отметили, что сами ученые часто переоценивают свою работу, даже если она предварительная, потому что финансирование является конкурентоспособным, и каждый хочет представить свою работу как большую, важную и изменяющую правила игры.

«У вас есть эта токсичная динамика, когда журналисты и ученые поддерживают друг друга таким образом, что это сильно раздувает определенность и общность того, как сообщаются научные результаты и обещания, которые даются публике», — пишет Дэниел Молден, адъюнкт-профессор психологии в Северо-Западном университете. «Когда эти выводы оказываются менее определенными, а обещания не выполняются, это еще больше подрывает уважение, которое получают ученые, и еще больше подпитывает стремление ученых к признанию».

Исправления для улучшения научной коммуникации

Мнения о том, как улучшить это плачевное положение дел, разделились — одни указывали на СМИ, другие — на пресс-службы, третьи — на самих ученых.

Многие из наших респондентов хотели, чтобы больше научных журналистов перестали рекламировать отдельные исследования. Вместо этого, по их словам, репортеры должны помещать результаты новых исследований в контекст и уделять больше внимания строгости методологии исследования, чем броскости конечных результатов.

«По данному вопросу часто проводятся десятки исследований, посвященных этому вопросу», — пишет Брайан Стейси из Министерства сельского хозяйства США. «Очень редко бывает, чтобы одно исследование окончательно решило важный исследовательский вопрос, но во многих случаях результаты исследования сообщаются так, как будто они это делают».

“Возможность объяснить свою работу ненаучной аудитории так же важна, как и публикация в рецензируемом журнале, на мой взгляд, но в настоящее время система стимулирования не имеет места для привлечения общественности.”
—Кристал Стельтенполь, аспирант, социальная психология, Университет ДеПола

Но не только репортерам нужно привести себя в форму. «Ядовитую динамику» журналистов, академических пресс-офисов и ученых, позволяющих друг другу рекламировать исследования, может быть трудно изменить, и многие из наших респондентов указали, что простых решений не существует, хотя признание было важным первым шагом.

Некоторые предлагали создать заслуживающих доверия судей, которые могли бы тщательно определить сильные и слабые стороны исследований. (Начинают появляться некоторые вариации этого: Служба новостей Genetic Expert предлагает сторонним экспертам высказать свое мнение о крупных новых исследованиях в области генетики и биотехнологии.) Другие респонденты предположили, что открытие бесплатного доступа к исследованиям может помочь смягчить искажение информации в СМИ.

Другие респонденты отметили, что сами ученые должны уделять больше времени обучению общению с общественностью — навык, который, как правило, недооценивается в нынешней системе.

«Возможность объяснить свою работу ненаучной аудитории, на мой взгляд, так же важна, как и публикация в рецензируемом журнале, но в настоящее время в системе стимулов нет места для привлечения общественности», — пишет Кристал Стельтенполь, аспирант Университета ДеПола.

Сокращение порочных стимулов, связанных с научными исследованиями, также может помочь уменьшить чрезмерную шумиху. «Если мы вознаграждаем исследования в зависимости от того, насколько заслуживают внимания результаты, это создаст давление для преувеличения результатов (за счет использования гибкости в анализе данных, искажения результатов или откровенного мошенничества)», — пишет Симин Вазире из Калифорнийского университета в Дэвисе. «Мы должны вознаграждать исследования в зависимости от того, насколько строгими являются методы и дизайн».

Или, возможно, нам следует сосредоточиться на повышении научной грамотности. Джереми Джонсон, координатор проектов в Институте Броуда, утверждал, что развитие научного образования может помочь решить многие из этих проблем. «Научная грамотность должна быть главным приоритетом нашей образовательной политики, — сказал он, — а не факультативом».

---

(7)

Жизнь молодого академика невероятно напряжена.

