“Дом трясло, как коробку с конфетами”: жительница Газиантепа рассказала, как пережила землетрясение
Подпишитесь на нашу рассылку ”Контекст”: она поможет вам разобраться в событиях.
Автор фото, Getty Images
Украинка Мария живет и работает в Газиантепе, который стал одним из эпицентров землетрясения в Турции прошедшей ночью. Она рассказала BBC News Украина, что проснулась в 4 утра от того, что ее “квартира ходит ходуном”.
“На секунду у меня был флешбек, что я в Украине и это обстрелы. Буквально через секунду я поняла, что это землетрясение”, – рассказывает Мария.
На ее месте работы регулярно проводят тренинги, как вести себя при землетрясении – Турция расположена в одной из самых сейсмоопасных зон в мире, где, по рассказам местных жителей, землетрясения происходят каждый год-два.
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,У древней крепости в Газиантепе – памятника ЮНЕСКО – из-за землетрясения рухнула часть стены
Главный совет в таких случаях – выйти из здания на открытое пространство.
В момент землетрясения Мария схватила обувь и куртку и разбудила своих соседей с цокольного этажа. Вместе с ними на улицу выбегали люди из близлежащих домов.
Она вспоминает, что “дом трясло, как коробку с конфетами”, люди выбегали в панике. Те, у кого есть машина, уезжали – одна ее знакомая уехала с детьми прямо в поле.
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Газиантеп оказался одним из эпицентров землетрясения на границе Турции и Сирии
По словам Марии, было две мощные волны землетрясения, третья оказалась несколько слабее. В перерыве между толчками Мария успела забежать в квартиру за мобильным телефоном и документами.
“Все люди стояли в парке возле нас. Через три часа мы вернулись в дом, потому что замерзли и промокли. Уже не было дальнейших сообщений об опасности в интернете и в смс-рассылке”, – вспоминает Мария события утра понедельника.
Ее дом уцелел, но по стенам квартиры пошли трещины.
В доме нет электричества, но уцелел газопровод и есть вода.
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,В Газиантепе из-за землетрясения разрушены жилые дома
В городе есть разрушения – один из домов рухнул неподалеку от места работы Марии. Знакомые рассказали ей о своих разрушенных домах.
Пострадали не только жилые районы – на развалинах древней крепости постройки примерно II – III века н.э., памятнике архитектуры ЮНЕСКО, расположенном в Газиантепе, в результате землетрясения рухнула часть стены.
По словам Марии, даже турки, живущие в Газиантепе давно, не помнят такого сильного землетрясения. Последний раз что-то подобное было в 1999 году, в Измите к югу от Стамбула, когда погибли 17 тысяч человек.
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Спасатели продолжают разбирать завалы и искать выживших и погибших
Сама Мария за время своего пребывания в Турции пережила несколько землетрясений, но все они были незначительными.
“Это такое ощущение, как будто во Львове сидишь в кафе, а по площади проезжает трамвай. Ты их чувствуешь, но знаешь, что должен выйти на улицу, постоять полчаса, оценить ситуацию и вернуться назад”, – рассказывает женщина.
Уже после разговора Марии с Би-би-си местные власти сообщили о еще одной волне землетрясения.
Газиантеп – это центр гастрономического туризма, также в городе работает несколько международных организаций.
В украинском МИД Би-би-си сообщили, что пока не могут сказать, есть ли украинцы среди пострадавших и погибших, – разбор завалов и идентификация тел продолжается.
О пострадавших во время землетрясения россиянах также пока не сообщается.
Чудесный цветок украинской поэзии Леся Украинка
Es lebe das Leben (Да здравствует жизнь)
Леся Украинка (настоящее имя Лариса Петровна Косач-Квитка) – украинская поэтесса, писательница, переводчица.
Некоторые факты биографииРодилась Леся 25 февраля 1871 года в городе Новоград-Волынский (Житомирская область Украины).
Росла в семье дворянского происхождения. Родители уделяли очень много внимания образованию детей. В их доме часто собирались писатели, художники и музыканты, проводились литературные и музыкальные вечера.
Дом, где родилась Леся
Детские годы Леси Украинки прошли в селе Колодяжном, куда семья переехала на более-менее постоянное жительство в 1882 г. Леся очень полюбила эти места, окруженные загадочными тенистыми лесами. Будучи еще совсем маленькой, она иногда тайком убегала лунной ночью в лес — ей хотелось отыскать лесную мавку (русалку), о ней рассказывала мама. Образ мавки потом отразился в драме-феерии «Лесной песне».
С ранних лет проявились необычайные способности Леси: в 4 года она научилась читать, в 5 лет уже писала письма родственникам, в 9 лет написала первое свое стихотворение, а с 13-летнего возраста начала регулярно печататься в журналах.
Помимо незаурядного литературного таланта, Леся обладала очень ярким музыкальным дарованием и с детства мечтала стать профессиональной пианисткой.
Но этим мечтам не суждено было осуществиться.
С раннего возраста начала проявляться тяжелая болезнь Леси Украинки – туберкулез костей. Несмотря на страшные муки, которые ей приходилось переживать, Леся никогда не жаловалась на свою болезнь, переносила страдания молча. Когда состояние ухудшалось, ей делали инъекции в больной сустав ноги, но даже несмотря на это, боли бывали такие, что девочка едва ли не теряла сознание. Ее мать, Ольга Петровна, в письме к родственникам писала: «Такая у нас беда с Лесей. Уложили мы ее в постель. Страдает она очень… Она плачет тайком от меня, а я тайком от нее».
По причине болезни Лесе много от чего пришлось отказаться, но самым тяжелым был отказ от фортепиано. В 1883 году, после того, как ей прооперировали левую руку, Леся не могла больше мечтать о музыкальной карьере, но любовь к музыке она сохранила на всю жизнь.
Сестра Ольга рассказывала о фортепианных импровизациях Леси:
«Играла она чаще всего вечерами, без света, в темноте, когда слушателей было немного, свои импровизации – именно, импровизации, а не зафиксированные композиции, и каждый раз это было что-то новое.
Это как будто была не музыка, а беседа».