Когда мы спрашивали исследователей, что бы они исправили в науке, многие говорили о самом научном процессе, о дизайне исследования или экспертной оценке. Эти ответы часто исходили от штатных ученых, которые любили свою работу, но хотели сделать более широкий научный проект еще лучше.

Но, с другой стороны, мы слышали от ряда исследователей, многие из которых были аспирантами или постдоками, которые были искренне увлечены исследованиями, но считали повседневный опыт работы ученым изнурительным и неблагодарным. Их комментарии заслуживают отдельного раздела.

Сегодня многие штатные ученые и исследовательские лаборатории зависят от небольших армий аспирантов и исследователей с докторской степенью для проведения экспериментов и анализа данных.

Эти аспиранты и докторанты часто являются основными авторами многих исследований. В ряде областей, таких как биомедицинские науки, должность постдока является обязательным условием, прежде чем исследователь сможет получить должность на уровне факультета в университете.

Вся эта система лежит в основе современной науки. (Новая карточная игра Lab Wars высмеивает эту динамику.)

Но эти низкоуровневые исследовательские работы могут быть утомительными. Постдоки, как правило, работают много часов и получают относительно низкую заработную плату для своего уровня образования — заработная плата часто привязана к стипендиям, установленным грантами Национальной исследовательской службы Национального института здравоохранения, которые начинаются с 43 692 долларов и увеличиваются до 47 268 долларов на третий год.

Постдоков, как правило, нанимают на срок от одного до трех лет, и во многих учреждениях они считаются подрядчиками, что ограничивает их защиту на рабочем месте. Мы неоднократно слышали о чрезвычайно длинном рабочем дне и ограниченных пособиях по отпуску по семейным обстоятельствам.

“Завершить аспирантуру или радикально изменить ее. Среди аспирантов высокий уровень депрессии. Этому волнению способствуют долгие часы, ограниченные карьерные перспективы и низкая заработная плата.”
— Дон Гибсон, аспирант в области генетики растений, Калифорнийский университет в Дэвисе,

«Часто это проблематично для людей в возрасте от 20 до 30 лет, которые имеют докторскую степень и могут создавать семьи, одновременно совмещая тяжелую и низкооплачиваемую работу. “, – написал один из постдоков, попросивший об анонимности.

Это отсутствие гибкости, как правило, непропорционально влияет на женщин — особенно женщин, планирующих завести семью, — что способствует гендерному неравенству в исследованиях. (Документ 2012 года показал, что соискателей работы в академических кругах судят более сурово, и им предлагают меньше денег, чем мужчинам.) «Женщины-ученые и ученые, начинающие карьеру, очень мало поддерживаются», — отметил другой постдоктор.

«В сегодняшнем климате очень мало долгосрочной финансовой безопасности, очень мало уверенности в том, откуда будет получена следующая зарплата», — пишет Уильям Кенкель, научный сотрудник в области нейроэндокринологии из Университета Индианы. «После получения докторской степени в 2012 году я уехала из Чикаго и переехала в Бостон, чтобы получить постдокторантуру, а затем в 2015 году я уехала из Бостона, чтобы получить вторую постдокторантуру в Индиане. Через год или два я снова перееду на преподавательскую работу. , и это если мне повезет. Представьте, что вы пытаетесь построить такую ​​жизнь».

Этот штамм также может отрицательно сказаться на исследованиях, которыми занимаются молодые ученые. «Контракты слишком краткосрочны», — отметил другой исследователь. «Это препятствует тщательным исследованиям, поскольку трудно получить достаточно результатов для статьи (и, следовательно, для прогресса) за два-три года. Постоянный стресс также отталкивает талантливых и умных людей из науки».

Из-за того, что университеты выпускают так много докторов наук, но имеют гораздо меньше вакансий преподавателей, многие из этих постдокторских исследователей имеют ограниченные карьерные перспективы. Некоторые из них в конечном итоге остаются на должности постдоков на пять, десять и более лет.

«В биомедицинских науках, — писал первый постдоктор, процитированный выше, — на каждую вакансию факультета поступают заявки от сотен или тысяч претендентов, что оказывает огромное давление на постдоков, заставляя их публиковаться часто и в влиятельных журналах, чтобы быть достаточно конкурентоспособными для достижения этих целей. должности».

Многие молодые исследователи отмечали, что программы докторантуры почти ничего не делают для подготовки людей к карьере вне академических кругов. «Слишком много [докторантов] получают высшее образование на ограниченное количество должностей профессоров с минимальной подготовкой для карьеры вне академических исследований», — отметил Дон Гибсон, кандидат наук, изучающий генетику растений в Калифорнийском университете в Дэвисе.

Лаура Вайнгартнер, дипломированный исследователь в области эволюционной экологии в Университете Индианы, соглашается: «Немногие университеты (особенно консультанты факультетов) знают, как готовить студентов для чего-то другого, кроме академических, что оставляет многих студентов безнадежными, когда неизбежно нет работы. в академии для них».

Сложите это, и неудивительно, что мы услышали множество комментариев о тревоге и депрессии как от аспирантов, так и от докторантов. «Среди аспирантов высок уровень депрессии, — пишет Гибсон. «Долгий рабочий день, ограниченные карьерные перспективы и низкая заработная плата способствуют этой эмоции».

Исследование, проведенное в 2015 году Калифорнийским университетом в Беркли, показало, что 47% опрошенных аспирантов могут страдать депрессией. Причины этого сложны и не могут быть решены за одну ночь. Проведение академических исследований уже является трудной, полной беспокойства задачей, которая обязательно скажется на психическом здоровье.

Но, как Дженнифер Уокер недавно исследовала в Quartz, многие аспиранты также чувствуют себя изолированными и лишенными поддержки, что усугубляет эти проблемы.

Исправления для удержания молодых ученых в науке

Мы услышали много конкретных предложений. Аспирантуры могли бы предложить более щедрую политику отпусков по семейным обстоятельствам и ухода за детьми для аспирантов. Они также могли бы увеличить количество кандидатов-женщин, которых они принимают, чтобы сбалансировать гендерное неравенство.

Но некоторые респонденты также отметили, что проблемы на рабочем месте для аспирантов и докторантов неотделимы от некоторых фундаментальных проблем, стоящих перед наукой, которые мы обсуждали ранее. Тот факт, что профессорско-преподавательский состав университетов и исследовательские лаборатории сталкиваются с огромным давлением, чтобы публиковаться, но имеют ограниченное финансирование, делает очень привлекательным полагаться на низкооплачиваемых постдоков.

«У университетов мало стимулов создавать рабочие места для своих выпускников или ограничивать количество докторов наук», — пишет Вайнгартнер. «Молодые исследователи являются высококвалифицированными, но относительно недорогими источниками рабочей силы для преподавателей».

“Существует значительная предвзятость в отношении женщин и этнических меньшинств, и слепые эксперименты показали, что удаление имен и институциональной принадлежности может радикально изменить важные решения, влияющие на карьеру ученых”.
— Терри МакГлинн, профессор биологии Калифорнийского государственного университета Домингес-Хиллз

Некоторые респонденты также указывали на несоответствие между количеством докторов наук, выпускаемых каждый год, и количеством доступных академических рабочих мест.

Недавняя статья Джули Гулд в Nature исследовала ряд идей по обновлению системы докторантуры. Одна из идей состоит в том, чтобы разделить докторскую степень на две программы: одну для профессиональной карьеры и одну для академической карьеры. Первый будет лучше обучать и вооружать выпускников, чтобы они могли найти работу за пределами академических кругов.

Это далеко не полный список. Однако основной момент, лежащий в основе всех этих предложений, заключался в том, что университеты и исследовательские лаборатории должны лучше поддерживать следующее поколение исследователей. На самом деле, возможно, это так же важно, как и решение проблем самого научного процесса. В конце концов, молодые ученые по определению являются будущим науки.