Все творчество Леси Украинки проникнуто музыкальными образами. И даже в разговорах, в письмах она часто пользовалась музыкальными терминами: «Тучки плыли и плыли, заслоняя луну, одна за другою пиццикато…», « В саду стояла такая поющая тишина, словно играли пианиссимо в нежнейшем адажио».
ОбразованиеКнига Дейч А. Леся Украинка
В связи с прогрессирующей болезнью, Леся не имела возможности получить систематическое образование. Она черпала знания из занятий с матерью, с приходящими учителями, а также из книг. Два года Леся училась в Киеве, где она освоила первые классы гимназии. На этом ее образование по школьной программе закончилось.
Однако, невзирая на непоследовательность обучения, Леся прекрасно разбиралась в отечественной и мировой литературе, истории, философии.
Кроме того она имела выдающиеся способности к языкам, и даже сама про себя говорила, что нет вероятно такого звука речи, который бы она не смогла повторить.
За два года Леся выучила латинский и греческий языки настолько, что могла переводить Овидия и Гомера. Также, кроме родного украинского, она свободно говорила на русском, польском, немецком, французском, итальянском и английском языках. Немного говорила по-болгарски и брала уроки шведского, грузинского и испанского языков.
Будучи в возрасте 20 лет, Леся Украинка уже обладала такими обширными знаниями, что известный в то время писатель и публицист М.И. Павлик отзывался о ней следующим образом:
Духовный наставник«Леся просто ошеломила меня своим образованием и утонченным умом. Я думал, что она только в кругу поэзии, но это далеко не так. Для своего возраста это гениальная девушка. Тем обиднее то, что она не живет, а мучается… Мы с ней разговаривали очень долго, и в каждом ее слове я встречал ум и глубокое понимание поэзии, образования и человеческой жизни».
Книга «Леся Украинка в воспоминаниях современников»
Зимой 1893-94 года Леся очень оживленно переписывалась со своим дядей Михаилом Петровичем Драгомановым, который был в то время профессором Софийского университета в Болгарии.
Леся очень уважала своего дядю, считала его своим духовным наставником. М.П. Драгоманов был строгим учителем, нередко он критически отзывался о стихах и переводах своей племянницы, но Леся именно за правдивую оценку была ему особенно благодарна. « Плохо, что до сих пор никто со мной не говорил так, как Вы…», — писала она ему в письме. Переписка Леси с М.П. Драгомановым касалась в первую очередь литературной и общественной жизни Украины.
Леся очень остро реагировала на сомнительные общественно-политические взгляды своих соотечественников. В письме от 9 февраля 1894 г. она дает очень честную и смелую оценку украинского национального движения начала 1890-х годов. «У нас большая беда, что многие люди думают, будто достаточно говорить по-украински (а уж если и писать немного, то и подавно), чтобы иметь право называться патриотом, работником на родной почве, человеком с правильными убеждениями и т.п. Такая легкость репутации приманивает многих. И теперь можно у нас услышать фразу: «Как же? Вот вы сказали, что NN дурень и тупица, а он же так хорошо говорит по-нашему»! «Говорит по-нашему» — это уже ценз! А послушать тем временем, что он говорит по-нашему, то, может быть, лучше б он говорил по-китайски».
В июле 1895 года М.П.Драгоманов умер от разрыва аорты. Леся очень болезненно восприняла смерть своего дяди, она сильно скучала по нему, часто видела его во сне. В письме к кузине Лидии Драгомановой-Шишмановой, она писала:
«Иногда мои мысли заводят меня в такой лабиринт, из которого мог бы меня вывести только один человек, но его уже нет, и это отсутствие я чувствую теперь больше, чем когда-либо. Часто ночью сидишь среди этого хаоса мыслей и думаешь: «О, хоть бы галлюцинация явилась!» Я бы ей поверила так, как раньше люди верили в чудо.…И почему это люди боятся галлюцинаций и сумасшествия? А я бы дорого дала за них…» (20.09.1896 г.)
1896-97 гг. стали особенно тяжелыми для Леси Украинки — состояние здоровья неумолимо ухудшалось, и дни напролет она вынуждена была лежать в постели.
Любимые люди«В последнее время я запустила корреспонденцию, — пишет Леся Л.М. и А.М. Драгомановым, — и теперь мне нужно много писем написать за сегодняшний вечер и за завтрашнее утро, а завтра пополудни мне, наверное, снова сделают инъекцию и тогда adieu, amis, au plus bel avenir (до свидания, друзья, до лучшего будущего)».
(03.02.1897 г.)
Леся у моря
В конце июня 1897 года Леся Украинка отправилась лечиться в Крым. В Ялте она встретила человека, любовь к которому пронесла через всю свою жизнь. Его звали Сергеем Мержинским. Как и Леся, Сергей приехал в Крым на лечение – он был болен туберкулезом легких. После их знакомства Сергей часто гостил у семьи Косачей. Леся же при первой возможности ездила к нему в Минск. Однако, их отношения остались лишь дружескими, так как Сергей был влюблен в другую.
Три месяца Леся ухаживала за умирающим другом. Писала за него письма – он диктовал ей письма к своей любимой. В последние недели жизни Сергей так ослаб, что не мог уже вымолвить ни слова.
В одну из самых тяжелых ночей Леся написала поэму «Одержимая». Позже она сказала про свою работу:
«Признаюсь, что я писала в такую ночь, после которой, наверное, буду долго жить, раз уж тогда осталась жива. Если бы кто-то меня спросил, как я из всего этого живой вышла, я б могла ответить – я сотворила из этого драму!».
Хоть скорая смерть Сергея Мержинского была неизбежна, все же это событие сильно потрясло Лесю. Она посвятила Сергею много стихов, которые долгое время сохранялись в рукописном архиве поэтессы. Леся не предполагала, чтобы кто-то чужой смог понять эти строки. И только во второй половине XX века эти стихи увидели свет.
После смерти Мержинского, в апреле 1901 года Леся поехала в Карпаты к своей подруге, писательнице Ольге Кобылянской, с которой она долгое время вела переписку. За месяц, проведенный вместе, подруги особенно сблизились, эмоционально привязались друг к другу.
В их отношениях было совершенно уникальное взаимопонимание, духовное родство и нежность.