В заключение Вайнгартнер высказал мнение, которое мы слишком часто встречали: «Многие творческие, трудолюбивые и/или недостаточно представленные ученые вытесняются из науки из-за этих проблем. они довольно распространены. Сейчас есть много молодых, разочарованных ученых, которые надеются оставить исследования».

Наука должна исправить свои самые большие недостатки

Наука не обречена.

Хорошо это или плохо, но он все еще работает. Не смотрите дальше новых вакцин для предотвращения лихорадки Эбола, открытия гравитационных волн или новых методов лечения стойких болезней. И становится лучше во многих отношениях. Посмотрите работы мета-исследователей, которые изучают и оценивают исследования — область, получившая известность за последние 20 лет.

Но наукой занимаются люди, склонные к ошибкам, и она не защищена от всех наших слабостей. Научная революция началась всего 500 лет назад. Только за последние 100 лет наука стала профессиональной. Еще предстоит выяснить, как лучше всего устранить предубеждения и согласовать стимулы.

В связи с этим, вот несколько общих предложений:

Первый: Наука должна признать и решить проблему денег. Наука чрезвычайно ценна и заслуживает достаточного финансирования. Но способ создания стимулов может исказить исследования.

В настоящее время небольшие исследования со смелыми результатами, которые можно быстро изменить и опубликовать в журналах, получают непропорциональное вознаграждение. Напротив, существует меньше стимулов для проведения исследований, направленных на решение важных вопросов, с тщательно спланированными исследованиями в течение длительных периодов времени. Решить эту проблему будет непросто, но она лежит в основе многих проблем, обсуждавшихся выше.

Два: Наука должна праздновать и вознаграждать неудачи. Признание того, что мы можем узнать больше из тупиков в исследованиях и исследований, которые потерпели неудачу, смягчило бы цикл «опубликовать или погибнуть». Это сделало бы ученых более уверенными в разработке надежных тестов, а не только удобных, в обмене своими данными и объяснении своих неудачных тестов коллегам, а также в использовании этих нулевых результатов для формирования основы карьеры (вместо того, чтобы гоняться за слишком редкие прорывы).

Третье: наука должна быть более прозрачной. Ученым необходимо более полно публиковать методы и результаты, а также делиться необработанными данными таким образом, чтобы они были легко доступны и понятны для тех, кто может захотеть повторно проанализировать или воспроизвести свои результаты.

Всегда будут бесполезные и посредственные исследования, но, как объясняет Иоаннидис из Стэнфорда в недавней статье, отсутствие прозрачности приводит к излишним потерям и снижает полезность слишком большого количества исследований.

Снова и снова мы слышали от исследователей, особенно в области социальных наук, которые чувствовали, что их когнитивные предубеждения в их собственной работе, вызванные необходимостью публиковаться и продвигаться по карьерной лестнице, заставляют науку сходить с рельсов. Если бы в процесс была встроена дополнительная защита от людей и устранение предвзятости — за счет более строгой экспертной оценки, более чистого и последовательного финансирования, а также большей прозрачности и обмена данными — некоторые из этих предубеждений можно было бы смягчить.

Эти исправления потребуют времени и будут постепенно оттачиваться — так же, как и сам научный процесс. Но успехи, достигнутые людьми до сих пор с использованием даже несовершенных научных методов, были бы невообразимы 500 лет назад. Выгоды от улучшения процесса могут оказаться такими же ошеломляющими, если не более значительными.

---

Исправление: В более ранней версии этой истории был искажен титул Ноя Гранда. На момент проведения опроса он был лектором социологии в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, а не профессором.

---

Редактор: Элиза Барклай

Графика: Хавьер Заррачина (схемы), Аннетт Элизабет Аллен (иллюстрации)

Читатели: Стивен Дж. Хоффман, Константин Какаес

величайших ученых в истории, чье непростое прошлое сделало их достижения еще более выдающимися.

Никколо Тарталья

Жил 1500 – 1557

Когда Никколо было шесть лет, его отца убили грабители, оставив его мать в нищете. Когда Никколо было 12 лет, в его городе произошло геноцидное нападение. Никколо укрылся в соборе, но солдаты ворвались внутрь. Один из них напал на него, нанеся пять яростных ударов мечом по лицу и голове мальчика, оставив его умирать. У его матери не было денег, чтобы заплатить врачу. Она лечила его, основываясь на своих наблюдениях за собаками. Благодаря любящей заботе матери мальчик выжил.

Никколо Тарталья положил начало современной науке о баллистике и предложил общие решения для кубических уравнений.

Якоб Берцелиус

Жил 1779 – 1848

Когда Джейкобу было четыре года, умер его отец. Его мать снова вышла замуж, но умерла, когда Джейкобу было девять лет. За ним ухаживал отчим, пока в 12 лет он не переехал жить к своей тете-алкоголичке. Он оставался на улице, избегая ее, насколько это было возможно. В 13 лет Джейкоб был принят в Соборную школу, где обучал богатых учеников, чтобы они платили за его образование и питание. Во время каникул работал на фермах, спал в кладовых. Он подцепил вшей, которых жена фермера убила, вымыв ему волосы гидроксидом калия.

Якоб Берцелиус был одним из основоположников современной химии. Он открыл три химических элемента и первым измерил точный атомный вес элементов.

Майкл Фарадей

Жил 1791 – 1867

Майкл родился в бедной семье. Его отец страдал слабым здоровьем и часто не мог работать. В 13 лет Майкл начал работать курьером, а затем стал учеником переплетчика. Несколько лет спустя, увлеченный научными книгами, которые он читал в переплетной мастерской, он посетил лекцию великого химика Хамфри Дэви. Майкл записал лекцию, переплел ее и отправил Дэви. Он стал научным ассистентом и секретарем Дэви, что ему не нравилось: жена Дэви из высшего общества смотрела на Майкла свысока из-за его низкого происхождения.

Майкл Фарадей открыл электромагнитную индукцию; обнаружил первую экспериментальную связь между светом и магнетизмом; открыл бензол; и осуществил первое сжижение газа при комнатной температуре.

Мэри Эннинг

Жила с 1799 по 1847

У родителей Мэри было десять детей, но из-за тяжелых условий, в которых они жили, выжили только двое. В 15 месяцев Мэри с другими детьми и их опекуном укрылись под деревом во время ливня. Удар молнии убил всех, кроме Марии. Ее родители сняли дешевый дом так близко к берегу, что море затопляло его во время очень высоких приливов. Мария не ходила в школу, но научилась читать и писать в воскресной школе.

Мэри Эннинг стала величайшим искателем окаменелостей своего времени, оказавшим сильное влияние на новую науку палеонтологию. Она преодолела недостаток формального образования и стала одним из ведущих мировых авторитетов в области ископаемых.

Джеймс Кролл

Жил 1821 – 1890

Родители Джеймса были бедными поселенцами, жившими на арендованной земле. У них было четверо детей — двое умерли в младенчестве, один стал горбатым после несчастного случая. В детстве Джеймс был болезненным и редко посещал школу. Его жизнь изменилась, когда в возрасте 38 лет он устроился уборщиком в колледж и в полной мере воспользовался богатой библиотекой.

Джеймс Кролл разработал концепцию обратной связи ледяного альбедо. Он разработал качественно правильную теорию о том, почему наша планета переживала ледниковые периоды, связывая изменение климата с периодическими изменениями количества энергии, получаемой нашей планетой от солнца.

Альфред Нобель

Жил 1833 – 1896

Когда Альфред родился, его семья была без гроша в кармане. В младенчестве он был болезненным и выжил только благодаря заботливой матери. Большую часть жизни он страдал от слабого здоровья. Альфред получил образование в школе для бедных детей, где на детских площадках часто происходили драки. Большинство учеников каждый день били учителя за малейшие ошибки.