Последующие письма друг другу они писали от третьего лица, мужского рода. Нередко в письмах Леси можно встретить обращение к подруге словами «мой дорогой, любимый кто-то»; «Libe, ferne Lotos blume (Любимый, далекий цветок лотоса)»… И в конце подпись «кто-то».
Книга «Леся Украинка в Грузии» О. Бабышкин
Болезнь вынуждала Лесю Украинку постоянно переезжать из города в город, из страны в страну, в поисках мест, климат которых благоприятно сказывался бы на ее здоровье.
Первую половину 1904 года поэтесса провела в Грузии. Там она довольно близко сошлась с музыковедом — фольклористом Климентом Квиткой.
Вероятнее всего, влюбленности со стороны Леси не было. Но ей нравилось проводить время с Климентом – их объединяли общие интересы и общие горести. Климент также имел слабое здоровье, и они с Лесей поддерживали друг друга в трудные минуты. Несмотря на собственные боли, Леся очень заботилась о Клименте, ласково называла его Кленей или Квиточкой.
«Твоя правда, что Квиточку следует «взять в руки», — писала она сестре Ольге, — страшно он замученный сейчас! И как на беду, материальные дела тоже черт знает, как у него обстоят. А еще врачи наговорили ему всяких глупостей…».
Несколько лет, не обращая внимания на традиционные нравы, Леся и Климент жили в гражданском браке. Однако родня Леси, в особенности, мать, были категорически против этого. В 1907 году разыгралась настоящая семейная драма – родители настаивали либо на разрыве отношений, либо на том, чтобы Леся и Климент узаконили свое положение. 7 августа 1907 года они обвенчались. Весть о замужестве Леси удивила ее близких. Они догадывались, что хоть Леся и относилась к Клименту с теплыми дружескими чувствами, любви в их отношениях не было.
ПереездыСтатья Белякова В. «Весточки из Хелуана»
Начиная с конца 1907 года, у Леси появились признаки болезни почек.
Болезнь прогрессировала, и последние годы жизни поэтесса проводила зимние сезоны в Египте, климат которого мог приостановить течение болезни.
Пребывая в Египте, Леся Украинка продолжала трудиться над своими произведениями, а также по мере возможности зарабатывала репетиторством.
В свой последний зимний сезон в Египте Леся написала в письме к матери следующие строки:
« Так или иначе, а я самая легкая из всех проживающих здесь дам, и меня дразнят «невесомой», «эфирной» и «spirituelle dans tous les sens» (духовной во всех смыслах). 10.01.1913 г.)
На этот раз мягкий египетский климат не помог Лесе, уезжала она в крайне плохом состоянии.
Последний раз в своей жизни возвращаясь из Египта, она пишет Ольге Кобылянской:
«Если бы мой дорогой кто-то смог увидеть тот золотой Египет тогда, как кто-то уезжал оттуда!… Покидая Египет, кто-то все думает: «Увижу ли я его еще когда-то?…» Кто-то хотел бы, но не так, как в этом году.
Этой зимой кто-то все время пролежал и просидел в своем пансионе, словно хорошо воспитанная арабская дама в гареме…
Весточки из Хелуана: Леся Украинка в Египте, Журнал Родина.
— 2011. — № 3. — С. 75-77.
Прекрасно было бы, если бы кто-то и другой кто-то могли бы когда-то взять себе дагабию (большую лодку с парусами), поплыть по Нилу вверх к великим полуразрушенным святыням — в Луксор, Карнак, Эсне, Элефантину… Но это только мечта, потому что кто-то теперь может только лежать (как удается сесть, это уже счастье), на море или на суше, в Египте или где-то еще – все одинаково… Ну что ж, и на лежачих светит солнце и смотрят звезды, и дорогой пурпур египетского заката видно им, и золотая пустыня пролистывает свои полуденные сны перед их глазами – все это еще не потеряно для меня, вот и не стоит на moll (минор) настраиваться. Es lebe das Leben (Да здравствует жизнь), как уж кому ни суждено!»
— 2011. — № 3. — С. 75-77.Леся вернулась из Египта в мае 1913 года и, после недолгого пребывания в Киеве, отправилась в Грузию.
Состояние ее здоровья в этот период было катастрофическим. Состоялся консилиум, и врачи объявили, что дальнейшее лечение ни к чему не приведет. Было решено переправить больную в город Сурами, климат которого мог бы хоть как-то облегчить ее страдания.
Леся Украинка умерла 1 августа 1913 года в возрасте 42 лет.
В селе Колодяжном, в нескольких минутах езды от Ковеля, находится музей-усадьба Леси Украинки. На территории музея располагается дом, где жила семья Косачей. Там же есть небольшой белый домик, выстроенный специально для Леси. В коллекцию музея входят фотографии, письма, сохранившиеся предметы быта Косачей.
Сотрудница нашей библиотеки побывала в этом музее в 2019 году. Она была несказанно впечатлена чудесной, душевной атмосферой, которая царит в краю, где жила талантливая, смелая и утонченная поэтесса – Леся Украинка.
На 3-м этаже библиотеки подготовлена выставка к 150-летию со дня рождения Леси Украинки.
Своя комната: Жизнь украинских беженок | Русско-украинская война
«Женская война имеет свои краски, свои запахи, свое освещение, свою гамму чувств. Нет героев и невероятных подвигов, есть просто люди, занятые нечеловеческими делами».
– Светлана Алексиевич, Неженское лицо войны
Вот и закончился лыжный сезон в живописном городке Закопане на юге Польши. Подъемники, которые ежегодно доставляют тысячи горнолыжников к предгорьям Татр, остановились, устрашающе повиснув в морозном воздухе. Деревья все еще в основном голые и без цветов, хотя уже апрель. Но эта зима была необычайно долгой – и она сопровождается неумолимой горечью войны, бушующей в 250 км (155 милях) от нас.
В начале марта, через несколько дней после вторжения России в Украину, начали прибывать первые беженцы. Они были измучены, проведя несколько дней в пути на морозе, едва останавливаясь на отдых во временных убежищах в польских приграничных городах. Из уст в уста они узнали о трех домах отдыха в Закопане, принадлежащих семье 38-летней Вероники Лукашайк. «У меня пятеро братьев и сестер, с которыми я управляю этими гостевыми домами. Мы решили свернуть большую часть нашего бизнеса, чтобы принимать бегущих украинцев», — говорит Лукашайк, юрист, специализирующийся на гражданских спорах.
«Теперь некоторые из наших соседей, которые слышали о том, что мы делаем, также открывают свои дома для беженцев. Это очень приятно видеть».
В течение следующего месяца комнаты быстро заполнялись. Сейчас 52 человека — все женщины и дети из разных уголков Украины — занимают три дома, каждый из которых находится в полуминуте ходьбы от двух других. Дома конструктивно почти идентичны, с четырьмя этажами и мансардой.
В течение нескольких недель беженцы должны были научиться жить вместе в условиях, которые, как они надеются, являются временными, поддерживая друг друга, борясь с общей болью вынужденного переселения. Их дети ходят в школу в центре города, до которого можно доехать за несколько минут. Покупки продуктов совершаются в небольшом местном магазине, расположенном ниже по склону, который метко называется Brutal Market. Его логотип представляет собой испуганную божью коровку, пытающуюся вырваться из сжатого кулака.
Это запись рассказов нескольких украинских женщин, которые нашли убежище в этих домах отдыха.
Но он также свидетельствует о разговорах, деятельности, трагедии и теплоте, которые вместе формируют воспоминания о трех семьях по мере их создания.
Внутри первого дома
Комната 22
Годы неустанного труда принесли 36-летней Лесе Гричук собственный кусочек рая на севере Украины, примерно в 80 км от белорусской границы. Гричук и ее муж Анатолий познакомились во время учебы в колледже в Ирпене, городе в 20 км к северо-западу от Киева. «Тогда я был без гроша в кармане — мой отец внезапно погиб в автокатастрофе. Моя бабушка стала владельцем дома и выгнала нас», — вспоминает она. Веселую и теплую Лесю чаще всего можно найти в общественных местах дома, присматривая за младшими детьми или готовя чай для других женщин.
После неудачной попытки переехать в Беларусь Леся и Анатолий услышали о маленьком поселке Буда, где был дом по дешевке.
Рядом был только один дом. Гричуки были очарованы первозданной красотой своего нового района. «Мы всегда знали, что хотим растить детей на природе, — говорит мне Леся. В течение двух десятилетий она и Анатолий выращивали урожай и выращивали собственных животных для еды, иногда охотясь за дополнительным мясом. Анатолий раньше работал водителем-дальнобойщиком, но бросил эту работу, так как работа заставляла его подолгу отсутствовать дома. «Я очень скучал по нему. Я сказал ему, что мне не нужно много денег. Просто быть вместе — это роскошь», — говорит Леся.
Ее старшие сыновья Даниил, 17 лет, и Кирилл, 14 лет, находятся в Украине вместе со своим отцом, поддерживая его, когда он вступает в Территориальные силы обороны, как и миллионы других мужчин в возрасте от 18 до 60 лет. всего на год или два старше Даниила отправляют на передовую после всего лишь нескольких дней базовой подготовки. Леся и еще четверо ее детей, Костя, 12 лет, Ангелина, 10 лет, Захар, 7 лет, и Елена, 4 года, оставались столько, сколько могли, прежде чем уехать в Польшу 24 марта, когда обстрел вокруг их дома начал усиливаться.
Несколько лет назад Даниил отправился по программе обмена в Швейцарию для украинских детей из малообеспеченных семей и поддерживал связь со своей принимающей семьей. Ему рассказали о доме в Закопане, в котором жили украинские беженцы, и он призвал свою мать, братьев и сестер отправиться туда.
Гричуки мало что принесли с собой. Самое ценное, что есть у Леси, — телефон, по которому она может звонить мужу и двум сыновьям. Он также содержит фотографии и фотографии ее детей, кормящих ягнят, выращивающих кусты можжевельника и поющих во время верховой езды.
Ангелина и Костя ходят в местную школу в Закопане, хотя есть некоторые проблемы с их набегом на польскую систему образования. Ангелина поступила в более низкий класс, чем в Украине, и она говорит, что уже усвоила большую часть преподаваемого материала. — Я рад, что здесь очень мало домашних заданий, — с нахальной ухмылкой говорит Костя.
В свободное время Гричуки вместе играют в саду и готовят еду на кухне на первом этаже вместе с другими семьями беженцев. «Я всегда говорю детям, что мы не дома, мы только в гостях, и нам нужно быть осторожными с чужими вещами, — говорит Леся. Ее глаза наполняются слезами, когда она рассказывает о жизни, которой так гордится, что построила ее для себя и своей семьи. «Я стараюсь не плакать. Я говорю детям, что они в безопасности и что, по крайней мере, однажды мы вернемся домой. Я люблю Украину, правда люблю».
Семейная комната находится на верхнем этаже дома, который соединен с мансардой. Ангелина и Костя в восторге от наклонной крыши над их кроватями, и это их постоянный источник веселья.
Холодными ночами Леся любит стоять на балконе и любоваться величественными пиками Карпатского хребта. Если она закроет глаза, то почти поверит, что вернулась домой в Буду и наблюдает за последним в этом году снегопадом.
Дети Гричука в своей комнате на верхнем этаже [Амандас Онг/Аль-Джазира]Игровая комната
Когда школьный день подходит к концу, дети радостно переливаются в игровую комнату.
Их ждет день бильярда, карт и игрушек. Племянница Вероники Лукашайк, малышка на вид лет трех-четырех, болтает по-польски с Еленой Гричук, которой примерно столько же лет. Несмотря на то, что они не могут понять язык друг друга, двое детей продолжают весело играть. Рядом с бильярдным столом хозяйки дома болтают за чашкой чая.
Миа, маленькая белая собачка, принадлежащая семье из Днепропетровска, центральная Украина, ходит по комнате, обнюхивая всех по пятам. Она недавно побрилась, поэтому выглядит комично, с большой пушистой головой на тонких ногах. Время от времени кто-нибудь из детей берет ее на руки и обнимает.