Альфред Нобель изобрел и изготовил динамит, капсюль-детонатор, гелигнит и баллистит. В своей последней воле и завещании он завещал более девяноста процентов огромного состояния, которое он заработал на взрывчатых веществах, для финансирования Нобелевских премий.

Джордж Вашингтон Карвер

Жил в 1860–1943 годах

Джордж родился в рабстве. В недельном возрасте его похитили. Его хозяева заплатили за то, чтобы его вернули родителям. Когда в Америке отменили рабство, его бывшие хозяева вырастили Джорджа и его старшего брата Джеймса как собственных детей, научив их читать и писать. Позже Джордж переходил из школы в школу в поисках знаний, борясь с дискриминацией. Отвергнутый университетами, он начал вести хозяйство.

В конце концов он получил кредит и в 1891 году стал первым чернокожим студентом сельскохозяйственного колледжа штата Айова. Он получил степень магистра ботаники и стал первым чернокожим преподавателем колледжа.

Джордж Вашингтон Карвер улучшил сельскохозяйственную экономику Соединенных Штатов, продвигая азотсодержащий арахис в качестве альтернативы хлопку для предотвращения истощения почвы.

Шриниваса Рамануджан

Жил в 1887 – 1920 гг.

Шринивас родился в очень бедной семье. Подростком он начал открывать важные математические результаты. Он работал мелом на грифельной доске, перенося на бумагу только самые важные результаты, потому что почти не мог позволить себе бумагу. Слишком часто в эти ранние годы его желудок был пуст. Он запомнил огромное количество математических формул и констант. Он умер в возрасте 32 лет, вероятно, от заражения паразитами печени.

Шриниваса Рамануджан произвел почти 4000 доказательств, тождеств, предположений и уравнений чистой математики. Его тета-функция лежит в основе теории струн в физике.

Гарольд Юри

Жил с 1893 по 1981

Когда Гарольду было шесть лет, его отец умер, и семья погрузилась в нищету. После пяти лет борьбы его мать получила в аренду дешевую землю в сельской местности Индианы, где она и ее дети выращивали лук на продажу. Гарольд учился в средней школе только потому, что по полису страхования жизни его отца были выделены деньги исключительно на образование его детей.

Гарольд Юри открыл дейтерий. Он пришел к выводу, что ранняя атмосфера Земли состояла в основном из водорода, аммиака, метана и воды. Он предположил, что они будут реагировать друг с другом, когда через них проходит молния. Знаменитый эксперимент Миллера-Юри показал, что он был прав: искрение произвело аминокислоты, строительные блоки жизни.

Линус Полинг

Жил с 1901 по 1994 год

Когда Линусу было девять лет, его отец умер. Мать Линуса оплачивала счета, принимая постояльцев. Она выступала против поступления Линуса в колледж и препятствовала его попыткам хорошо учиться в старшей школе. Линус бросил вызов своей матери и бросил среднюю школу в 15 лет, получив достаточно баллов, чтобы поступить в колледж. Его мать помогла ему устроиться на хорошо оплачиваемую работу учеником машиниста, надеясь, что это остановит его мысли о колледже. В 16 лет он отказался от ученичества и поступил в колледж, зарабатывая себе на жизнь, работая на разных работах.

Лайнус Полинг был единственным лауреатом двух Нобелевских премий — непревзойденное достижение — первая за химию, а вторая за мир. Он был основателем квантовой химии, молекулярной биологии и молекулярной генетики. Он разработал несколько жизненно важных научных концепций, включая теорию валентных связей и электроотрицательность. Он открыл альфа-спиральную структуру белков и обнаружил, что серповидноклеточная анемия является молекулярным заболеванием.

Морис Хиллеман

Жил с 1919 по 2005 год

Мать Мориса умерла через два дня после его рождения, оставив отца воспитывать восьмерых детей, работая на своей маленькой ферме.