Один из детей Гричуков играет в бильярд с волонтером [Амандас Онг/Аль-Джазира]Комната 1
Ирина Мельник, 40 лет, попала в странную ситуацию. 6 марта вместе со своими дочерьми Анной, 16 лет, и Маргаритой, 7 лет, она покинула свой дом в Хмельницком на западе Украины в поисках безопасности в Варшаве, где одна из ее теток живет уже много лет. Менее чем через месяц, как психиатр по образованию, она уже в Закопане, предлагает консультации украинским женщинам, живущим в трех домах.
Она будет здесь всего несколько дней, но уже может сказать, что некоторые из них борются с шоком и травмой войны. «Но они действительно сильные, и я знаю, что они справятся», — говорит она.
Она излучает непоколебимое спокойствие, которое успокаивает женщин, которых она встречает, но сама она не в состоянии осознать события последних нескольких недель. Ее собственный опыт позволил ей установить тесные связи с женщинами. «Поляки были очень добры к нам, но даже тогда они не могут до конца понять, что происходит, потому что с ними этого не произошло. Когда я слушаю этих женщин, я вижу себя на их месте. Я должна стараться быть для них врачом, а не другом», — говорит она.
Ее собственное будущее неопределенно. Чтобы продолжить практику психиатра в Польше, она должна подать заявление на получение профессиональной лицензии, для чего она должна достичь определенного уровня владения польским языком. «Я надеюсь, что здешнее правительство создаст систему, которая облегчит мне работу здесь.
Так много нужно сделать, и многие уязвимые женщины и дети из Украины действительно нуждаются в психиатрической поддержке», — объясняет она. Через несколько дней после нашей встречи министр здравоохранения Польши Адам Недзельски объявил на пресс-конференции во Вроцлаве, что процедуры трудоустройства будут упрощены для медицинских работников из Украины, которые ищут убежища в стране. Польская система здравоохранения десятилетиями испытывала острую нехватку кадров — проблема усугубилась пандемией — и есть предположения, что украинские медсестры и врачи могли бы восполнить этот пробел.
Жизнь в Украине не была для Ирины ложем из роз. В течение 12 лет она работала в больнице, где зарплата была скудной, а часы неумолимыми; средняя месячная зарплата врачей в Украине составляет 54 000 гривен (1800 долларов США). После рождения Маргарита превратила свой интерес к косметологии в подработку, открыв небольшую клинику, где предлагала процедуры по уходу за кожей.
Ее муж Василий, 38 лет, ее возлюбленный по колледжу, за которого она вышла замуж на четвертом курсе медицинского факультета, также рано переключился на работу в фармацевтической промышленности, так как в ней было больше денег, чем в медицинской профессии. Вместе они оба смогли обеспечить более комфортную жизнь для себя и своих дочерей.
Ирина приняла решение покинуть Украину 4 марта, когда увидела кадры нападения России на Запорожскую АЭС — крупнейшую в Европе. «Я очень боялся, что это будет следующий Чернобыль. Я не могла заставить своих дочерей пройти через это», — вспоминает она. Ей понадобилось 27 часов, чтобы добраться до Варшавы. Обе ее дочери сейчас ходят в школу и довольно хорошо приспосабливаются к учебе в другой стране.
За последний месяц она встречалась с другими женщинами в Варшаве, которые обращались к ней за консультацией. Обычно ее находят из уст в уста. Некоторые в ужасе от того, что их повседневное существование ненадежно и зависит от щедрости польского государства, которое однажды может иссякнуть.
Я спрашиваю Ирину о ее собственной эмоциональной реакции на войну. Ее самообладание колеблется на долю секунды. С грустью в голосе она говорит: «Долгое время я мечтала приехать в Европу. За последние несколько недель мне наконец-то удалось исследовать Варшаву. Это красивый город. Но теперь, когда я здесь, я абсолютно ничего не чувствую».
Семья Гричук во дворе [Амандас Онг/Аль-Джазира]Внутри второго дома
Комнаты 4 и 5
21-летняя Диана Олейник со свежим лицом и волосами, заплетенными в толстую косу, выглядит безмятежно когда она заворачивает свою дремлющую маленькую дочь в теплое одеяло. Еве всего пять месяцев, она родилась незадолго до войны. «Я знала, что нам нужно переехать, — говорит Диана. «Мы слышали о местах вокруг нашего дома, которые подвергались бомбардировкам». Пока она нежно убаюкивает Еву, ее двухлетний сын Марко шатается по комнате, выдвигая ящики и заглядывая в них в поисках игрушек.
Диана из Мякоты, села с населением немногим более 1000 человек, расположенного на западе Украины.
Она управляла парикмахерской из своей квартиры, и бизнес шел бойко. «Я начал с того, что делал скидки своим друзьям, когда стригу им волосы. Когда они поняли, что я довольно хороша в этом, они направили меня к другим людям, которых они знали», — говорит она. Вместе со своим 22-летним мужем Михаилом, строителем и механиком, Диана копила деньги, чтобы купить большой дом для своей растущей семьи. Теперь их планы сорваны.
За несколько месяцев до войны она также интересовалась экологической справедливостью. «Я думал о том, чтобы организовать бизнес по переработке отходов в нашем районе. Это не просто экологично, в этом есть хорошие деньги. Но мне просто нужно подождать и надеяться, что в будущем у меня еще будет возможность сделать это», — говорит она с улыбкой.
Всего в доме 16 жильцов, 14 из которых являются членами семьи Дианы. Женщина, которую она называет своей свекровью, 37-летняя Моника Чернецкая — монахиня-бенедиктинка, которая взяла на попечение Михаила, когда он был маленьким.
Он был одним из 11 детей, которых Моника усыновила из детских домов по всей Украине. Остальные дети пошли в школу, оставив Еву и Марко, которые слишком малы, дома. Розовощекая Моника возится на кухне, готовя борщ и пирог в ожидании множества голодных желудков, когда дети придут домой из школы.
«Я всегда чувствовала, что мое призвание — заботиться о как можно большем количестве детей», — объясняет Моника, садясь, чтобы перевести дух. «Михайло — мой старший сын. Некоторые из биологических родителей детей еще живы, но могут иметь такие проблемы, как алкоголизм и наркомания. Это их выбор, хотят ли они быть в контакте со своими родителями. Моя роль — помочь им вырасти в любящей семье».
Моника Черниеска и несколько детей готовят обед [Амандас Онг/Аль-Джазира] Будучи монахиней, Моника имеет скромные средства. Ее единственным доходом было изготовление сувениров и сладостей для религиозных праздников. Имея 11 детей, о которых нужно было заботиться, она обратилась за финансовой помощью к католическим организациям со всего мира.
Ей удавалось сколачивать около 100 000 гривен (3300 долларов США) каждый месяц, чтобы покрыть расходы семьи. Монастырь, в котором она жила, также предоставил ей некоторое финансирование для восстановления заброшенного дома в городе Белогорье, недалеко от квартиры, в которую Диана и Михаил переехали после свадьбы. До войны Моника жила в этом доме с приемными братьями и сестрами Михаила.
День начала войны — 24 февраля — был и ее днем рождения. «Мы находились всего в 50 км (31 миле) от того места, где происходили некоторые боевые действия, — говорит она. «Мы не видели падающих бомб, но видели самолеты и танки». Она немедленно связалась со знакомыми священниками в Польше, и они быстро договорились о приеме ее семьи. Другой монах-бенедиктинец предложил отвезти их всех, включая Диану и двоих ее детей, к польской границе. Они прибыли в Закопане 4 марта усталые и дезориентированные.
У Моники только осуждение за русскую армию. «То, что они делают, ужасно, это не по-человечески.
А что касается Путина, то я уверен, что простые граждане его боятся после многих лет тоталитаризма. Но они должны знать, что кровь частично и на их руках», — говорит она.
На данный момент Моника и Диана наполняются надеждой на то, что война не будет длиться вечно, и надеждой на скорое воссоединение со своими семьями. Диана переживает за Михаила и свою мать, которые решили остаться в Мякотях. «Я спросила в местном детском саду, могу ли я работать там ассистентом, — говорит Моника. «Я говорю на польском, русском и украинском языках. Я хочу быть полезным».
Столовая
В 16:30 по вторникам в столовой кипит жизнь. Яднига Требуния, учительница из Поронина, городка, который находится в 12 минутах езды от Закопане, приехала, чтобы провести урок польского языка для детей в доме.
Приглашаются к участию и взрослые жители двух других домов.
«Я никогда раньше не делала ничего подобного», — признается Яднига, доставая из сумки стопку учебников польского языка и рабочих листов, чтобы раздать их восьми детям, пришедшим на ее занятия. «Но я думаю, что для них действительно важно выучить польский язык, им будет легче привыкнуть к жизни здесь», — добавляет она. Как друг семьи, которой принадлежат три дома, Яднига была более чем счастлива поддержать культурную интеграцию беженцев. Сегодня одна из матерей из соседнего дома тоже решила прийти.
«Повторяйте за мной сейчас», — говорит Яднига, прикрепляя к стене большой лист бумаги, на котором она нацарапала спряжения польских глаголов. Дети послушно делают заметки и подражают ее произношению слов. На соседней кухне Моника готовит ужин; запах маслянистого картофельного пюре доносится до комнаты.
Яднига Требуния раздает рабочие листы на польском языке [Амандас Онг/Аль-Джазира]Комната неизвестна
Конфликт похож на проклятие, которое преследует 41-летнюю Ирину Липкову последние 10 лет.
Ее семья родом из Луганска, одного из самых пострадавших регионов страны, раздираемого войной с 2014 года. В 2012 году Ирина переехала на несколько лет в Киев, прежде чем выйти замуж и обосноваться в Ирпени. Там она работала учителем математики в начальной школе.
6 марта в 9 утра возле квартиры Ирины прогремел мощный взрыв. Торопливо набив сумки одеждой, она и ее 6-летняя дочь Надежда отправились с соседкой на центральный вокзал Ирпеня на маршрутке. Поездка на автобусе была изматывающей. «Водитель все время сворачивал из-за стрельбы, — вспоминает она. Они прибыли на станцию и обнаружили, что она также находится в состоянии столпотворения. Люди часами ждали на платформе только для того, чтобы им сказали, что поезда могут не отправиться из-за повреждений путей, вызванных обстрелом.
Ирина и Надя были вынуждены бежать пешком. Их вещи были слишком громоздкими, чтобы тащить их с собой, поэтому они бросили их на вокзале. Пока вокруг гремела стрельба, они осторожно перебрались через мост, соединяющий Ирпень и Киев, который был разрушен украинской армией, чтобы замедлить продвижение русских.
«Солдаты помогли нам нести наши вещи по этой импровизированной дорожке, — говорит Ирина. С ними были тысячи других, многие из которых были полностью выведены из строя от горя и горя. Из Киева Ирина и Надя немедленно сели на поезд во Львов, крупнейший город западной Украины, который на тот момент не подвергся сильным бомбардировкам. «Мы остановились у моих родственников на одну ночь, а на следующее утро нас повезли на польскую границу, — рассказывает Ирина. Во время поездки на машине с ней связался коллега из ее школы, чтобы рассказать о доме в Закопане. Потребовалось еще один день, чтобы добраться до дома с помощью водителей-добровольцев в Кракове.
Надя тоже ходит в школу, как и другие дети, но она более сдержанна, чем обычно. «Она понимает, что идет война, поэтому мы здесь», — говорит Ирина. Ирине было трудно продолжать обучать своих учеников онлайн, поскольку Ирпень находится в авангарде самых жестоких нападений в России.
Каждый день она с трепетом ждет звонка от своего мужа Евгения, который через несколько дней после нее тоже бежал из Ирпеня во Львов, ожидая, когда стихнет насилие.
Ирина скучает по чтению – ее любимый писатель Стивен Кинг – но она не принесла книг, и все равно ей трудно сосредоточиться. «Я не знаю здесь номер моей комнаты, я просто захожу», — бесстрастно говорит она.
Внутри третьего дома Комнаты 8 и 9 Когда дело доходит до домашних дел, 27-летняя Людмила Сидор как рыба в воде. Она боится своей очереди в список уборщиков, который женщины совместно придумали. «Я скучаю по работе с тяжелыми машинами», — говорит Людмила, и ее строгое поведение уступает место едва заметной улыбке. Она показывает мне фотографии и видео себя на работе. В ее телефоне записано, как она смешивает бетон в бочке. На другом снимке она ведет грузовик со своим 10-месячным сыном Матвеем на коленях и двухлетней дочерью Златой, сидящей рядом с ней.
Ей трудно сдерживать свою глубокую страсть к изнурительному труду, и хотя вскоре она начнет работать официанткой в «Макдоналдсе» в Закопане, Людмила предпочла бы работать на стройке, занимаясь любимым делом.
Людмила и ее муж управляли компанией по поставке строительных материалов предприятиям и частным лицам в западноукраинском городе Тернополь. Они регулярно работали с 8:00 до 1:00 в загруженные часы, и одним из любимых занятий Людмилы было вождение грузовика для доставки бетонных плит своим клиентам. «У нас было достаточно денег, чтобы нанять еще четырех рабочих», — говорит она.
Тернополь остался невредимым от беспощадных обстрелов других регионов Украины. Тем не менее Людмила считала, что лучше отправиться в более безопасное место, поскольку ее дом находился недалеко от армейских казарм, главной цели для русских. Она перевезла свою семью, включая мать Ольгу, 50 лет, сестер Ульяну и Надежду, 16 и 10 лет, и двоих детей через границу в Польшу. Помимо мужа, у Людмилы остались два брата: 23-летний Владимир, инвалид, и 19-летний инвалид.
-летний Олег, которого сначала призвали в армию, но сейчас он в отпуске. «От звуков бомбежки у него было много проблем с головой», — говорит Людмила, намекая на ухудшающееся состояние психического здоровья. У Олега также есть жена, которая беременна.
Ее дочь Злата плохо перенесла новую среду, часто плачет и каждые несколько часов просыпается от ночных кошмаров.
Ольга Сидор показывает фотографию своей семьи на телефоне [Амандас Онг/Аль-Джазира]Семья Сидор живет в двух комнатах на верхнем этаже дома. Ольга посвящает время заботе о внуках и младшей дочери Надежде. Добродушная и тихая, Ольга познала трудности большую часть своей жизни. Война — всего лишь последний эпизод в череде несчастий, которые преследовали ее.
Она выросла в приюте типа интерната в городе Залещики – своего рода школе-интернате, где могут жить и учиться дети с различными ограниченными возможностями, с возможностью посещать их дома по выходным. Хотя учителя сказали ей, что у нее легкая умственная отсталость, она так и не узнала, что это было.
Многие дети, как и Ольга, на самом деле не были сиротами. Их родители были живы, но злоупотребляли психоактивными веществами или находились в состоянии постоянного опьянения, а это означало, что государство часто вмешивалось, чтобы отдать этих детей под свою опеку. «Некоторые из моих одноклассников поехали домой в воскресенье. Мне очень хотелось, чтобы было куда пойти, но я не знала свою семью», — говорит Ольга.
У интерната печально известная в Украине репутация, многие подобные учреждения обвиняют в жестоком обращении с детьми, находящимися в их ведении, но Ольга говорит, что ей повезло: «Мы получили книги, сладости и одежду». Когда ей было восемь лет, она написала письмо особенно доброжелательному учителю с просьбой помочь найти ее биологических родителей. Учителю удалось разыскать ее родителей. Ольга разыскала свою мать, но была настолько потрясена ее алкоголизмом, что решила не поддерживать с ней отношения.
Ольга, не имевшая перспектив трудоустройства после окончания школы, устроилась на работу уборщицей.
Она едва сводила концы с концами, а ее бывший муж — отец Людмилы — сам был пьяницей. Владимира, Олега и Людмилу в разное время отдавали в детский дом на несколько месяцев. «Я очень, очень много работала, чтобы заработать достаточно, чтобы вернуть их», — говорит Ольга.
Она с удовольствием делится анекдотами из своей жизни, нетерпеливо цокая языком всякий раз, когда фотография не загружается на ее телефон из-за плохой связи в ее комнате. На столике рядом с кроватью она держит маленькую мягкую игрушечную собаку, одну из самых ценных вещей, которые она взяла с собой, когда бежала. «Это талисман от моей бабушки, — говорит она.
Скоро Надежда вернется из школы, и Ольге не терпится ее обнять. «У меня никогда не было особого образования», — застенчиво говорит она. «Я не могу хорошо учить своих детей, поэтому единственное, что я могу сделать, это дать им всю любовь, которую они заслуживают».
Дома в Закопане с Татрами на горизонте [Амандас Онг/Аль-Джазира]Комната 3
Двумя этажами ниже Сидора живет Анна Карповна Полачек, 80 лет, которую все ласково называют «бабка» или «бабушка».
Она самая старшая во всех трех домах. Сморщенная женщина, часто закутанная в шали и свитера, Полачек размышляла над иронией того, что ее детство и старость отмечены резней. «Не могу поверить, что мне нужно переезжать, хотя я уже такая старая», — меланхолично говорит она.
Она родилась в хаосе, проведя свое детство в траншее, вырытой ее матерью и группой других женщин в попытке спрятаться от нацистов, вторгшихся в Украину во время Второй мировой войны. Когда ей было всего 12 лет, она пошла работать в советский совхоз — совхоз — чтобы поддержать свою мать, тяжело раненную на войне. «Я доила коров, выполняла всевозможные сельскохозяйственные работы и, в конце концов, пошла работать на фабрику», — говорит она.
Анна Получек в своей комнате [Амандас Онг/Аль-Джазира] В марте город, где она жила, Житомир, подвергся авиационным и ракетным налетам, в результате которых были разрушены жилые дома, нанесены серьезные повреждения ТЭЦ и двум больницам. Вместе с двумя дочерьми, Натальей и Светланой, Анна решила уехать.
Сначала они остались во Львове, потом вошли в польский город, название которого она не помнит. Там они спали в ангаре, который был перепрофилирован для размещения беженцев, пока Наталья не нашла волонтера, который направил их в дом в Закопане.
Анна безудержно рыдает, когда рассказывает о своем 28-летнем внуке Сергее, который страдает эпилепсией и шизофренией и живет в интернате для людей с психическими заболеваниями в Украине. «Мне бы очень хотелось, чтобы он просто пошел с нами», — говорит она.
Она медленно поднимается по лестнице, чтобы показать мне свою комнату. Среди ее скудного имущества — паспорт, небольшой шкаф, полный лекарств от высокого кровяного давления, и несколько шерстяных одеял. «Это все, что у нас есть сейчас», — говорит она. Когда я прощаюсь с ней, она хватает меня за руки и снова начинает плакать. «Девушка, вы молоды», — говорит она. «Надеюсь, у тебя очень хорошая жизнь. Да благословит вас Бог, и пусть вам никогда не придется пережить это».
Украинка делится своим опытом возвращения домой в Киев – The Buchtelite
Алисса Алексоншк, редактор социальных сетей и онлайн-изданий
19 февраля 2023
Прошло около девяти месяцев с официального начала войны, и многое изменилось для Украины и его люди.
История гражданки Украины Анны Безуглой началась со статьи The Buchtelite «Жизнь на войне: украинские женщины делятся своим опытом за линией фронта». Однако война все еще продолжается, и история людей в Украине продолжает развиваться.
«Мы потеряли так много городов и поселков, целые районы, — сказала Безухла. «Затем после успешного наступления мы увидели еще больше разрушений, больше массовых захоронений, еще больше жестоких нападений на мирных жителей, больше смертей наших самых дорогих и преданных людей».
Безугла описывает, как с началом войны изменилась жизнь в Киеве, столице ее любимой родины. В марте Безухла покинул Киев, поскольку страх перед оккупацией русскими стал вызывать большую озабоченность.
«Тогда была угроза окружения города, они были слишком близко, и хотя я мог вынести страх ракетного удара, я не мог вынести страха жить в условиях оккупации», — сказала Безухла.
«Когда я уезжал, мне казалось, что мой любимый город на земле заражен, ядовит».
10 мая было принято решение, что возвращение в Киев достаточно безопасно. Это было эмоциональное путешествие для Безухлы. Она описывает цветущие каштаны, которые являются важным символом Киева. После месяцев хаоса и онемения она почувствовала некоторый контроль над своей жизнью и плакала всю дорогу домой с поезда.
Одна из первых фотографий, сделанных после возвращения домой, на которой виден скотч на окнах, чтобы предотвратить осколки стекол и засохшие цветы. (Ханна Безухла)«Я была дома. Я могла сварить кофе на своей маленькой залитой солнцем кухне, поспать на новом матрасе, которым мы закрыли окно, когда началась война», — сказала Безухла. «Я мог бы снова работать. Первую неделю я убирался как маньяк, раздавая около половины своего имущества людям, которые потеряли свои дома и были вынуждены переехать в более безопасное место».
Киев совсем другой город, чем до ее отъезда. В городе теперь комендантский час, обстрелянные здания, металлоконструкции и воздушная тревога.
Последнее — это то, к чему Безухле еще предстоит приспособиться, и она отказывается позволить этому стать «новой нормой». Самый большой страх сейчас – это ядерная угроза.
«На днях я листал свою ленту в Instagram, и там был пост о том, что мой друг женится, а следующий пост был посвящен инструкции о том, как вести себя после ядерного удара», — сказал Безухла. «Это просто странно. Я не думаю, что мы были созданы, чтобы испытать что-то подобное».
В семье Безухлы также произошли серьезные изменения. Девять месяцев назад ее мать уехала, когда Одесса стала для нее небезопасной. Ее отец продолжает сражаться на передовой, но поддерживает с ней контакт, что позволяет ей стать волонтером. Ее отец собирает «военные сувениры», которые она продает с аукциона
Фотография «военных сувениров», футляра для ракет Javelin и NLAW, которые Безухла использовала, чтобы собрать 4000 долларов для армии.(Ханна Безухла)
для сбора средств на материалы на передовой.
Необходимые материалы включают в себя тепловизионные очки, рации, транспортные средства, автозапчасти и дроны, которые сейчас очень трудно найти в Европе и невозможно найти в Украине.
«Однажды вечером мне позвонил отец, и я услышал, как дрожит его голос, когда он рассказывал мне, что на передовой есть раненые солдаты, и у него нет возможности вывезти их оттуда без надлежащей машины», — сказал Безухла. «Я не мог спать той ночью, и я сделал своим приоритетом купить этот пикап и каким-то образом доставить его мне, чего бы это ни стоило».
Цель достигнута: куплен и доставлен в батальон ее отца грузовик Mitsubishi для перевозки продовольствия, припасов и раненых бойцов. Безухла потратила свои сбережения, и первый взнос за квартиру ее мечты исчез, но она ни о чем не жалеет.
Безухла полон надежд. Она начала новую работу в качестве специалиста по знаниям и развитию в ИТ-компании. В настоящее время она проводит время со своим парнем в Киеве со своими двумя кошками. Одна кошка принадлежит ее матери и остается с ней, пока ее мать не вернется.
Фотография семьи кошек. Кошка Безухлы и ее мамы ждет возвращения мамы. (Ханна Безухла) «По-прежнему сложно заставить людей во всем мире верить нам, верить в нас, не отказываться от Украины», — сказала Безухла.
Миссия Безуглы – помочь армии и украинцам, которым пришлось бежать из оккупированных регионов и начать все сначала. Пожертвовать на эти цели можно через ее учетную запись PayPal по адресу [email protected].
«Желаю, чтобы ты никогда не испытывал того, что переживаем сейчас мы. Постоянная угроза потерять свой дом, свою идентичность, свой язык, свое наследие, своих близких», — сказала Безухла. «Желаю, чтобы вы никогда не знали, каково это — торопливо сдирать фотографии со стены под звуки приближающихся далеких взрывов, потому что вы не можете вынести того, что российские солдаты могут ворваться в ваш дом рядом и увидеть ваши улыбающиеся лица, смотрящие на их с фотографий».
Фото с первого дня возвращения Безуглы в Киев с изображением цветущего каштана, символа столицы. (Ханна Безухла) «Я хочу, чтобы вы знали, как сильно я и миллионы таких же, как я, люблю нашу страну», — сказала Безухла. «Как мы жертвуем нашей молодостью, нашим здоровьем, нашими жизнями ради простой радости — прикрепить фотографии обратно на стену».